Отдельный 31-й пехотный - Виталий Абанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роман тем временем — снимает шинель и китель, оставшись в белой исподней рубашке, несколько раз взмахивает руками, разминаясь. Подпрыгивает на месте, крутит шеей.
Бледный как смерть Борис — снимает пальто и берет в руки винтовку, его руки дрожат. Роман тем временем выходит в центр площадки и смотрит вверх, улыбаясь. Разводит руками.
— Я готов, господа! — кричит он: — давайте же закончим с этим!
— Вы понимаете, Роман Теодорович, что у вас атакующая магия, а не защитная? — еще раз уточняет Игорь, встав рядом со мной, сложив руки у рта рупором и повысив голос: — это просто невозможно! Даже если вы каким-то способом разрежете пулю — вы все равно не сможете ее отразить! Она полетит по инерции и в результате в вас просто будет две дырки вместо одной!
— Вы, Игорь Велесович, слишком много читаете! — кричит из центра площадки Роман и упирает руки в бока: — ну! Долго мне еще ждать? Я начинаю мерзнуть!
— О, боги! — закатывает глаза Игорь: — вы невыносимы, Роман! Борис, будьте так добры, прострелите Роману плечо. Только левое, он правша, ему неудобно будет восстанавливаться.
— Я… сейчас… — Борис откладывает винтовку в сторону: — минуточку… — он достает из кармана платок и вытирает испарину на лбу. Андрей молча подает ему патрон. Борис берет патрон и едва не роняет его. Зажимает его в пальцах и отводит назад затвор винтовки, вкладывает патрон в патронник. Досылает затвор вперед, с поворотом. Щелк. Патрон в патроннике, сейчас осталось только снять флажок предохранителя и нажать на спусковой крючок…
— Роман Теодорович! Приготовьтесь! — кричит ему Игорь, снова прижимая ладони ко рту, образуя некое подобие рупора: — готовы?
— Конечно! — Роман разводит руки в стороны и его предплечья покрываются багровым туманом, туман собирается и концентрируется в два темных клинка, которые словно служат продолжением его рук: — всегда готов!
— Борис Сергеевич, я вас умоляю, куда-нибудь в мякоть. — говорит Игорь, опуская руки и обращаясь к молодому человеку в очках: — даже если валькирии исцелят, все одно последствия будут.
— Да я уж стараюсь… — пыхтит Борис, вскидывая винтовку. Ствол винтовки ходит ходуном. Выстрел! Стоящий в центре площадки Роман Унгерн — даже не пошевелился. Пуля с взвизгом уходит в рикошет от земли и зарывается в террикон, выбив облачко снежной пыли.
— Цельтесь лучше, Борис Сергеевич! — насмешливо кричит Роман: — что-то вы сегодня не в форме!
— И правда, Боря, ты куда-то не туда целишь. — подает голос Андрей и протягивает еще один патрон: — вот.
— Да знаю я… рука дрогнула, — вздыхает Борис, досылая еще один патрон и вскидывая винтовку.
— Еще раз! — кричит корнет Роману: — а может быть прекратим уже дурью маяться и в ресторан пойдем? Там сегодня повар новый приехал! И после обеда программа занятная! Мадам Жюдик выступает!
— Ежели Борис Сергеевич готов признать, что он труса спраздновал и педант, тогда поехали! — кричит в ответ Роман и взмахивает лезвиями, растущими прямо из его предплечий: — а в противном случае нет!
— Борис Сергеевич… — вздыхает Игорь: — пожалуйста, цельтесь получше и… — снова грохот выстрела оглушает нас! Пуля уходит куда-то в зенит.
— Так мы тут до завтра простоим… — грустит Игорь: — а у нас столик в «Шевалье», а потом к цыганам можно было поехать…
— Дайте сюда уже… — старшая валькирия, которую Борис представил как Марту — отодвигает его в сторону и берет в руки винтовку, одним движением отводит затвор назад и стрелянная гильза взблескивает в воздухе, падает неподалеку. Протягивает открытую ладонь. Андрей молча вкладывает в ее ладонь патрон. Она вкладывает патрон в патронник, доворачивает затвор и поднимает голову.
— Роман Теодорович? Я стреляю!
— Я гото… — грохот выстрела! Роман — падает на колено, его белая рубашка обагряется красным. Валькирия — передает винтовку Андрею и поворачивается к второй валькирии, которая стоит немного сзади и справа.
— Верескова? — поднимает бровь она и вторая валькирия — тут же срывается с места и бежит к сидящему на коленях Роману, который зажимает плечо здоровой рукой. Ее сапожки так и мелькают, в воздух взлетают небольшие комочки снега, не поспевая за ее быстрыми шагами. Она опускается рядом с раненным и опускает руку ему на плечо. Рука окутывается сиянием.
— Ну вот и все. — кивает головой Игорь: — а теперь, когда с этим неприятным делом покончено, поехали в ресторан! А то у меня аппетит разыгрался, пока мы в Романа Теодоровича стреляли. Роман? Как вы?
— Терпимо… — отвечает подошедший к нам Роман и оглядывает себя, отряхивая снег с плеча: — черт, рубашку испортил, дырка и кровь… не отстирается.
— Роман? — наклоняет голову Игорь: — а вы ничего не забыли?
— Черт. Ладно. — упрямо наклоняет голову тот и становится прямо перед Борисом: — приношу вас свои извинения, Борис Сергеевич, вы не праздновали труса и не педант.
— Я принимаю ваши извинения, Роман Теодорович. — вздыхает тот, что в очках: — давайте уже покончим с этим недоразумением. В самом деле, у нас столик в «Шевалье», поедем уже…
— Владимир Григорьевич, надеюсь вы составите нам компанию? — наклоняет голову ко мне Игорь. Я смотрю на то, как валькирия Верескова Вероника — возвращается к нам. Ладная фигура, как у всех валькирий, твердый, серьезный взгляд, уверенный шаг.
— Простите, господа, но я хотел бы поговорить с этими очаровательными дамами. — отвечаю я: — Марта, Вероника, вы не против? На Фронтире я служил с вашими девчатами, они очень помогли при Прорыве.
— Что? — старшая из валькирий повернулась ко мне и удивленно вскинула брови: — но вы не можете приглашать нас в ресторацию…
— Почему это не могу? Приглашаю. Может быть не вместе с этими джентльменами, если их стеснит ваше присутствие…
— Ээ… — в первый раз вижу, как корнет по имени Игорь — немного теряется. Но тут же — находится. Разводит руками в стороны.
— Да конечно! — говорит он: — обычно такое не принято, но с нами герой Восточного Фронтира, а мы наслышаны как вы там у себя ведете… потому возражений нет. Действительно, почему бы и не пригласить дам.
— Это не дамы. — бурчит себе под нос Роман: — они воительницы. Дамы в салонах сидят.
— С этой точки зрения и мадмуазель Зубова тоже не леди? Вы полегче с такими утверждениями, Роман. А то у нас тут ее кузен, он вас на дуэль вызовет и голову оторвет.
— Постойте! Я ничего такого про Снегурочку…
— А он может подумать. Слышали, как он архидемоницу изнасиловал? Три раза…
— Правда? — старшая по званию валькирия — внимательно изучает меня взглядом, словно энтомолог — неведомое насекомое: — как интересно. Пожалуй, мы с Вероникой примем ваше приглашение.
— Не было такого, — отрицаю я: — и вообще, я обычно сексом с неведомыми существами не занимаюсь… хотя… — вспоминаю кицунэ и задумываюсь. Она с Той Стороны или все-таки человек? С учетом магии — возможно все. Может у нее такая вот магия, Родовой Дар? Или она все-таки с Той Стороны и мне врет? Людям-то верить не всегда можно, что уж про Ту Сторону говорить, нет, определенно мне надо в библиотеку зарыться и ответы на вопросы поискать, а не по ресторациям с молодыми мажорами таскаться. Но… тут валькирии, а я хотел их расспросить, может они про Цветкову знают. И вообще, чем тут, в столице валькирии дышат, интересно же. Ладно, схожу один раз, а там… тут я вдруг замечаю, что все глядят на меня с открытыми ртами.
— Обычно⁈ Он сказал — обычно! — выдает Роман и в его глазах я вижу веселую сумасшедшинку: — Владимир Григорьевич, — вы мой кумир!
— Он сказал — «хотя». И задумался. — отмечает Игорь: — чувствую будет о чем за обедом поговорить… господа! И дамы. Экипаж ждет, столик в «Шевалье» нами забронирован, вино уже открыто, ваш любимый рислинг, Боренька. Так что — в путь!
Глава 24
Глава 24
— Вона чего творится-то… — покачивает головой Пахом, сидя на кухне с миской каши, да с куском хлеба в руке: — а ты почем знаешь?
— Да уж знаю. — упирает руки в бока старшая горничная Тамара: — госпожа, когда гневаться изволит, так
