Наследие мертвых - Энтони Варенберг

— И на том спасибо, — изрек Конан. — Если можно, постарайся поменьше говорить, я не любитель лишней болтовни. Если хочешь, развлекай Райбера.

Тот, между прочим, от появления Джахель был в полном восторге, чего никак нельзя было сказать о киммерийце.

Пообещав молчать, Джахель твердо держала слово, даже если у нее на языке и вертелось множество вопросов. В седле она держалась очень уверенно и красиво — Конан оценил гордую посадку юной наездницы, мастерски управляющейся с гнедой Уизой, ее практичную удобную одежду, выбранную с расчетом не покорять сердца, а благополучно преодолеть длинную дорогу, и отсутствие вещей — Джахель не стала обременять себя ненужным грузом, зато прихватила отличный нож, похожий на короткий меч.

— Тяжело тебе пришлось? — спросил Конан, первым нарушив молчание.

— Я все время ехала за тобой. Нет, не думаю, что это было тяжело. Ты не очень спешил из-за Райбера.

Достигнув Нумалии и прямиком отправившись на постоялый двор возле базарной площади, Конан быстро выяснил, что его приятель там не появлялся уже порядком, провел, как и он сам, только одну ночь, и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Киммериец ощутил первый укол тревоги.

— Джахель, — обратился он к девочке, — мы пока станем выдавать себя за семью. Отец и двое детей. Это позволит избегать ненужных расспросов. Вы оба останетесь здесь. Это скверное, грязное и опасное место, но у меня нет времени искать прибежище получше. Никуда ни шагу. Райбер целиком на твоем попечении. Я должен разыскать Тариэля, в одиночку это у меня получится быстрее, чем в вашем обществе. Я постараюсь вернуться, как только смогу. Никому не открывай дверь, кроме меня и Тариэля, если он объявится в мое отсутствие. До какой степени я могу на тебя положиться, Джахель?

— До любой, — горячо заверила девочка.

— Тогда учти, что от Райбера можно ожидать весьма неприятных неожиданностей. Будь к этому готова. У меня нет сейчас возможности все

подробно объяснить, так что поверь мне на слово.

— Ты должен мне доверять, — проговорила Джахель. — Я не подведу тебя, правда.

Увы, в это верилось с трудом. Девица уже успела в полной мере проявить свой буйный нрав, решившись сбежать из дому и пуститься в опасное путешествие, так что ожидать от нее в дальнейшем завидного благоразумия было бы нелогично. Но у Конана снова не имелось иного выбора. Он представил себе, как, должно быть, сейчас сходит с ума из-за дочери Дара, и в душе киммерийца закипел гнев. Впрочем, богатый опыт общения с женщинами научил его простой истине: если хочешь нажить себе опасного, непримиримого и изощренного в способах мести врага, самый падежный способ — грубо отвергнуть притязания влюбленной особы. А относительно Джахель не приходилось сомневаться, что ею движет именно первая, полудетская и оттого невероятно сильная влюбленность в своего героя и рыцаря, то есть в него, Конана из Киммерии. Эти полные немого обожания глаза, срывающийся голосок, отчаянная готовность идти на край света… все признаки тяжелой "болезни" налицо.

И всего тринадцать зим от роду.

И поразительное сходство с матерью, при мысли о которой у Конана ныло сердце. Чувствуя себя последним подонком, он притянул Джахель к себе, заглядывая ей в глаза.

— Помоги мне, дорогая. Ты мне очень нужна.

Он не имел никакого права дарить Джахель несбыточную надежду, но в противном случае ситуация могла сейчас осложниться до крайности. Из двух зол пришлось выбрать наименьшее, что Конан и сделал. Зато теперь он мог хотя бы надеяться, что Джахель наделает чуть меньше непоправимых глупостей, чем если бы он поступил иначе.

— Ты уверен, что хочешь именно этого?..

Тариэль и прежде обращал внимание на то, как стремительно и внезапно, подобно капризной погоде, меняется настроение Гаала. Точно талантливый лицедей, он легко переходил от гнева к неуверенности, от тревоги — к мрачной, почти экзальтированной радости, так что невозможно оказывалось утверждать наверняка, в какой момент князь искренен, а в какой — надевает одну из своих бесчисленных масок, словно имея в запасе сотни разных лиц.

— Кажется, я уже сказал, чего хочу, — подтвердил Тариэль, — и мое решение остается неизменным.

— О да, мой друг, — Гаал покровительственно похлопал его по плечу, — я понял, насколько ты последователен, и нахожу это весьма похвальным.

Тариэль отстранился. Прикосновение Гаала было ему неприятно. Он вообще не переносил подобных жестов, считая их унизительными для своего достоинства.

— Не вижу причин отказывать тебе, раз ты так сильно желаешь стать членом Ордена Воплощения. Я мог бы долго и подробно объяснять тебе, как именно это происходит… кстати, у тебя самого имеются соображения на этот счет?

— Нет, — признался Тариэль, — собственно последовательность совершения ритуала мне неизвестна.

— Таинства, — поправил Гаал. — Это разные понятия. Ритуалы совершаются людьми, а в таинствах участвуют высшие силы. Я подумал, что это именно тот случай, когда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и ты не станешь возражать, если мы, не откладывая дела в долгий ящик, нынче же и познакомим тебя с особенностями нашего таинства.

— А все те, кто уже являются членами Ордена, тоже будут присутствовать?

— Это необязательно. Достаточно меня и Ингуна. Узкий круг, так сказать. Вот когда дело дойдет до тебя, то столь торжественный момент братья не пропустят, а пока я предлагаю тебе только посмотреть, чтобы точно знал, что тебя ожидает.

— Но я не откажусь от своих намерений, даже если это будет чем-то пугающим.

— Кто говорит об отказе? Такой отважный мужчина, конечно же, не дрогнет и не отступит, к тому же, мой дорогой, кто тебе позволит… отступить. Это, знаешь ли, путь в одну сторону, как течение реки.

За то время, пока Гаал говорил, его лицо успело изменить выражение по меньшей мере трижды.

Тариэль поймал себя на том, что, как завороженный, следит за этими метаморфозами больше, чем за словами князя, который, к тому же, обладал чрезвычайно богатым голосом, низким, глубоким, тоже необычайно выразительным.

— Идем же, — Гаал пригласил Тариэля следовать за собой до одного из залов, весьма странно обставленного. От пустого пространства посередине вошедших отделяла высокая, до самого потолка, решетка….

А по другую ее сторону Тариэль увидел Вундворма. К горлу сразу же подступила легкая тошнота, но он справился с собой, не выказывая ни страха, ни отвращения, и стараясь не думать о том, что решетка недостаточно надежна.

— Повелитель, — благоговейно произнес Гаал. — Наше божество. От него зависит окончательное решение твоей дальнейшей судьбы, тиариец.