Чистильщики (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Образ старого слуги уже висел перед глазами. Запомнил. Юсас вообще теперь мог запомнить все практически с первого раза – как Толя, к примеру. Одержимому, такому как он, как Толя называет – «Альфе» - запоминать, это плевое дело. Хоть картинку, хоть текст. И сейчас Юсас убедился в этом в полной мере. Он запомнил все – и клоки седых волос, и морщины на высоком лбу, и родинку возле губы на левой щеке. А еще – узловатые пальцы, и потрепанную, старую, но крепкую и удобную одежду, что была на старике. Он помнил и манеру его ходьбы, манеру изъясняться, запомнил, как тот прихрамывает на левую ногу – может отсидел ногу, а может старая травма. Помнил все для того, чтобы создать полноценный образ старого слуги, тихо-мирно лежащего теперь в потайном складе ингредиентов для снадобий.

И он создал. Мгновенно, стоило только сказать СЛОВО, больше похожее на бессмысленный набор букв. Да это и понятно, почему такая сложность – чтобы никто не мог активировать артефакт, не зная этого самого СЛОВА.

Перед зеркалом стоял теперь старый слуга, и ничем , совсем ничем не отличался от оригинала в кладовой. Если только голосом? Но и это поправимо. Немножко потренироваться, и голос будет с дребезжинкой, как у старого человека. А то, что он не похож на голос настоящего обладателя этого облика – так кто же это знает? В доме кроме старика никого нет (видимо слуги разбежались от греха, хозяина-то арестовали!), так что разоблачить копию будет и некому.

Открыл окно в спальне, выходящее на задний двор, вглухой переулок, и тут же поспешил вниз, туда, где дверь из последних сил сопротивлялась дюжим охотникам вламываться в чужие дома.

Как ни странно, оказалось - стражники не особо и преуспели в благородном деле ломания дверей. Ударов – туча, и ни один даже не смог пробить деревянную дверную плашку. Ни одну! Ну да, дверь окована железом, так и топоры у стражником совсем даже не детские!

- Поодождииите…господа, я сейчас открою! - вскричал Юсас, приоткрывая маленькое дверное окошко, напуская в голос старческого испуга – не надо ломать! Меня потом хозяин заругает! Я сейчас, сейчас…

Удары прекратились, и только отборная ругань, да топот двух с лишних десятков ног слышались из-за укрепленной магией двери. Юсас знал о таких дверях. Слышал. Хороший маг мог укрепить дерево двери так, что она равнялась по крепости с металлом! С бронзой, или даже со сталью. В чем Юсас скоро и убедился, услышав подтверждение своим словам из уст матерящихся бойцов.

Когда дверь распахнулась, Юсас стоял у входа, прижавшись к стене, всем своим видом изображая бессильное покорство, слабость и боль. Ведь супостат сбил его на пол! Прошелся по нему! Так какой еще должен был быть вид?

- Где он?! – человек в штатском, с золотым значком в руке, угрожающе наклонился на Юсасом, будто готовясь его ударить, и Юсас плачущим голосом ответил, нарочно шепелявя, заикаясь, и всячески показывая как жаждет сотрудничать с властями.

- Он наверх! Наверх побежал! Он меня ударил, повалил, и побежал наверх! Господин агент, защитите меня, пожалуйста! Это наверное грабитель! Я один тут, что я мог с ним сделать?!

Вид старика был таким жалким, от него пахло так гадко – какой-то тухлятиной, даже дохлятиной (спасибо летучим мышам, которыми Юсас предусмотрительно натер одежду), и агент, с досадой сплюнув, побежал наверх, оставив Юсаса стоять у входа.

Юсас уже сейчас мог бы выйти из дома, и пойти – куда глаза глядят. Пусть даже и дом в оцеплении. Ведь они ищут пятнадцатилетнего мальчишку, и совсем не старика, еле ковыляющего на худых ногах. А догадаться, что мальчишка мог воспользоваться артефактом, изменяющим внешность, да еще и таким сильным артефактом, который срабатывает за секунду – этого никто не мог даже предположить. Слишком уж запредельно. Магический артефакт у мальчишки? Ерунда!

Вот только слугу бросать нехорошо. Ни причем он. Сдохнет еще…а Юсас потом будет думать о себе плохо. А думать о себе плохо совсем не хочется. Хочется видеть себя хорошим человеком. Не куском дерьма.

Обыск продолжался долго, не меньше часа. Стражники облазили все, что могли, заглядывали и в кладовку, где находился вход в тайный склад. Но так ничего и не нашли. Хороший тайник!

Юсаса-слугу бить не стали. Уводить с собой – тоже. Маскировка сработала отлично. Как понял Юсас из разговоров между стражниками, у дома мага-лекаря был установлен наблюдательный пост, и когда Юсас ворвался в дом, пихнув как следует этого самого слугу – наблюдатель наглядно убедился, что слуга ни причем.

Как они смогли так быстро собрать группу захвата? Да кто их знает! Может, где-то рядом сидели. В трактире, например (То-то от них несло винищем за три шага! Впрочем – это нормальное состояние стражников, сколько помнил Юсас.). Или специально держали группу наготове где-то поблизости. Возможно, что побег Юсаса наделал такого шума, что все всполошились. Все может быть! Но факт есть факт – окружили дом они грамотно, крепко, и если бы не Юсасова хитрость, да не Толин амулет изменения внешности…в общем, понятно.

Ушли они под стенания «старого слуги» о том, что хозяин будет ругаться, что испортили, исцарапали красивую дверь (Ее и правда всего лишь исцарапали! Вот это так магия! Так и броню из дерева можно делать!), что у него болит голова из-за проклятого преступника, и не будет ли любезен господин командир поймать этого гада и как следует наказать!

Глупо, конечно. И смешно. Юсас просто-таки ржал про себя, глядя на красные рожи стражников, поливающих «старого слугу» отборным матом. Тут и так-то тошно, а еще этот гавнюк в глаза лезет! Дверь ему, скотине, исцарапали! А морду тебе не исцарапать, старый хрен?!

«Старый хрен» не желал, чтобы ему исцарапали морду, потому быстро, сильно хромая на левую ногу удалился в дом под дружный смех стражников, насладившихся хотя бы этой победой – раз нет победы другой. Дверь захлопнулась, и Юсас бессильно опустился на пол, не забыв предварительно закрыть стальной засов. Его трясло – распирал истеричный смех, текли слезы, дрожали руки – не каждый день удается избежать ареста «крысами», выйти сухим из воды! Ай, да Юсас! Ай, да хитрый змей!

Посидев с полчаса, успокоившийся Юсас отправился в кладовую, а чтобы не смущать старика видом двойника, тем же самым Словом снял наведенную маску.

Старик таращился на Юсаса так, будто хотел взглядом прожечь в нем здоровенную дыру – до самого зада. Юсас не стал спрашивать старикашку, что именно тот думает о своем госте и о его методах улаживания проблем. Просто разрезал путы на руках, и не снимая кляпа и пут с ног, очень быстро удалился, сопровождаемый мычанием, а уже у выхода – яростным воплями совершенно не старческой глотки. Вероятно старик раньше служил на флоте, потому что ТАК орать могут только корабельные командиры. Так противно и громко.

У выхода Юсас снова принял облик старика, и хромая вышел из дверей, смешавшись с прохожими и быстро удаляясь от негостеприимного дома. Если сейчас из тех же дверей покажется настоящий слуга, то наблюдатель, которого оставили на месте, совершенно точно заинтересуется этим странным обстоятельством. И пойдет узнавать – как это так размножаются слуги, сохраняя при этом и возраст, и внешность.

Уже за несколько кварталов от дома лекаря, подходя к базарной площади, Юсас забежал в тупичок за лавкой кожевенника и снял с себя наведенную маску. А когда выходил из тупичка, то заслужил длинную матерную тираду от хозяина лавки, здоровенного рыжего мужика ростом едва ли не с Толю. Тот неправильно понял намерения Юсаса, выходившего из-за угла, и самым приличным выражением у него было: «Подонки! Зассанцы! Штоб у вас хрены отгнили! Все загадили, уроды с маленькими хренами!»

На Юсаса пожелание загнивания не произвело никакого впечатления, и он не теряя времени на склоку с лавочником вступил на базарную площадь, окунувшись в знакомую суету и потную вонь, перебиваемую запахами пряностей и сдобы.

Когда он закупил то, что хотел – пришлось нанимать «бегунка» с тележкой, который за вполне щадящую плату доставил покупки прямо к дверям дома, в котором теперь жил Юсас со всей разнокалиберной компанией. И был отпущен, с дополнительными пятью медяками сверху договорной платы. Гулять, так гулять! Что он, Юсас, нищий, что ли? Не может себе позволить пошиковать? Если что – у него теперь пятьдесят тысяч монет! Настоящее богатство!