Пояс жизни - Игорь Забелин

— Ведь все может случиться, — говорила потом Светлана. — Все, даже как с Джефферсом… Но я верю, что с тобой ничего не случится. Ты вернешься ко мне. Теперь тебе нельзя не вернуться!

Батыгин прошел перед полетом специальный профилактический курс лечения в геронтологическом институте. Препараты-интенсификаторы дали ему немалый запас бодрости и энергии, но все-таки в последние предотлетные дни он не испытывал душевного подъема, взволнованности, как это было десять с лишним лет назад, перед вылетом на Луну. Он и тогда прощался с Землей, прощался со знакомыми и родными, но прощался иначе — как перед долгой разлукой. А сейчас ему казалось, что он расстается с Землей навсегда. Он верил в успех экспедиции. И все-таки чувствовал, что едва ли вернется на Землю… Ему хотелось еще раз побывать в любимых местах, повидаться со старыми товарищами…

К заместителю председателя Совета Министров Леонову Батыгин зашел среди дня. Они сели в машину и поехали на дачу.

Под колеса автомобиля с огромной скоростью мчалось бетонное шоссе; отяжелевшие от плодов ветви фруктовых деревьев, росших вдоль дороги, склонялись к самой земле.

— По-моему, теперь нет ни одного человека, который не чувствовал бы себя хоть немножко астрономом или астрогеографом, — говорил Леонов. — Уж на что, кажется, я втянулся в социальные и философские проблемы, а тоже не устоял. — Леонов улыбнулся, как бы прося снисхождения к слабости.

Батыгин задумался, помолчал, а потом сказал:

— Вы, остающиеся, размышляете об иных планетах, а мы, улетающие, мысленно никак не можем расстаться с Землей… Полтора года нам предстоит провести в полете и на Венере. Срок немалый.

— Да, немалый. За это время и на Земле кое-какие изменения могут произойти. Вернетесь — увидите.

— Если вообще вернусь.

Леонов не стал произносить пустые слова утешения.

— Плохо чувствуете себя?

— Временами неважно. Устал я. И это такая усталость, что от нее не избавишься.

— Может быть… вам лучше не лететь?

— Экспедиция для меня сейчас — все в жизни…

— Не имею права задерживать вас. Наверное, стоило бы, но не могу. Летите. А мы на Земле продолжим наше общее дело… Понимаете, зрим коммунизм у нас, почти ощутим. Но чуть ли не каждый день возникают все новые и новые проблемы. И очень своеобразные проблемы. Знаете, что характеризует наше время?.. Настала пора воплощать в жизнь многие теоретические положения научного коммунизма, относящиеся к высшей фазе развития общества. Так, абстрактно, все мы их давно усвоили. Но когда дело до практики доходит… Что, например, делать с элементами социализма, которые корнями своими уходят в буржуазный строй?

— Смотря что вы имеете в виду.

— Государственный аппарат, хотя бы. Еще Ленин писал, что при социализме сохраняется «буржуазное государство без буржуазии». Но все мы знаем, что полный коммунизм несовместим с государством, ведь государство — это все-таки форма принуждения. Сейчас мы приближаемся к высшей фазе коммунизма. Но ликвидировать государство нельзя, раз существует капитализм. Он оказался живуч, этот строй, более живуч, чем думалось первым коммунистам… Вот и приходится ломать голову в поисках правильных решений назревших проблем построения коммунизма.

— И каковы результаты этих поисков?

— В общих чертах они были предугаданы довольно давно. Мы осуществим коммунистический принцип — «от каждого по способности, каждому по потребности», но государственный аппарат не ликвидируем, хотя он и подвергнется изменению. А внутренние функции государства до конца рассредоточим по местным органам самоуправления, создав при центральном правительстве нечто вроде Комитета координации. Что касается внешних функций, то они останутся централизованными, иначе нельзя!

— Да, иначе нельзя, согласился Батыгин. — Ленин неоднократно подчеркивал, что отмирание государства будет очень медленным и постепенным процессом.

— Вот вам второй пример, — продолжал Леонов. — Из теории давно известно, что в коммунистическом обществе не будет никаких политических партий. Действительно, в самом факте деления на партийных и беспартийных есть элемент социального неравенства; пока партия стоит у власти, она выдвигает на командные посты в первую очередь своих членов — исторически это оправдано и необходимо. При коммунизме же абсолютно все члены общества должны быть во всем равны. Значит, наступит такой момент, когда необходимость в существовании партии исчезнет…

— Да, все это бесспорно, — кивнул Батыгин.

— Но наступил этот момент или не наступил? — быстро спросил Леонов. — Вот что вызвало дискуссию. Горячо она проходила, я бы сказал — темпераментно. Одни утверждали, что пора резко увеличить прием новых членов в ряды партии. Мотивировалось это тем, что партия уже сыграла свою роль исторического вожака, подняла народ до своего уровня и, следовательно, лет через десять можно вообще ликвидировать деление общества на партийных и беспартийных… Однако против этой точки зрения выступила небольшая группа — и выступила неправильно. Как бы это выразиться поточнее?.. Ее представители усмотрели опасность для себя в уравнении с другими, потому что в своих личных планах рассчитывали не на способности и трудолюбие… Так вот, эти деятели и заявили, что партия была и останется на веки веков ведущей силой, и потребовали применить суровые меры к инакомыслящим… Не сразу, но все-таки выявилась в ходе дискуссии точка зрения большинства. И тогда первым пришлось признать, что они не учли конкретной исторической обстановки, а вторым мы доказали, что они вообще антиисторичны. Нет, до тех пор пока существуют капиталистические страны, пока продолжается идеологическая борьба, — до тех пор мы не откажемся от партии. В переходный период без нее не обойтись…

— Лет пятьдесят назад, — задумчиво сказал Батыгин, — когда я был молод, коммунизм казался мне чем-то очень туманным и в то же время розовым, благополучно гладким, а он вот — весь в борьбе, исканиях, спорах. И конца не видно исканиям, конца не видно борьбе…

Приехав в дачный поселок, Батыгин и Леонов оставили машину и не спеша пошли к видневшемуся вдалеке березовому леску. Стоял август, но погода была холодная, осенняя, с мелким моросящим дождем; зелень поблекла раньше времени, и первые желтые листья уже упали на землю.

Батыгин поплотнее запахнул теплую куртку, поправил шарф, обернутый вокруг шеи.

Впереди, по направлению к березовой роще, шли, взявшись за руки, девушка и юноша.

Батыгин тотчас узнал их.

— Тоже прощаются, — сказал он. — Им тяжелее. Они только-только поняли, что любят…