Обреченная на корону - Джин Плейди

Мег злобно выкрикивала:

— Найди себе своих хахалей, потаскуха. Убирайся отсюда. Обоих бы вас прогнать. А ты... бабник... удержу не знаешь. С леди не вышло, так на потаскуху полез.

Джилли направилась к Мег. Обе были крупными женщинами.

Джилли вцепилась Мег в волосы. Та ударила ее ногой, и через секунду они катались по земле, колотя друг друга.

До того я ни разу не видела дерущихся женщин. Зрелище было отвратительным. Том стоял растерянный, беспомощный. А мы с Джейн глядели на них из окна.

Кто победил в драке, не знаю. Казалось, обе внезапно пришли к какому-то решению. Поднялись, свирепо глядя одна на другую. Волосы их растрепались, лица были в крови, казалось, это не люди, а обезьяны.

Потом я услышала резкий, властный голос Мег:

— Чтоб твоей ноги здесь больше не было. Немедля убирайся. Пекарня моя. И ты тоже, — глянула она на Тома, — заруби это на носу. Проваливай отсюда, безмужняя. Мне такие, как ты, не нужны.

На лице Джилли отразился испуг. Одно дело подраться с Мег, другое — оказаться на улице. Этой девице, несмотря на ее браваду, работа в пекарне была необходима.

Она повернулась к Тому.

— Ты это допустишь?

Том не ответил. Я поняла, что Мег здесь главная. Пекарня принадлежала ей, и она никому не

позволяла забывать об этом. У меня мелькнула мысль — как эти женщины могли драться из-за Тома? На месте Мег я была бы рада выгнать его вместе с Джилли.

Но, видимо, Мег смотрела на это иначе. Том принадлежал ей, и она не хотела его терять, хоть и вынуждена была постоянно вести борьбу с мужниным распутством.

Джилли обрушила поток ругательств сперва на нее, затем на Тома.

После этого она вошла в дом, оставив супругов во дворе. Стала подниматься в комнату, которую занимала вместе с другой девицей, и при звуке ее тяжелых шагов меня осенила мысль.

Я поднялась следом за Джилли и вошла. Девица сидела на тюфяке, уставясь в одну точку.

— Тебе что нужно? — спросила она.

— Поговорить с тобой.

— Уйди.

— Нет, — ответила я. — Не уйду. Куда ты отправишься отсюда?

— Тебя не касается.

— Касается. Тебе некуда идти. У тебя расцарапано лицо. Помочь?

— Говорю, уйди.

— Я знаю, как тебе преуспеть. Ты сможешь завести собственную пекарню... если сделаешь, о чем попрошу.

— Безмозглая, — сказала она, но уже помягче.

— Зачем тебе оставаться здесь, работать на них... даже если б и смогла? Быть в подобных отношениях с таким человеком? Ты можешь завести себе такую же пекарню и выйти замуж.

— Убирайся.

— Подумай... пока не поздно. Джилли заколебалась.

— Каким образом?— Ты знаешь, что я не помешанная Нэн, так ведь? Знаешь, что меня сюда привезли однажды ночью, и вам велели играть роли... делать вид, будто я простая служанка, возомнившая себя важной особой. Знаешь, что я действительно леди Анна Невилл. Привезли меня потому, что вышел спор из-за денег. Если ты отправишься в Кросби-плейс и попросишь встречи с герцогом Глостером... скажешь, что у тебя есть сведения об Анне Невилл... он примет тебя и выслушает. Скажи ему, где я, и, когда он приедет за мной, я позабочусь... мы оба позаботимся, чтобы ты получила щедрую плату.

— Сумасшедшая.

— Нет... и ты это знаешь. Используй эту возможность. Другой такой больше не представится. Куда ты пойдешь отсюда? Для тебя это выход... не упускай его.

— Кто станет меня слушать?

— Герцог Глостер. Он ищет меня. И выслушает любого, кто скажет, где я нахожусь. Поверь, это правда. Те трое понесут наказание за свой поступок. Тебе ни к чему быть соучастницей их преступления. Для тебя это благоприятная возможность. Прошу, воспользуйся ею не только ради меня, но и ради себя. Сделай, как я сказала. Что тебе терять?

— Отправиться в Кросби-плейс, — пробормотала Джилли.

— Да, в Кросби-плейс. Ты сможешь это сделать. Ты умеешь заставить людей слушать себя. Попроси кого-нибудь, пусть тебя проводят к герцогу Глостеру.

— Меня поднимут на смех.

— В таком случае скажи, что они пожалеют, так как ты пришла от Анны Невилл, дочери графа Уорика.

В ее глазах блеснул интерес.

— Сделай это, Джилли, — попросила я. — Терять тебе нечего, а приобрести ты можешь все.

— Ты действительно веришь в это? В то, что ты и есть та самая знатная леди, кем себя называешь?

— Джилли, я Анна Невилл. Сделай то, что я прошу, и убедись. Обещаю, ты не будешь забыта. И герцог, и я будем вечно тебе благодарны, если поможешь мне вырваться отсюда.

— Уходи, — сказала она и принялась увязывать свои вещи в узел.

Я ушла. Надежда в душе у меня боролась с отчаянием,

Трудно было сказать, как поступит Джилли. Вскоре после нашего разговора она покинула пекарню.

Я лежала на тюфяке. Мег заперла меня. Ключи теперь находились у нее, и это придавало мне ощущение безопасности.

Я думала о Джилли. Пошла она в Кросби-плейс? А что скажет стража, если женщина с исцарапанным лицом, в рваной, не особенно чистой одежде попросит встречи с герцогом Глостером? Прогонит ее.

Только от Джилли не так-то легко отделаться. Все зависит от того, поверила ли она мне. Если да, то будет стоять на своем.

В конце концов, как я сказала, терять ей нечего, а получить она могла бы многое.

Сумеет ли она пробиться к Ричарду? Если упомянет мое имя... Да, услышав его, он поговорит с ней. Только сможет ли она приблизиться к нему?

И тут... я услышала внизу крики.— Откройте! Открывайте!

Мег закричала. Послышался голос Тома. В окно я видела факелы. Дверь распахнулась, и я услышала, как люди ворвались внутрь. Должно быть, они первым делом бросились в лавку. По лестнице зазвучали шаги.

Раздался голос:

— Анна! Анна! Ты здесь? Меня звал тот, кого я ждала.

От радости я едва не лишилась сознания. Я заколотила в дверь.

— Здесь, здесь... Ричард! Меня заперли. Послышался его крик:

— Где леди? Ведите меня к ней! Живо, слышите, живо!

Шаги. Скрежет ключа в двери. Ричард. Несколько секунд он не узнавал меня, и я внезапно вспомнила, как выгляжу. Потом воскликнула:

— Ричард! Ты приехал! Джилли нашла тебя. О, слава Богу!

Я бросилась к нему, и он обнял меня. Радость этой минуты после всех тягот и унижений была почти непереносима. По щекам у меня текли слезы. Я освободилась. Кошмар окончился.

УБЕЖИЩЕ

Дальнейшее казалось сном, помню я лишь его обрывки. Радость езды по тихим ночным улицам на коне Ричарда; блаженство ощущать его близость; ужас при мысли, как я выгляжу в грязном платье, непричесанная, пропахшая отвратительными запахами кухни, которые мучили меня с самого начала и к которым я слегка привыкла.

Я была не той Анной, которую Ричард знал много лет, а грязной, дурно пахнущей судомойкой.