Хроники Амбера. Том I - Роджер Желязны

— Нет, — отвечал Ганелон. — Я никогда не придавал значения старым россказням. Интересно, неужели известный мне Корвин — тот самый, что правил здесь?

— Весьма вероятно, — вмешался я, решив перехватить инициативу в разговоре. — Но если он правил столь давно, то, верно, уж одряхлел или умер.

— Он был колдуном.

— Тот, которого я знал, точно был, — согласился Ганелон. — Он изгнал меня из страны, которую не обнаружить ни знанием, ни хитростью.

— Ты об этом никогда не говорил, — сказал Ланс. — Как же все произошло?

— Не твое это дело, — ответил Ганелон, и Ланс умолк.

Я извлек трубку — два дня назад я разжился ею. Ланс сделал то же. Она была из глины и тянула горячо и крепко. Раскурив, мы все трое молча потягивали дым.

— Да, сработано было крепко, — сказал Ганелон. — Давайте забудем об этом.

Забыть, конечно, никто не мог, но теперь мы тщательно избегали этой темы.

И если бы не темный Круг, посидеть и отдохнуть было бы, пожалуй, приятно. Вдруг я ощутил, что эти люди стали мне близки. Захотел что-нибудь сказать, но ничего подходящего в голову не приходило.

Ганелон прервал молчание, возвратившись к насущным делам:

— Значит, ты хочешь ударить, прежде чем они нападут на нас?

— Правильно, — согласился я. — Перенесем войну на их территорию.

— Беда-то вся в том и заключается, что это теперь их территория, — сказал он. — Они теперь знают ее лучше, и кому ведомо, какие силы способен враг призвать себе на помощь?

— Надо просто убить рогатого, и все рухнет, — ответил я.

— Может быть. А может, и нет. Возможно, ты сумеешь справиться с ним, — сказал Ганелон. — Сумел бы я — не знаю, разве что повезет. Он слишком подл, чтобы так вот запросто умереть. Я полагаю, что все тот же, каким был несколько лет назад — но могу и обманываться. Что, если я ослаб? Эта проклятая сидячая работа! Никогда ее не желал.

— Знаю, — сказал я.

— Я тоже, — согласился Ланс.

— Ланс, а не поступить ли нам, как подсказывает наш друг? — спросил Ганелон. — Не следует ли нам атаковать?

Тот хотел было пожать плечами и уклониться от ответа, но передумал.

— Да, — ответил он. — Они едва не одолели нас, когда умер король Утер. А теперь мы не нападаем, потому что боимся поражения. О, конечно, победа достанется им нелегко, мы нанесем врагу тяжкий урон. Но, я думаю, они пересилят… Посмотрим, что там у них, хорошо все обмозгуем, а потом решим, готовиться ли к нападению.

— Хорошо, — сказал Ганелон. — Меня уже тошнит от ожидания. Вернемся — напомнишь мне подумать обо всем еще разок.

И мы отправились в разведку.

Сперва мы ехали на север, потом выбрали удобное место и спрятались в холмах, откуда был виден Круг. Там, внутри, они поклонялись чему-то или упражнялись с оружием. Я прикинул — их было тысячи четыре. У нас — не больше двадцати пяти сотен. Были там и странные летучие, ползучие и прыгучие твари, издаваемые ими звуки разносились повсюду. Но сердца наши не дрогнули. Угу, как же.

Все, что мне требовалось — несколько минут с глазу на глаз с их вожаком, и так или иначе, все будет решено. Все, полностью. Я не мог сказать об этом друзьям, но правда была именно такова.

Дело в том, что я-то и был виноват во всем этом, хотя бы частично. Круг — моя работа, мне от него и избавляться, если сумею.

А уверенности в этом у меня не было.

В страдании, ярости, ужасе и муке вызвал я это проклятие к жизни. И на всех землях отразилось оно. Такова цена кровавого проклятия принца Амбера.

Мы следили за Стражами Круга всю ночь, а утром уехали.

И решили — атаковать!

На обратном пути нас никто не преследовал. А когда мы вернулись в Твердыню Ганелона, то засели за планы. Наши силы были уже в отличной форме, и мы решили атаковать как можно скорее.

Лежа рядом с Лоррейн, я сказал ей об этом. Она должна была знать. Я мог унести ее отсюда в Тень этой же ночью, если бы только она согласилась.

Но Лоррейн возражала.

— Я останусь с тобой, — сказала она.

— Хорошо.

Я не раскрыл ей, что все будет решено моею рукой, но, похоже, она догадывалась об этом и по какой-то причине верила мне. Я бы не верил, но в конце концов, это ее право.

— Ты знаешь, чем все может обернуться, — предупредил я.

— Знаю, — отвечала она, и было ясно, что действительно знает.

Потом мы занялись кое-чем еще, а позже — уснули.

Ей приснился сон.

Утром Лоррейн сказала мне об этом.

— И что же ты видела? — спросил я.

— Предстоящую битву, — объяснила она, — и ты бился с рогатым.

— И кто победил?

— Не знаю. Только пока ты спал, я сделала кое-что полезное для тебя.

— Лучше бы ты этого не делала. Обычно я сам о себе забочусь.

— А потом я увидела свою смерть.

— Давай-ка я заберу тебя отсюда в укромное место.

— Нет, мое место здесь, — твердо заявила она.

— Я не собираюсь лишать тебя свободы, — сказал я, — просто мне по силам спасти тебя от привидевшейся во сне судьбы. Поверь, для меня в этом нет ничего сложного.

— Я верю тебе, но никуда отсюда не уеду.

— Чертова дура!

— Я хочу остаться.

— Ну, как хочешь… Слушай, а может, мне послать тебя на Кабру?

— Нет.

— Проклятая дура!

— Я знаю. Я люблю тебя.

— Глупая, правильно надо говорить: «Ты мне нравишься». Помнишь?

— Ты справишься с ним, — сказала она.

— Иди к черту! — ответил я.

И она тихо заплакала и не могла успокоиться, пока я не утешил ее еще раз.

Такова была Лоррейн.

Глава 3

В то утро я задумался обо всем. И о своих братьях и сестрах, словно об игральных картах, что было мягко говоря неверно. Я вспомнил клинику, где очнулся, вспомнил, как прошел Образ в Ребме, о Мойре, которая сейчас была, должно быть, с Эриком. Я подумал о Блейзе, о Рэндоме, Дейдре, Каине, Джерарде и Эрике…

Разумеется, это было утро битвы, наш лагерь стоял в холмах у Круга. Несколько раз на нас нападали — это были небольшие партизанские стычки. Истребив нападавших, мы следовали дальше. Достигнув заранее намеченного района, мы разбили лагерь, расставили стражу и отправились отдыхать. Наш сон не потревожил никто. Я проснулся, размышляя, неужели все сестры и братья думают обо мне то же, что и я о них. Это было бы грустно.

Уединившись в небольшой рощице, я налил в шлем воды, взбил пену и сбрил бороду. А потом, не торопясь, оделся в свои поношенные цвета. Теперь я вновь был тверд как камень, черен как земля, и суров как дьявол. Сегодня — тот самый день.

Я надел кольчугу, шлем, надвинул забрало, перепоясался, сбоку пристегнул Грейсвандир. Потом заколол плащ на шее булавкой в виде серебряной розы.

Тут за мной явился посланец известить о том, что почти все готово.

Я поцеловал Лоррейн, которая все же настояла на том, что будет здесь. А потом уселся на свою чалую по кличке Звезда и отправился вперед.

По дороге ко мне присоединились Ганелон и Ланс.

— Мы готовы, — дружно сказали оба.

Я вызвал офицеров и дал им инструкции. Они отсалютовали, повернули коней и разъехались.

— Теперь недолго, — сказал Ланс, раскуривая трубку.

— Как твоя рука?

— Хорошо, — ответил он. — А после твоей вчерашней обработки даже чудесно.

Я поднял забрало и закурил.

— Ты сбрил бороду, — удивился Ланс. — Не могу даже представить тебя без нее.

— Так шлем прилегает лучше, — ответил я.

— Желаю нам удачи, — сказал Ганелон. — Не знаю никаких богов, но если кто-нибудь из них позаботится о нас, я буду ему благодарен.

— Бог един, — отвечал Ланселот. — И молю, чтобы Он не оставил нас Своей милостью.

— Аминь, — закончил Ганелон, зажигая трубку. — На весь этот день.

— Он будет наш, — сказал Ланс.

— Конечно, — ответил я. А солнце своим краем растревожило восток и утренних птиц в ветвях. — Похоже на то.

Докурив, мы выбили трубки и упрятали в кисеты. Потом затянули все ремни и застегнули пряжки доспехов.

Ганелон сказал:

— Ну что же, начнем.

Офицеры отрапортовали, мои воины были готовы.

Спустившись по склону, мы собрались у границы Круга. Внутри ничто не шевелилось, войска не было видно.

— Интересно, как насчет Корвина? — произнес Ганелон.

— Он с нами, — заверил я его, и Ганелон посмотрел на меня странным взглядом, словно впервые заметив розу, а потом резко кивнул.

— Ланс, командуй, — сказал он, когда все собрались.

Ланс извлек клинок. Отзвук его клича «В атаку!» эхом прогромыхал вокруг.

Мы беспрепятственно въехали в Круг на полмили, и тут началось. В авангарде нас было пять сотен всадников. Появилась черная конница, мы встретили ее.

Через пять минут они были сломлены, мы двинулись дальше.

Тогда мы услышали гром.

Засверкали молнии, хлынул дождь. Наконец разразилась гроза.