Путешествие на «Париже» - Дана Гинтер

К ее креслу подошла маникюрша и предложила подстричь и отполировать ногти, а затем покрыть их бледно-розовым лаком. Констанция согласилась, Милдред отказалась. Маникюрша присела на табурет рядом с Констанцией и, нежно взяв ее за руку, принялась за работу. А миссис Томас, которой предстояло просидеть в краске еще с добрых полчаса, достала из сумки вышивание.

– Что вы вышиваете? – вежливо поинтересовалась Констанция.

Милдред протянула ей кусок материи с цветными цифрами и буквами. А в середине она вышивала рождественскую елку со свечами, шариками и всякими безделушками.

– Я знаю, это кажется странным, что я занимаюсь рождественской вышивкой летом, в июне, но я готовлю двенадцать штук – все разные! – к рождественскому базару в нашей церкви, и моя работа очень ценится…

Миссис Томас говорила и говорила, но Констанция уже давно ее не слушала. Она сидела, глядя на ее вышивку, и размышляла о том, что после прошлогоднего Рождества вряд ли их праздники будут такими, какими бывали прежде.

Тогда они с Джорджем привезли дочерей к ее родителям. Девочки с такой радостью предвкушали визит! Элизабет и Мэри помогли ей испечь имбирные пряники и разучили несколько рождественских песен. Разодетые в праздничные наряды, с лентами в волосах, они торжественно зашли в гостиную: Элизабет гордо несла поднос с пряниками, Мэри вела за собой маленькую Сьюзен. Возбужденные, они улыбались и распевали: «Мы желаем вам веселого Рождества! Мы желаем вам веселого Рождества…»

Рядом с елкой – с незажженными лампочками – на полу перед камином, скрючившись, сидела их бабушка. В белой ночной рубашке, с длинными распущенными волосами, она, не сводя взгляда с огня, тыкала веткой в камин. Она не обратила внимания на их присутствие, словно не слышала ни как они вошли, ни как запели веселую песню.

– Бабушка! – остановившись, воскликнула Элизабет и рассмеялась.

Наверное, их чудачка-бабушка нарочно притворяется, будто их не видит, а потом вдруг обернется и изобразит небывалый восторг.

– Мы пришли! Сегодня Рождество!

Но Лидия по-прежнему их не замечала. Констанция, быстрыми шагами пройдя мимо дочерей, устремилась к камину, и в эту минуту, улыбаясь, в комнату вошел Джеральд. Он, как всегда, сидел, запершись в своем кабинете, и выманила его оттуда лишь веселая песня внучек. Но, увидев жену в ночной рубашке перед камином, он бросился к ней. Дальше все развивалось стремительно.

– Мама! – тронула мать за плечо Констанция.

– Лидия! – воскликнул Джеральд вслед за ней.

Женщина бросила на них дикий взгляд, и ее красивый рот обезобразил оскал. Размахивая чадящей веткой, Лидия задом подползла к креслу, спряталась за ним и тлеющим кончиком стала водить себе по руке.

– Я горю, значит, я существую, – сердито бормотала она. – Раз я способна гореть, значит, я существую.

Все застыли, молча наблюдая, как на бабушкиной руке появляются красные пятна. По комнате поплыл едва уловимый запах паленой кожи и горящих волос. Джеральд, придя в себя, кинулся к жене, оттолкнул в сторону кресло, отобрал ветку, бросил ее в камин и прижал к себе Лидию, которая теперь дико, протяжно стонала.

Констанция в ужасе бросилась к дочкам – прижавшись к отцовским ногам, они рыдали – у их ног валялись раскрошенные пряники. Констанция побыстрее увела их из комнаты.

– Черт возьми, что это такое? – прошептал Джордж с такой интонацией, будто ему нанесли личное оскорбление. – Господи, Боже мой!

– Отвези девочек домой, – пропуская мимо ушей его замечания и стараясь говорить спокойно, сказала Констанция. – Я приеду, как только смогу. Я не имею права оставить родителей в таком положении. Я сейчас позвоню доктору Мэтьюсу.

– Констанция, сегодня, черт подери, Рождество! – раздраженно вскричал Джордж.

– С этим я ничего не могу поделать, – только и ответила она и наклонилась к дочерям. – Не тревожьтесь о бабушке, – успокаивающе говорила Констанция, шелковым носовым платком вытирая их мокрые опухшие лица. – Она больна, и ей нужен доктор. Вы поезжайте домой и ждите Санта-Клауса. Я тоже скоро приеду.

Джордж повез девочек домой, а Констанция, как обычно, осталась помочь родителям. Семейный доктор в конце концов все-таки явился. Лидия, все еще в ночной рубашке, сидела возле камина – теперь потушенного. Доктор Мэтьюс помог ей лечь в постель – его она слушалась – и дал ей успокоительное.

Канун Рождества… С него начался этот длительный тяжелый период – хуже его еще не было. Неужели с того дня прошло полгода? А для ее матери – которая с того дня не произнесла ни единого слова, – прошло хоть какое-то время или нет? И понимает ли ее мать, что она жива?

– Мэм, вашу другую руку, пожалуйста! – видно, не в первый раз повторила маникюрша.

– Да-да, простите. – Констанция натянуто улыбнулась и протянула руку.

– Порой люди такие рассеянные! – не отрываясь от вышивания, поддразнила ее Милдред. – Ой-ой-ой!

Глядя на узор рождественской елки, Констанция снова погрузилась в мысли о Рождестве. Как в этом году девочки отнесутся к украшению елки, к рождественским гимнам, к традиционным сладостям? Констанция не сводила взгляда с вышивки, и Милдред, заметив ее взгляд, довольная, поднесла работу поближе к ней, чтобы Констанция смогла еще раз ею полюбоваться.

Прошло еще минут пятнадцать, и визит Констанции подошел к концу. Ее волосы были подстрижены и уложены, ногти приведены в порядок и розовато блестели. Однако вместо того, чтобы чувствовать себя обласканной и обновленной, Констанция ощущала полное изнеможение.

– Как вы изумительно выглядите! – воскликнула миссис Томас. – Можно подумать, вы готовитесь к свиданию.

Милдред усмехнулась. Констанция в ответ неопределенно кивнула. От одного присутствия этой женщины ей становилось не по себе. Хорошо, что она думает, будто Констанция живет в Бостоне. Мало того что у нее не было никакого желания принимать у себя чету Томас, ей вовсе не хотелось, чтобы по Вустеру разнеслись какие-нибудь сплетни, а Милдред явно с подозрением отнеслась к ее дружбе с Сержем. Констанция не могла и вообразить, что, встретившись с одной из своих соседок, она услышит от нее… Что же она от нее может услышать?…

Констанция поспешила уйти, а парикмахер повел миссис Томас к раковине смывать краску.

– До свидания, милочка, – помахала ей вслед Милдред. – Встретимся за обедом.

– До свидания, – торопливо пробормотала Констанция и скрылась за дверью.

Выйдя в коридор, она облегченно вздохнула. Как хорошо вырваться из этого душного салона! От резкого запаха красителей – не говоря уж о неприятной компании миссис Томас – у нее кружилась голова. Сидя рядом с Милдред, она приняла твердое решение – обед она закажет себе в каюту. Но сейчас ей срочно нужен аспирин. Вечером у нее должно быть хорошее настроение, и никакая докучливая головная боль не должна помешать ей веселиться.