Марк Твен - Морис Мендельсон

Уже в течение 60-х годов стоимость промышленной продукции удвоилась. Резко пошла вверх и кривая занятости рабочих. В годы войны началось строительство первой железной дороги от Атлантического до Тихого океана. Она была закончена в 1869 году. Десятки миллионов акров земли перешли в руки разных предпринимателей. Северная буржуазия вступила на путь небывалого подъема. Победа капиталистического уклада, его торжество демонстрировались повсюду. Работы как будто было вдоволь для всех. Страна богатела.

И как раз тогда, сразу же после войны, всю страну залила невиданная волна мошенничества, продажности. До конца века производство стали, чугуна, угля, разных машин увеличилось в Америке десятикратно, двадцатикратно или еще больше. Но кто может подсчитать, во сколько раз возросли за океаном в эти же годы обман, грабеж, рвачество, моральное растление, коррупция государственного аппарата, варварская эксплуатация трудового человека?!

Еще во время Гражданской войны «умелые люди» продавали правительству забракованное военное снаряжение, поставляли испорченные продукты, гнилую обувь и негодные суда, за взятки освобождались от уплаты пошлин. Теперь, когда призывы к патриотизму отошли в область прошлого, стесняться и подавно не приходилось. Миллионные правительственные ассигнования перекочевывали в карманы жуликоватых дельцов. Крупные капиталисты грабили тех, кто послабее, и бешено конкурировали между собой. Когда было завершено строительство первой трансконтинентальной железной дороги, один сенатор публично заявил, что «национальный триумф и ликование сменились горечью и стыдом, ибо… каждый шаг в этом грандиозном строительстве сопровождался взяточничеством и мошенничеством».

Яркой иллюстрацией послевоенных нравов может служить история железной дороги Ири, превратившейся в источник колоссальных доходов для группы обнаглевших мародеров-капиталистов. На этой дороге разыгралась такая сцена. Чтобы захватить соседнюю железную дорогу, капиталист Джеймс Фиск нанял шайку бандитов, посадил их в поезд и направил на спорную территорию. Его противники сделали то же самое. Поезда столкнулись.

Наемники, которые остались невредимыми после крушения, еще долго продолжали сражаться.

Тому же Фиску принадлежит крылатая фраза: «Ничего не потеряно, кроме чести».

О воцарившихся в Америке порядках Твен имел возможность судить и на основе фактов, непосредственно касавшихся некоторых хорошо знакомых ему лиц.

Сенатор Стюарт, у которого писатель недолгое время служил секретарем, оказался участником жульнической операции крупных масштабов. С помощью Стюарта была создана легенда о богатствах, якобы хранящихся в недрах рудника «Маленькая Эмма» в штате Юта. После того как в Англии было продано акций «Маленькой Эммы» на несколько миллионов долларов, выяснилось, что рудник на самом деле ничего не стоит. Афера вызвала шум во всех капиталистических странах, но Стюарт продолжал богатеть.

Показательный эпизод произошел в Неваде и имел прямое отношение к газете «Территориал энтерпрайз».

В 1872 году представитель финансовых кругов Калифорнии В. Шерон выразил желание занять пост сенатора от штата Невада. Редактор «Территориал энтерпрайз», приятель Твена — Гудман, выступил со статьей, в которой охарактеризовал банкира как человека, которого в Неваде «боятся, ненавидят и презирают». В статье было отмечено также «безжалостное хищничество» Шерона. Кандидат в сенаторы потерпел неудачу.

Тогда на помощь Шерону пришел Калифорнийский банк. Был создан специальный фонд для покупки «Территориал энтерпрайз», и газета перешла во владение нескольких крупных капиталистических концернов с Калифорнийским банком во главе. Гудмана удалили от руководства газетой, а новый редактор был человеком сговорчивым. Банкиры израсходовали несколько сот тысяч долларов на подкуп лиц, от которых непосредственно зависело избрание членов сената от штата Невада, и на следующих же выборах Шерон стал сенатором.

Миллионеры, нажившиеся на темных махинациях, приобрели известность по всей стране. Наряду с Фиском это были Хилл, Гулд, Карнеги, Вандербильт, Дрю. Среди них Вандербильт имел, пожалуй, особенно большие капиталы. Впрочем, Рокфеллер уже прибирал к рукам нефтяную промышленность, а Морган готовился к роли «объединителя» железных дорог и промышленных предприятий.

Новые миллионеры швыряли деньгами, поражали роскошью своих особняков и карет. Они учились уменью жить на широкую ногу, требовали привозных вин, шикарных женщин, самых красивых ковров, самого лучшего хрусталя, роскошных изделий из золота.

Обитатели рабочих кварталов в американских городах знали иную жизнь — мрачную, нездоровую, без всякой позолоты. Мужчины, женщины и даже дети работали на фабриках и заводах двенадцать и четырнадцать часов в сутки. А богачи устраивали приемы, на которых гости закуривали папиросы от зажженных стодолларовых бумажек. В газетах появлялись сообщения об обедах верхом (лошадей поили шампанским и скармливали им цветы), обедах, где за столом рядом с гостями сидели обезьяны, а из огромных пирогов появлялись голые хористки. «Новые богачи» покупали ожерелья за сотни тысяч долларов, перевозили в Америку камины и целые комнаты из старых европейских дворцов, нанимали труппы актеров и оркестры для забавы нескольких гостей.

Лихорадочное стремление к богатству, богатству во что бы то ни стало, царило и в Нью-Йорке, и в Вашингтоне, и в Сент-Луисе. Рос, как на дрожжах, Чикаго. Самый воздух в Америке как будто пах деньгами. Некоторые представители старых родов, выдвигавших в свое время политических деятелей, литераторов и видных юристов, с тоской отмечали, что теперь основным жизненным поприщем для способных молодых людей из хорошей семьи стала предпринимательская деятельность, коммерция. Никогда такие толпы не сновали по сверкающим позолотой коридорам гостиниц, никогда не было в Америке столько соблазнов.

Как раз в эти годы Уолт Уитмен опубликовал свою книгу «Демократические дали», в которой раньше всех других крупных писателей США решительно вскрыл внутреннюю гнилость правящего класса послевоенной Америки. Поэт видел, что американская республика превращала «дикие степи в плодородные фермы», проводила железные дороги, строила корабли и машины. Но, «воздав им должную дань восхищения», он повторял снова и снова, что «душа человеческая не может удовлетвориться лишь ими». Гневно обличая «спекулянтов и пошляков» из «высшего света», Уитмен приходил к выводу, что буржуазная Америка потерпела банкротство в литературном, нравственном и социальном отношениях.