Страшила - Майкл Коннелли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она удалилась, после чего я повернулся к столу Анджелы и вновь бросил взгляд на лежавшие на нем цветы. Прославление невинно убиенной Анджелы шло полным ходом, и мне оставалось утешать себя мыслью, что я тоже приложил к этому руку, особенно если в статью Го-Го войдут в качестве цитаты мои слова.
Назовите меня циником, если хотите, но я не мог не задаваться вопросом, кто положил этот букет: кто-то из сотрудников, действительно скорбевший о трагической судьбе этой девушки, или кто-то из руководства, дабы потом сфотографировать его и поместить снимок в следующем утреннем издании.
Часом позже я сидел напротив Лэрри Бернарда в конференц-зале, где обычно проводятся заседания новостной секции. Перед нами на столе были разложены собранные мной материалы, и мы шаг за шагом исследовали действия, предпринятые мной в связи с задуманным репортажем. Барри держал себя согласно поведенческой модели А из своего арсенала — то есть изображал понимающего и тонко чувствующего журналиста, доверяющего каждому слову интервьюируемого и входящего в его положение. Он также отлично знал, что мне хочется обострить ситуацию, и собирался действовать в этом ключе. При всем том я не мог не видеть, что он гордится доставшейся ему миссией автора сенсационной статьи, которой предстояло облететь всю страну, если не весь мир. Мы с Лэрри прошли вместе долгий путь, ибо начинали еще в «Роки» в Денвере, так что если бы мне предложили выбрать репортера, который заменил бы меня в качестве автора этого репортажа, то я скрепя сердце выбрал бы именно Лэрри.
Для Лэрри было важно получить официальное подтверждение моим словам от полиции и ФБР до написания статьи, поэтому справа от себя он держал блокнот, куда записывал вопросы, которые впоследствии собирался провентилировать с представителями правоохранительных органов. По этой причине Лэрри не шутил и не уводил беседу в сторону, но был очень деловит и конкретен. И это, надо сказать, мне нравилось, поскольку надоело вести пустопорожние разговоры на эту тему.
Мой «одноразовый» телефон дважды звонил у меня в кармане за последние четверть часа. В первый раз я не потрудился вынуть его и лишь нажал на кнопку записи сообщения. Мы с Лэрри в тот момент обсуждали один из ключевых вопросов, и я не хотел, чтобы нам мешали. Однако тот, кто звонил, не захотел ограничиться посланием, поскольку приглушенного звонка, обозначающего прием устного сообщения, не последовало.
И вот теперь телефон зазвонил снова. На этот раз я достал его из кармана и бросил взгляд на дисплей в надежде обнаружить идентификационный код. Но там обозначился лишь некий номер, который, впрочем, я узнал, поскольку звонил по нему последние пару дней. Это был номер сотового телефона Анджелы Кук. Я набирал его, после того как узнал, что она исчезла.
— Одну минутку, Лэрри. Я сейчас вернусь.
Я вышел из-за стола и направился в свою ячейку, нажав по пути кнопку включения.
— Слушаю вас.
— Это Джек?
— Да, это я. А вы кто?
— Ваш друг, Джек. Из Элая.
Я сразу понял, кто говорит со мной. В голосе абонента отзывалась мертвенность пустыни. Бакенбарды! Я сел за свой стол и как можно ниже склонил голову, чтобы меня в этот момент никто не увидел.
— Что вам угодно?
— Узнать, как вы поживаете.
— Я поживаю не так уж плохо, но не благодаря вам. Скажите, почему в коридоре «Невады» вы остановились? Почему не привели в исполнение свой план, а прошли мимо?
В микрофоне послышался тихий смешок. Или мне это только почудилось?
— Вы находились в компании, Джек, а я этого не ожидал. Кто эта женщина — ваша подружка?
— Вроде того. И она, значит, нарушила ваши планы, так? Вы ведь хотели, чтобы все выглядело как самоубийство?
Он снова хихикнул.
— Похоже, вы очень умный парень, — сказал он. — Или повторяете то, что они вам сказали?
— «Они»?
— Не глупите, Джек. Я отлично знаю, что происходит. Кота вытащили из мешка. В завтрашнем номере по этому поводу появится множество статей. Но ни одна из них не будет подписана вашим именем, не так ли? Хотелось бы знать почему?
Из его слов я понял, что он по-прежнему чувствует себя в базе данных «Таймс» как рыба в воде. Действительно, для завтрашнего номера написано и пишется множество статей. Тут я задался вопросом, не поможет ли следственной группе присутствие убийцы в базе данных «Таймс» вычислить его.
— Вы еще здесь, Джек?
— Да, здесь.
— Похоже на то, что вы все еще не знаете, как меня называть.
— Что вы имеете в виду?
— Вы собираетесь в конце концов дать мне какое-нибудь имя? Как известно, у всех парней нашего склада есть имена или прозвища. К примеру, Йоркширский потрошитель, Душитель с холма, Поэт, наконец. Вы ведь хорошо знали этого парня, не правда ли?
— Да, мы придумали вам имя. Мы решили назвать вас Айрон Мейден. Ну как, нравится?
На этот раз он не засмеялся, и ответом мне послужило молчание.
— Вы еще здесь, Айрон Мейден?
— Вам следует проявлять осторожность, Джек. Я ведь могу еще раз попробовать добраться до вас. И вы это знаете.
Я рассмеялся.
— Я в городе и ни от кого не прячусь. Попробуйте, если смелости хватит.
Он продолжал хранить молчание, поэтому я решил надавить на него еще немного.
— Чтобы убивать беззащитных женщин, требуется большое мужество, не так ли?
— Вы такой предсказуемый, Джек. По сценарию, что ли, работаете?
— Я всегда работаю самостоятельно.
— Мне понятны ваши действия. Надеетесь раззадорить меня своей глупой бравадой и предложить себя в качестве наживки? Надеетесь выманить меня в Лос-Анджелес, чтобы я начал охотиться за вами? Между тем за вами будут следить люди из ФБР и полиции, которые набросятся на монстра в тот самый момент, когда он покусится на вашу особу? Так, Джек?
— Это вы сказали, не я.
— Нет, Джек, так дело не пойдет. Я очень терпеливый человек, Джек. Пройдет много времени, возможно, несколько лет, и только тогда мы снова встретимся с вами лицом к лицу. Без камуфляжа. И тогда я верну вам вашу пушку.
Он снова рассмеялся тихим смехом, и у меня сложилось впечатление, что он сознательно приглушает голос, чтобы не привлекать к себе внимания в том месте, откуда звонил. То ли это был офис, то ли другое публичное место, но он явно находился там не один и поэтому старался себя контролировать. Я не сомневался в этом.
— Возвращаясь к разговору о пушке… Как должно было объясниться ее появление? Вы ведь отлично знаете, что я летел в Вегас, но потом у меня каким-то образом оказалась пушка, из которой я себя и пристрелил. Не кажется ли вам, что это недостаток вашего плана?
На этот раз он рассмеялся в полный голос, от души.
— Джек, вы ведь не знаете всех фактов, не так ли? Если бы знали, то сами убедились бы, до какой степени безупречен этот план. Моя единственная ошибка — проглядел присутствие в комнате женщины. Не видел, как она туда вошла.
Я тоже не видел, но не стал говорить ему об этом.
— Раз так, значит, не столь уж ваш план и безупречен.
— Я всегда могу усовершенствовать его.
— Послушайте, у меня очень мало свободного времени и много работы. Вы зачем вообще мне позвонили?
— Я же сказал: чтобы узнать, как вы поживаете. Поближе познакомиться с вами. Теперь мы с вами связаны до конца дней, не так ли?
— Пока вы на линии, не позволите ли задать несколько вопросов для репортажа, который мы готовим к публикации?
— Боюсь, что нет, Джек. Этот разговор предназначен только для нас с вами и уж никак не для широкой публики.
— А знаете, вы правы. Я бы не дал вам места. Неужели вы думаете, что я позволил бы вам вылезти на страницы газеты с объяснениями своих безумных идей и извращенного мира?
В трубке снова установилось тяжелое молчание.
— Послушай, парень! — наконец сказал он с едва сдерживаемым гневом. — Тебе следует проявлять ко мне больше уважения.
Теперь уже рассмеялся я.
— Уважения? К кому? К тебе? Да пошел ты… Ты убил молодую женщину, которая ни в чем не провинилась…
Он перебил меня, издав звук, похожий на приглушенный кашель.
— Ты это слышал, Джек? Понял, что это означает?
Я промолчал, и тогда он повторил этот звук снова. Это напоминало какой-то слог… Потом он опять повторил его.
— О'кей. Сдаюсь, — сказал я.
— Это была она, произносившая твое имя сквозь пластик, когда воздуха в пакете уже почти не осталось…
Он засмеялся. Я же не сказал на это ни слова.
— Знаешь, что я говорил им, Джек? «Дышите как можно глубже, и все это закончится для вас гораздо быстрее».
Он снова засмеялся, и смеялся долго и натужно, словно хотел, чтобы я слышал в трубке только его зловещий смех. Когда он закончил разговор и в трубке послышались гудки, я еще некоторое время сидел без движения, продолжая прижимать телефон к уху.