Ворон из пустого гроба - Абэ Тисато

Путники замерзли, зато здесь хотя бы не заблудишься. Когда возникали сомнения, куда идти дальше, обязательно находились отметины, не позволявшие ошибиться: острые, как иглы, каменные кончики кое-где были отломаны.

– Кажется, здесь прошла обезьяна.

– Головой, что ли, стукалась?

– Наверное, сама сбила, чтобы пройти.

Так они еще долго пробирались сквозь поток воды. Вдруг Сумио нашел что-то на глиняном дне.

– Здесь есть следы!

Вода была прозрачной, и в лучах светильника явно виднелись следы обезьяны. Разглядывая их, ребята заметили одну неприятную вещь: похоже, этим путем прошел лишь кто-то один. Юкия уже двигался по грудь в воде. Харуме, с его не очень крупным телосложением, вода наверняка доходила до подбородка.

– Скорее вперед, – подстегнул Сумио. Все промолчали в ответ.

Наконец они вышли к месту, где как будто соединялись несколько источников и на каменных ступенях скопилась в лужицах вода. Это напоминало размежеванные рисовые поля на горных уступах. Такие часто можно видеть в провинциях.

Взобравшись по здешним уступам, вскоре они снова увидели, как разделился поток. В этот раз дорогу тоже указал обрывок белой ленты. Так они продвигались вперед, еще дважды выбирая путь на развилках, пока не оказались в довольно просторной пещере, которая напоминала берег реки, усыпанный галькой. Как только Тиха́я поднял светильник повыше в поисках дороги, он ахнул и присвистнул.

Там сидел сгорбленный человек, сливаясь с причудливыми очертаниями скал.

– Вот гад… – Юкия чуть не бросился на него, но Сигэмару успел схватить друга за руку.

– Успокойся, Юкия. Пусть разбирается молодой господин. Ты же не забыл, зачем мы здесь?

Юкия осознал, что действует не совсем обычно: кровь бросилась ему в голову. Стараясь вернуть себе хладнокровие, он отступил. Тогда тот, кто прятался между скалами, видимо напуганный грозным видом юноши, робко выглянул оттуда.

– Старший ворон… Золотой Ворон? – послышался низкий и хриплый голос. Это явно была речь народа Ямаути.

– Да, я Золотой Ворон, – осторожно представился молодой господин, и тогда оно вышло из-за скалы.

– Ты читал письмо. Я обезьянка Кодзару. Я не причинить вред тебе. Хотел встретиться, хотел поговорить, – горячо убеждал маленький старичок.

В оранжевом сиянии светильника его силуэт казался почти белым. На старичке было похожее на накидку священника кимоно из блестящей темно-серой ткани. Редкие седые волосы, морщинистое лицо. Он принял человеческий облик, но все равно напоминал обезьяну.

– Я пришел, как договорились. Сначала верни Харуму.

– Мальчика?

Разговор сразу зашел о главном, и Юкия напрягся, но старик почему-то сделал такой вид, будто вот-вот заплачет.

– Мальчик в порядке. Не ранен.

– Правда?

– Правда. Пойдет домой. Сюда.

Старик уже собрался двинуться вперед, как вдруг увидел что-то в руке у Сигэмару и покачал головой.

– Это нельзя. Там обезьяны, едят воронов и людей. Обезьяны, что едят, здешнюю дорогу не знать. Если это увидят, узнать.

«Это» было клубком ниток Дзёрогумо, который принес Сигэмару, чтобы не потеряться на обратном пути. В общем все понимали, что имел в виду старик, однако Сигэмару поднял клубок повыше:

– Стало быть, там дальше обезьяны-людоеды, и они не знают про этот путь. А если найдут нить, найдут и дорогу. Ты это хотел сказать?

– Да. Обезьяны едят людей.

Старик будто хотел показать, что он сам не такой. Молодой господин вопросительно посмотрел на него:

– А ты не ешь людей?

– Нет. Я не сделаю тебе вреда, – странно отчетливо сказал старик, повернулся к ним ничем не защищенной спиной и поковылял прочь.

Молодой господин подмигнул Юкии так, чтобы не заметила обезьяна, и паж энергично кивнул. Он и сам все понял, когда услышал голос старика: молодой господин оказался прав, это действительно была не та обезьяна, с которой наследник разговаривал когда-то у пересохшего колодца, не та, что напала на Ямаути.

Для начала они, как было велено, спрятали клубок под скалой и последовали за стариком. Он отошел от воды и молча поплелся вглубь сухой пещеры, как вдруг обернулся.

– Здесь тихо, тихо, ясно?

С этими словами он пролез через отверстие в скале, которое без него ребята бы не заметили. До сих пор они шли по природным пустотам, но дальнейший путь явно был рукотворным.

Они попали в коридор. Не успели ребята осознать это, как появился юноша, гораздо крупнее старика. Все похватали оружие, решив, что перед ними обезьяна-людоед, юноша же с хмурым видом развел руки в стороны, чтобы показать, что не вооружен.

– Его не бойтесь. Но тихо, – торопливо прошептал старик, однако все оставались настороже. – Он слова ятагарасу не знает, он стригет… строжит… стрежит…

Старик изо всех сил старался объяснить что-то, но не мог найти слов. Он мотал головой, и Юкия неожиданно для себя самого пришел ему на помощь.

– Может, стережет?

– Да! Стережет. Сторож. Не бойтесь. Сюда, скорее.

Старик мелкими шажками побежал по коридору. Не выпуская из рук оружие, отряд побежал за ним, юноша же так и не тронулся с места.

До цели оставалось не так уж далеко.

– Пришли. Здесь.

Место, на которое указал старик, было увито высохшей лозой. Они не сразу поняли, что значит «здесь», и лишь присмотревшись, увидели под лозой сломанные створки двери. Стены вырезаны из обнажившейся породы, а дверь, похоже, сделана из дерева и обита железом. Судя по всему, крепкие створки прорубили топором снаружи, а пролом прикрыли слои сухих побегов глицинии.

За дверью явно находилась какая-то комната, но лоза мешала заглянуть внутрь, и ребята не знали, как туда попасть. Однако старик пополз по земле, протиснулся под стеблями и через пролом перебрался на ту сторону.

Раз уж отряд зашел так далеко, колебаться было глупо. На всякий случай поручили Сигэмару присматривать снаружи, и Юкия нырнул в переплетение веток. Попав в комнату, он встал и поднял светильник. Потолок оказался выше, чем он ожидал. Пожалуй, это даже комнатой не назовешь, это огромный, вырубленный в скале зал размером примерно в половину большого зала в Кэйсоин. И стены, и весь пол оплела засохшая лоза, а в центре крепко спал человек, погребенный под ветками.

– Харума!

При виде неподвижного друга у Юкии сжалось сердце. Он бросился туда, чтобы убедиться, что тот дышит.

– Не бойся. Просто спать, – тихо сказала обезьяна.

И действительно, Харума дышал, сердце его билось, и Юкия вздохнул с облегчением. Он обернулся и кивнул остальным, и молодой господин, войдя следом, тоже облегченно вздохнул.

Юкия снова взглянул на Харуму и увидел, что тот укрыт белыми одеждами, а рядом стоит бамбуковая фляга – наверное, с водой – и даже лежат какие-то лепешки.

Сумио невольно содрогнулся:

– Это что?..

Но старик тут же покачал головой:

– Нет! Это из плодов дерева. Не мясо.

Все взгляды сами собой переместились на старика. Тот сказал:

– Человека мясо кушать. Большим стать. Но дураком стать. Все, все дураками стали.

– Ты хочешь сказать, что обезьяны, поедая человеческое мясо, становятся сильными, но при этом глупыми?

– Да.

– Поэтому ты не ешь человеческое мясо?

– Не ем. Дураком стать, – твердо сказал Кодзару, обращаясь к Сумио, и вдруг весь как-то изогнулся и низко поклонился.

– Использовал мальчика. Бедняжка. Нехорошо. Виноватый. От всего сердца прошу меня простить.

Лишь слова извинения прозвучали гладко, не так отрывисто, как все остальное.

– А откуда ты знаешь нашу речь? – спросил молодой господин, и обезьяна подняла голову.

– Учил. Давно уже. Очень, очень давно.

– У кого?

Тут старик, не отвечая, пристально посмотрел на молодого господина. Заметив, что тот нахмурился, тут же понуро опустил голову.

Как и обещала обезьяна, Харума оказался невредим. И каждый чувствовал, что им самим ничто не угрожает.

Намерения старика выглядели все загадочнее.