Радиоактивный ветер - Алексей Колентьев

Рассказ девушки был сумбурен и расплывчат. Единственное, что мне удалось понять, это то, что мародеров почти сразу перебили, покидав останки в аномалию «огневка». Тамара не понимала, почему духи это сделали. Она по наивности приписывала им черты чудовищ из старых сказок. На самом деле афганцы просто не хотели тащить с собой лишний груз. Они прихватили только проводника, главаря шайки мародеров и обоих журналистов, разумно предположив, что после допроса можно будет взять мародерские нычки и накопленный ими там хабар. А за журналистов заломить солидный выкуп или продать их в другой клан, нуждающийся в «бычках». Тащить с собой слишком много пленников нецелесообразно. Мне удалось выяснить, что Репей раскололся и был зарезан на вторые сутки, проводник же присоединился к моджахедам, но девушка его в лагере больше не видела.

Скрепя сердце я начал атаку, на сей раз медленно и постепенно увеличивая натиск. Девушка глухо застонала. Визуально я видел огненную стену, как бы пожирающую мозг журналистки… Внезапно Дар похолодел, сила его начала уходить из меня. Пожар стал медленно угасать… В глазах потемнело, слабость, как обмотанная тряпьем бейсбольная бита, ударила в грудь, ноги подкосились, и я упал на колени рядом с девушкой. Кровь сочилась из уголков глаз, я выплюнул черный сгусток слизи изо рта. Стало чуть легче, когда трясущимися от слабости руками я нацедил в котелок воды, очищенной Даром, которую предусмотрительно оставил до начала сеанса на поросшей травой кочке. Потом осторожно встал и коснулся сознания девушки. Там не было хаоса, просто некоторые воспоминания были выжжены из ее памяти. Грубо и бесповоротно. Тома забыла, зачем и где она находилась: последнее, что она помнила достаточно ясно, это какое-то здание и комната на восемнадцатом этаже да стол с фотографией ее самой и маленького мальчика, обнимающего ее за шею. Сын…

Мне удалось. Ее разум был чист только от последних воспоминаний, но что с ней будет, когда она попадет в руки дознавателей «Сiчи», можно легко представить. Гарантий на сохранение психического здоровья не было. Но шанс, что ее отпустят и переправят за колючку, – был. Неожиданно воздух передо мной прочертили белые, похожие на морозные узоры на стекле, линии. Одна из них начала пульсировать зеленым, а пять – красным цветом.

– Это линии вероятности, теперь ты их можешь видеть сам, Ступающий. – Тихон, оказывается, уже давно стоял рядом со мной. – Благодарю тебя, ты сплел линии для этой девушки, это было опасно, но ты справился.

– Что это было?

– Все, кто пришел с той стороны, называют это линиями вероятности. Там будущее, прошлое и настоящее переплетены в танце вечного движения. Прошлое закрыто почти для всех, только камень, который все в Зоне называют Обелиском, может попытаться что-либо поправить. Но с непредсказуемым результатом. И только если таких, как он, будет не меньше трех. Будущее изменяется посредством влияния на настоящее, этим могут баловаться Изменяющие и мозгоеды. Алхимикам такая возможность недоступна: линии они видят, могут иногда проникать в суть танца сплетений, но всегда остаются только сторонними наблюдателями, питаясь объедками со стола избранных.

– Ну… понеслась! – Меня взяла досада: ненавижу всякие загадки и сюрпризы. – Значит, я тоже Избранный?

– Нет, конечно. – Тихон хитро прищурился. – Таких, как ты, зовут Ступающими. Линии только иногда открываются вам, и управлять или изменять этот танец вы можете только при определенных условиях, и не так прочно, как, скажем, твои друзья Изменяющие. Ты – человек, Антон. Сплетения, связанные тобой, могут распадаться, вот поэтому будущее этой девушки и расплывчато. Если бы плетением занимался Охотник или Видящий Путь, ее судьбе ничего бы не угрожало. Сплетения – это уже гарантированное будущее, Антон. Но человеку такие фокусы не под силу. Поэтому ты просто стоишь на берегу реки, и переплыть ее у тебя нет сил. Люди не созданы для таких переходов, вы можете только чуть подправить их, рискуя потеряться в лабиринте сплетений навсегда. Сегодня тебе повезло. Не думаю, что так будет все время, но… Теперь я еще раз у тебя в долгу, не спрашивай за что, пока я не готов отвечать.

– А я и не собирался. Выведи нас отсюда к заброшенному хутору. – Я показал Подорожнику место на карте своего ПДА. – Потом решай сам, насколько велик твой долг передо мной: дальше я иду в очень опасное место.

– Хорошо, но легко не будет. «Сiчевые» очень разозлятся, и это будет трудная ночь. Хропуны уже выходят на ночную охоту, а огонь из лагеря их только растревожит. Мы пойдем вдоль южной тропы. Там есть неглубокие места, но полно стоячих радиоактивных плешей и аномалий. Скорость будет невысока, да и просидеть в болоте придется еще около суток. Боюсь, как бы Волна не застала нас на открытом месте.

– Тогда поторопимся. Духи уже перестали стрелять, и скоро начнут рваться наши гостинцы на тропах. После этого у нас еще десять минут, и рванет фугас. Пора идти.

– Ладно, собирай своих головорезов, действительно пора. – Подорожник наклонился над девушкой, погладил ее слипшиеся от грязи волосы и ушел, почти бесшумно переставляя ноги в рваных бахилах.

Трудные условия, в которых оказалась моя группа, одновременно были и преимуществом. Рейдеры вынуждены были использовать активный режим ПНВ, регулярно связываться между собой, чтобы координировать штурм. Кроме того, они шли по известным маршрутам, пролегающим по узким, не более полуметра шириной, тропам, местами проваливаясь в трясину и тем самым задерживая общее продвижение. Духи тоже не сидели без дела и основательно проредили поголовье «йчевых», наступавших с западного направления. А кто-то из особо упорных, покинув секрет, встал за станок КПВ и минут пять просто сметал с тропы всех, кто пытался прорваться. Шахида успокоил только удачный выстрел из подствольника. Судя по отметкам на тактической карте, район радиообмена переместился в сторону центрального острова. Штурм вошел в решающую стадию. Как я и ожидал, первыми в лагерь прорвались именно наемники. Спустя еще пять минут подтянулись и остальные, а еще через две на месте базы моджахедов возник огненный ад, осветивший все вокруг яркой вспышкой оранжевого пламени.

Мы успели отойти на достаточное расстояние, и свет бил в спину, не ослепляя, даже чуть подсветив дорогу. Тихон каким-то интуитивным способом вел нас по горло в болотной жиже, в двадцати метрах от протоптанной тропинки, иногда мы видели в свете ноктовизоров лучи подсветки, испускаемые ПНВ противника. «Сiчевые» были растеряны, палили во все стороны, а на их рабочих частотах царил хаотичный обмен запросами о потерях и дальнейших приказах. По разрозненным данным, погибло до восьмидесяти процентов из наемных отрядов, и еще пять групп «ciчевых» понесли тяжелые, безвозвратные потери. Еще минут десять, и бардак в эфире стал сходить на нет, последовал приказ на общей волне перегруппироваться и продолжать прочесывание. Видимо, вожак «Сiчи» решил поквитаться с духами любой ценой. Еще через некоторое время, когда мы отошли от лагеря на приличное расстояние и звуки перестрелки можно было расслышать с трудом, последовал доклад небольшой группы рейдеров о том, что нашли наших журналистов.

Тон и характер приказов тут же изменился, и район поисков сместился в направлении юго-запада, что оголяло правый фланг, открывая нашей группе дорогу к хутору. Путь на пустоши охраняло всего несколько тыловых заслонов, просочиться или сбить которые не составляло особого труда. Неожиданно у меня возникло чувство близкой опасности, и я дал команду остановиться. Вовремя: прямо на нас, развернувшись полукольцом, шла стая хропунов. Потревоженные активностью людей, эти существа вышли на охоту и вот уже час следовали за нами, оставаясь незамеченными. Послав приказ занять оборону, я рассчитывал, что хропуны пройдут мимо и их отпугнет пара убитых сородичей. Дав приказ Норду снять вожака, а остальным не стрелять, сам выделил наиболее крупную особь и приготовился к бою, мысленно нащупав сознание тварей.

Хропуны – коллективные существа и в момент атаки подчиняются приказам вожака. Если его устранить, стая ослабеет, хотя и не остановится. Лишь станет похожа на разрозненную и озлобленную кучу-малу, нападающую на все, что видит перед собой. Наше положение осложняла невозможность просто дать залп из подствольников, чтобы рассеять стаю и добить оставшихся. В лобовой атаке мы рисковали сблизиться с противником на расстояние рукопашной схватки, где хропуны имели неоспоримое превосходство над людьми. Эти существа непостижимым образом удерживались над трясиной, скользя, как водомерки, по поверхности или ныряя туда, где человека ждала бы неминуемая гибель. Нас довольно быстро сомнут, и будет резня. Болота – территория хропунов, и даже у подготовленных людей шансы отбиться на зыбкой болотной земле минимальны. Тихон развернулся ко мне и семафорил руками, пытаясь что-то сказать.