Шумный балаган - Владимир Колычев

– Один здесь живу. Как перст, – показывая на диван, сказал Вадик.

– Да вижу. Мог хотя бы служанку себе завести.

Катя с удовольствием опустилась в глубокое и мягкое, как облако, белоснежное кресло. Настолько глубокое и вязкое, что пожелай сейчас Вадик забраться на нее, она бы не смогла сопротивляться. Да и незачем сопротивляться…

– Мог бы. Да не хочу. Никому не доверяю.

– Значит, тебе есть кого бояться.

– Дурной славы.

– Чем ты занимаешься? – удивленно спросила Катя.

– Бизнес у меня в Москве. Массажные салоны, красивые массажистки.

– Бордели?

– И бордели тоже. Элитные. Тысяча долларов за ночь. Очень выгодный, скажу тебе, бизнес. Я даже не думал, что настолько выгодный. И никакого риска. «Крыша» ментовская, братва не наезжает. И девок никто не насилует, все чисто по согласию. Механизм отлажен до совершенства, никаких проблем.

– А что за дурная слава?

– По большому счету я сутенер. Не хочу, чтобы братва об этом знала. Поэтому я держусь в тени. Сам не работаю, на меня работают, а я в стороне. Только деньги считаю. И их много, денег-то. Очень много. Нам с тобой до конца жизни хватит.

– Нам?! С тобой?!

– Извини, но ты от меня уже никуда не денешься. Ты знаешь, кто я такой, ты знаешь, где я живу.

– Хочешь сказать, что ты меня отсюда не выпустишь?

– Хочу сказать, что ты сама отсюда не захочешь уходить.

Вадик смотрел на нее необыкновенно тепло и проникновенно.

Так тепло, что под его взглядом таяли последние льдинки в ее сердце.

– Ты в этом уверен?

– Да. Вот ключи от машины и от ворот.

Он бросил на столик связку ключей.

– Сейчас я пойду готовить баньку, а ты решай – уезжать или оставаться.

Он и в самом деле ушел. Но Катя даже не пошевелилась, чтобы узнать, какой подвох заключен в брошенных ключах. А может, и не было никакого подвоха. Так или иначе, она не хотела никуда уезжать. Такой кайф тонуть в обволакивающих и убаюкивающих глубинах кресла. И так приятно засыпать в ожидании чего-то необыкновенного.

Катя много чего повидала в своей жизни. Трудно было ее чем-то удивить. И банька, которой, как ей казалось, гордился Вадик, сама по себе не могла произвести на нее впечатление. Но поражала сама атмосфера, которую создал Вадик. Такую атмосферу создает Хэллоуин, праздник нечистой силы, который с недавних пор вошел в моду. Вроде бы и запретный это плод – все-таки нечисть, чертовщина, торжество потусторонних сил. И все равно интересно. А если еще организовать этот праздник так, что дух захватывает…

У Кати захватывало дух, когда она опускалась в бурлящую воду бассейна-джакузи. У нее пошла кругом голова, когда Вадик оказался рядом с ней, посадил ее к себе на колени… Она готова была его убить, когда поняла, что при всем своем желании он не стремится к скорой развязке. Кошка играет с мышкой перед тем, как ее съесть. А Вадик игрался с Катей перед тем, как войти в нее… Это было форменным издевательством с его стороны. Зато какой всплеск чувств она испытала, когда это все же случилось. И какой силы взрыв грянул… Кто бы мог подумать, что Вадик способен на такие подвиги? А ведь не разочаровал…

В себя она приходила на высоком, покрытом белой простыней столе. Вадик мял ее тело с уверенностью и мастерством заправского массажиста.

Когда-то, давным-давно, вот так же на массажном столе возлежал Костя. Над ним трудилась смазливая шлюха. Нетрудно было бы догадаться, что произошло бы между ними, не нарушь Катя их покой. А она нарушила, прогнала шлюху. И сама тут же оказалась на ее месте. Потому что страстно хотела Костю. А как он хотел! Как же здорово им было вместе. А сейчас ей так же хорошо с Вадиком. И плевать, что когда-то она терпеть его не могла. Когда-то она очень любила Костю. Но ведь он предал их любовь. Не важно, по какой причине и под каким предлогом. Важно, что предал! А Вадик вернулся к ней. Он любит ее. И хочет ее так же горячо, как прежде. А ведь она давно не девочка. Тридцать четыре года – это же почти старость! Лето красное пропето, зима стучится в дверь. Может быть, она стрекоза. Тогда Костя – муравей. Трудяга-муравей, и Антон с Ленькой из того же муравейника. И они насмехаются над ней, им ничуть ее не жаль. А ведь для них пела, для них старалась. Лет пять назад денег подбросили на раскрутку нового альбома. Подачка. Откупились, так сказать. А может, хотели, чтобы она и дальше пела. Чтобы не было у нее счастья в этой жизни. А счастье неожиданно пришло. С той стороны, откуда она его никогда не ждала. Вадик в самом деле на все горазд. И пальцы у него, как у пианиста – сильные, чувственные. Все пальцы, до последнего. И как педагог он тоже ничего. Подчинил ее себе с той же легкостью, как это мог сделать опытный учитель с девочкой-первоклассницей. Да, она не девочка. Но ей так хочется быть ею.

– О чем задумалась, моя девочка? – ласково спросил Вадик.

Катя блаженно улыбнулась. Ее потрясла его способность чувствовать настроение.

– О тебе думаю.

– Я что-то не так делаю?

– В том-то и дело, что так. Мне кажется, что я в тебя влюбляюсь.

– Знаешь, мне совсем не страшно.

Его пальцы нежной поступью перешли на раскрытые ягодицы.

Теперь Катя знала, как зарождаются смерчи. Еще чуть-чуть, и ее снова завихрит и вознесет.

– Потому что ты маг, потому тебе и не страшно, – закрывая глаза, томно сказала она.

– Маг?!

– Колдуй, не останавливайся.

– А если я тебя совсем заколдую?

– И черт с ним.

– А как же Костя?

Если этим вопросом он хотел охладить ее пыл, то у него ничего не вышло. Костя сейчас стоял у нее на втором плане, и никто не в силах был вывести его на передний. Даже он сам своим появлением.

– Ты хочешь меня выключить? Не получится…

– Ты его любишь?

– Уже нет…

– А я его ненавижу! – злобно прошипел Вадик.

Как это ни странно, но Катю не покоробил его тон. Может быть, потому что она его понимала. Из-за Кости он чуть не погиб, из-за него двенадцать лет провел за решеткой. А ведь вся его вина заключалась в том, что он любил Катю. Дрался из-за нее. Всему блатному миру вызов ради нее бросил. А на Косте произошло осечка. Но ведь Катя так и не осталась с Костей. И Вадика потеряла. А ведь он мог сделать ее счастливой. Сейчас она понимала, что мог.

– Давай ненавидеть вместе, – изнемогая от нахлынувших чувств, прошептала она.

– Ты это серьезно? – удивленно спросил Вадик.

– Да…

– Тогда скажи, что ты его ненавидишь!

– Скажу. Я его ненавижу. А сейчас я возненавижу тебя, если ты остановишься…

Вадик не остановился. И вместе с ней пришел к финалу, которого она так жаждала. Хорошо, когда есть мужчина, который знает, чего хочет женщина…

Из бани она возвращалась как на крыльях. Распаренная, измочаленная, ноги тяжелые. А походка все равно легкая. Как будто действительно крылья за спиной. Сейчас она хотела только одного – спать. Именно в спальню и привел ее Вадик. Утопил ее в неге шелковых простыней. Но заснуть не позволил. Лег рядом с ней. Снова дал волю рукам. Ненасытный он какой-то. И неустанный. Но ведь это же здорово.

– Костя сейчас в Тепломорске живет? – как бы невзначай спросил он.

– Да, – как бы невзначай ответила она.

– А в Москве бизнес есть?

– Да. Крупная сеть оптовых баз. И представительство у него здесь. Да, еще банк.

– Ты его часто видишь?

– Кого, Костю? Тебя это беспокоит? Нет, мы с ним уже давно не видимся. У него своя жизнь, у меня своя. Слово они друг другу дали, что никто со мной не будет. Ни он, ни Антон, ни Ленька.

– И что, до сих пор держат? – усмехнулся Вадик.

– Выходит, что да.

– Знаешь, анекдот такой есть. Два старпера встречаются. Один говорит: помнишь, нам в армии таблетки давали, чтобы на баб не вставало. Так вот, начинают действовать. Ты для Кости уже старая. Потому и слово его начинает действовать. Не нужна ты ему.

– А тебе?

– Мне нужна. Очень нужна. Ты для меня – все! Оставайся со мной, а?

– Я подумаю…

Да, она останется. И даже с эстрадой завяжет. Тем более что нет смысла трепыхаться. Бал еще, может, и не закончен, но свечи уже почти погасли.

– Костя сейчас где: в Москве или в Тепломорске? – Вадик вернулся к прежней теме.

Катя его понимала. У кого что болит, тот о том и говорит. У нее и у самой наболело.

– Не знаю. У него здесь дом на Рублевке. Но я не знаю, как часто он там бывает…

– Если на Рублевке дом, то часто, – рассудил Вадик.

– Я Женьку недавно видела. Женьку Киселева.

– Не знаю такого.

– Они из одной команды. Женька говорил, что он постоянно в Москве. И Алик с ним. Он тоже из их команды.

– И у них дома на Рублевке?

– Про Алика не знаю, а у Женьки – да. Костя друзей не обидел, у всех равные права в общем бизнесе. Ну, почти равные.

– Оптовые базы, говоришь… – в раздумье изрек Вадик.

– Да, крупная сеть.

– И в Тепломорске у него полное раздолье. А я двенадцать лет за решеткой провел. Если б только это…

– А что еще?

– Много будешь знать, скоро состаришься…