Эверест. Кому и за что мстит гора? - Джон Кракауэр

– Мы все поднялись на вершину, – сообщил Фишер находящейся в базовом лагере Хант. – Боже, как я устал.

Через несколько минут на вершину взошел Макалу с двумя шерпами. Роб Холл тоже был там, с нетерпением поджидая появления Дага Хансена. Облака зловеще подползали к гребню вершины.

По утверждению Лопсанга, Фишер провел на пике пятнадцать-двадцать минут, неоднократно жалуясь на плохое самочувствие, чего он, прирожденный стоик, практически никогда не делал.

– Скотт сказал мне, что он слишком устал, что он болен и ему нужно лекарство для желудка, – вспоминает шерп. – Я дал ему чая, но он выпил совсем немного, только полчашки. Тогда я сказал ему: «Скотт, прошу, идем скорее вниз». И мы пошли.

Фишер отправился вниз первым около 15.55. Лопсанг объяснял: хотя Скотт пользовался кислородом во время всего восхождения, и его третий баллон, когда он уходил с вершины, был более чем на три четверти полным, по какой-то причине Фишер снял маску и перестал пользоваться кислородом.

Вскоре после того, как Фишер стал спускаться с вершины, вниз двинулся Макалу Го со своими шерпами, а за ними и Лопсанг. На вершине в полном одиночестве остался Холл, который дожидался Хансена. Чуть позже, после того как Лопсанг уже начал спускаться, где-то около 16.00 появился, наконец, Хансен. Даг мучительно и медленно перебирался через последний выступ на гребне. Увидев Хансена, Холл поторопился вниз, чтобы его встретить.

Самое позднее время возвращения, назначенное Холлом, истекло два часа назад. Холл был чрезвычайно консервативным, аккуратным и ответственным проводником. Он никогда не нарушал правила, поэтому многие его коллеги были крайне удивлены тем, он так странно повел себя и позабыл об осторожности.

Почему, недоумевали они, Роб не развернул Хансена назад раньше, сразу после того, как стало ясно, что американский альпинист не успевал подняться на вершину до назначенного времени?

Ровно за год до этого Холл повернул Хансена назад на Южной вершине в 14.30. Хансен был так близок к вершине, но не дошел до нее, что стало для него сильным ударом. Он неоднократно говорил, что вернулся на Эверест в 1996 году во многом из-за того, что его уговаривал Холл. Даг рассказывал, что Роб «раз десять» звонил ему из Новой Зеландии, убеждая попробовать еще раз. Даг очень решительно настроился, что в этом году обязательно покорит вершину.

– Я хочу сделать это и забыть про горы, – говорил он мне тремя днями ранее во втором лагере. – Я не хочу больше возвращаться сюда. Я уже слишком стар для таких подвигов.

Вполне логично предположить, что после того, как Холл так уговаривал Хансена вернуться на Эверест, ему было очень непросто во второй раз не дать своему клиенту возможность выйти на вершину.

– Очень тяжело повернуть клиента обратно, когда он находится уже высоко на горе, – объясняет новозеландский проводник Гай Коттер, поднимавшийся на Эверест с Холлом в 1992 году. Коттер также работал проводником в команде Холла в 1995-м, когда Хансен делал свою первую попытку. – Когда клиент видит, что вершина близко, и принимает твердое решение до нее дойти, он может просто рассмеяться тебе в лицо и продолжить восхождение.

Американский проводник-ветеран Питер Лев так сказал в интервью журналу Climbing после трагических событий на Эвересте:

– Мы думаем, что люди платят нам за то, чтобы мы принимали правильные решения, но на самом же деле люди платят нам за то, чтобы их привели на вершину.

Как бы там ни было, Холл не повернул Хансена назад ни в 14.00, ни в 16.00, когда он встретил своего клиента чуть ниже вершины. По словам Лопсанга, Холл обнял Хансена за плечи и помог пройти последние двадцать метров к вершине. Они постояли на вершине минуту или две, а затем развернулись и начали долгий и тяжелый спуск.

Когда Лопсанг увидел, что Хансен спускается очень неуверенно и спотыкается, он задержался, чтобы удостовериться, что Даг с Робом благополучно пройдут опасный карниз чуть ниже вершины. Потом шерп поспешил вниз по гребню за Фишером, который к тому времени опережал Лопсанга более чем на тридцать минут, и оставил Хансена и Холла на верхушке ступени Хиллари.

Сразу после того, как Лопсанг скрылся внизу за ступенью, у Хансена, очевидно, закончился кислород, и он окончательно выбился из сил. Он растратил все, чтобы выйти на вершину, а для спуска энергии у него уже не осталось.

– Похожая ситуация сложилась с Дагом в 1995 году, – рассказывал Эд Вистурс, который в тот год вместе с Коттером работал проводником в команде Холла. – Он был в порядке, пока поднимался, но как только начал спускаться, то сразу сдал умственно и физически. Он превратился в зомби, словно израсходовав все свои силы.

В 16.30, а затем в 16.41 Холл сообщал по рации, что они с Хансеном находятся в критическом положении высоко на гребне вершины и им срочно нужен кислород. Два полных баллона с кислородом ждали их на Южной вершине, и если бы Холл знал об этом, он мог бы достаточно быстро туда добраться, а затем подняться назад с новым баллоном для Хансена.

Но Энди Харрис, все еще находившийся у склада кислородных баллонов на Южной вершине и пребывающий в состоянии помутнения рассудка от кислородного голодания, услышал переговоры Холла и влез в его разговор с сообщением, что все баллоны на Южной вершине пусты. То есть Харрис сказал Холлу то, что чуть раньше сообщил Майку Груму и мне.

Грум услышал по своей рации разговор между Харрисом и Холлом, когда спускался по Юго-восточному гребню с Ясуко Намбой и находился чуть выше Балкона. Он попытался связаться с Холлом, чтобы сообщить, что Харрис не прав и на самом деле на Южной вершине есть полные баллоны с кислородом. Но, как объяснял Грум: «Моя портативная рация плохо работала. Я мог принимать большинство вызовов, но практически никогда мне не удавалось ни до кого дозвониться. Пару раз, когда мне все-таки удалось связаться с Робом и я попытался сказать ему, где находятся полные баллоны, меня немедленно прерывал Энди, упорно утверждавший, что на Южной вершине нет кислорода».

Холл не был уверен, есть ли кислород на Южной вершине, поэтому принял решение остаться с Хансеном и попытаться спустить почти беспомощного клиента вниз без кислорода. Но когда они добрались до верхушки ступени Хиллари, Холл понял, что не сможет спустить Хансена по вертикальному двенадцатиметровому обрыву вниз по стене, и они встали.

– Я-то сам могу спускаться вниз, – сообщал Холл по рации, тяжело и громко дыша. – Только, черт возьми, не знаю, как мне без кислорода спустить вниз по ступени Хиллари этого парня.

Незадолго до 17.00 Грум смог, наконец, связаться с Холлом и передать ему, что на самом деле кислород на Южной вершине есть. Через пятнадцать минут после этого на Южную вершину спустился Лопсанг, где и увидел Энди Харриса[25].

К этому времени, по словам Лопсанга, Харрис уже понял, что на Южной вершине есть, по крайней мере, два полных кислородных баллона, и попросил Лопсанга помочь ему поднять кислород Холлу и Хансену на верхушку ступени Хиллари.

– Энди сказал, что заплатит мне пятьсот долларов, если я принесу кислород Робу и Дагу, – вспоминал Лопсанг. – Но я должен заниматься только людьми из своей группы. Мне надо было проследить за Скоттом. Поэтому я сказал Энди: нет, мне надо быстро спускаться вниз.

В 17.30, когда Лопсанг уходил вниз с Южной вершины, он обернулся и увидел Харриса, медленно бредущего вверх по гребню вершины, чтобы помочь Холлу и Хансену. Энди был в ужасном состоянии (я видел его двумя часами ранее на Южной вершине, и уже тогда его состояние не предвещало ничего хорошего). НО ОН РЕШИЛСЯ НА ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК, КОТОРЫЙ СТОИЛ ЕМУ ЖИЗНИ.

В это время, на несколько сотен метров ниже, Скотт Фишер, быстро слабея, спускался по Юго-восточному гребню. На высоте 8530 метров он вышел к верхушке скалистых выступов и оказался перед цепочкой низких, но сложных для прохождения зубьев, торчащих вдоль гребня. Он слишком устал, чтобы справиться со спуском по провешенным веревкам, поэтому съехал вниз на попе по примыкающему снежному склону. Это было легче, чем спускаться по веревкам, но после такого спуска он оказался ниже уровня скалистых выступов, а это значило, что ему предстояло подняться на сто метров по траверсу, по колено в снегу, чтобы снова вернуться на маршрут.

Тим Мэдсен, спускавшийся с группой Бейдлмана, около 17.20 случайно взглянул наверх с Балкона и увидел, как Фишер начал подниматься по траверсу.

– Он выглядел очень усталым, – вспоминает Мэдсен. – Он делал десять шагов, потом садился и отдыхал, шагал еще немного и отдыхал снова. Он двигался крайне медленно. Но выше Фишера я разглядел Лопсанга, спускающегося по гребню, и решил, что скоро шерп догонит Фишера, позаботится о нем и все будет в порядке.

По словам Лопсанга, он догнал Фишера около 18.00, чуть выше Балкона.

– Скотт не пользовался кислородом, поэтому я надел на него маску. Он сказал: «Я очень болен, мне плохо, не могу спускаться. Я собираюсь прыгнуть». Он говорил это много раз и вел себя, как сумасшедший. Поэтому я привязал к нему веревку, чтобы он не прыгнул вниз в Тибет.