Бандитская Одесса. Бандиты времен стагнации. - Виктор Файтельберг-Бланк

— Папа, папа, я с тобой, — пролепетала дочурка и вцепилась ручками за папину ногу.

Виталик стал нежно ей объяснять, что едет на работу, но Люба перебила его и сказала:

— А чего ты не хочешь дочь с собой брать? Бери, она по полю побегает, цветы нарвет.

Сергей нагнулся над дочкой и тихо произнес:

— Ну что нам делать с нашей мамой? Собирайся, поедешь с папой.

Собравшись, Виталик посадил Машу на переднее пассажирское сидение своего старенького «Москвича», положил в багажник косу и мешки и выехал на дорогу.

Подъезжая к повороту на реку Куяльник, Виталик заметил, что их на бешеной скорости догоняет грузовая машина ЗИЛ. Виталик, не раздумывая, свернул на самый край обочины и остановил машину, чтобы полностью освободить дорогу сумасшедшему ЗИЛу.

Перепуганный отец выскочил из машины и стал бежать к дочери, чтобы забрать ее, но не успел…

Грузовая машина в считанные секунды приблизилась к «Москвичу» и на скорости, с большой силой ударила легковушку сзади.

Водитель ЗИЛа Сергей от страшного удара пришел в себя и стал тормозить, но машина, толкая «Москвич», проехала еще 10 метров и только после остановилась.

Дикий рев отца маленькой Маши, которая осталась в машине, разбудил всех в округе. Люди стали выбегать со дворов и подымать страшный крик.

Виталик подбежал к своей помятой машине и вынул оттуда маленькое бездыханное тельце.

Скорая помощь в сопровождении милиции отвезла в больницу Сергея, который находился в бессознательном состоянии с многочисленными повреждениями.

Через пару часов, открыв глаза, Сергей увидел в больничной палате свою мать. Сначала он ее не узнал. Женщина была «без лица», она смотрела на сына холодными обезумевшими глазами, пытаясь увидеть в лице сына ответ на вопрос, который ее сейчас мучил:

— Зачем я тебя родила?

— Мама, — тихо произнес Сергей, а где папа?

Женщина зарыдала и упала в обморок.

Маму перенесли в другую палату, а к Сергею зашли другие посетители — следователи милиции.

В этот момент Сергей узнал страшную и непоправимую правду — он убил 4-летнюю девочку, переехал собственного отца, который пытался закрыть ворота и задавил несчастного Барсика.

Опьянение прошло, и парень стал осознавать адскую реальность — два убийства, два неописуемых горя в разных семьях, а почему? Ответ понятен, но, в тоже время, ответа — нет!

Сергея осудили к 20 годам лишения свободы.

Его мать вынужденно смирилась с убийством мужа собственным сыном и до сих пор передает сыну передачи в тюрьму, ходит на свидания.

Через два года Виталик развелся с Любой из-за ее параноидальной ревности, воспитывает дочь от другой жены, а Люба до сих пор вспоминает свои слова в тот злополучный день: «А чего ты не хочешь дочь с собой брать? Бери, она по полю побегает, цветы нарвет».

Глава LII

Араб с Петра Великого

29 июня 1989 года на улице Посмитного, во дворе дома № 22, между заброшенным гаражом и летней кухней, был обнаружен полуразложившийся женский труп, завернутый в зеленое одеяло.

Началось следствие.

Обнаружившая труп гражданка Бевз М. И., жительница дома, проявив недюжинные аналитические способности, сказала следователю:

— У меня сложилось впечатление, что убийца хорошо знает это место — ведь гараж закрыт со всех сторон. Единственный проход к нему застроен стеной соседского сарая. Я уверена, что труп сброшен с крыши гаража, для чего убийца воспользовался стоящей рядом лестницей.

Следователь стал собирать информацию о живущих поблизости людях.

Во дворе, где был обнаружен труп, проживали сплошь пенсионеры. Знающие все и обо всех бабульки поведали, что около года назад их любопытные глаза радовали лишь три молодые девушки, снимавшие квартиру у аборигенки бабы Лены.

Та сообщила следователю, что осенью 1979 года она действительно сдавала квартиру девушкам — работницам столовой, находящейся на 6-й станции Большого Фонтана. Две Марины и Жанна (так звали девушек) были веселыми и общительными, даже чересчур. К ним часто приходили гости и даже оставались у них на ночь, что, впрочем, было вполне объяснимым, ибо гостями были преимущественно иностранцы, дом которых, как известно, далеко.

Бабу Лену это обстоятельство не особо беспокоило, так как крики по ночам если и были, то приглушенные, жили девушки со всеми мирно, не ругались с соседками, платили вовремя.

Однажды зимой к девушкам наведалась милиция, после чего они с квартиры съехали. На другую ли квартиру или на казенную — бабу Лену не волновало. Все ее вещи дома были в сохранности, к тому же она «на всякий пожарный» переписала у них паспортные данные.

Благодаря этому удалось быстро найти одну из квартиранток — благо она была прописана рядом, на ул. Посмитного, дом 20 а, кв. 3. Звали ее Марина Островская.

Вот что рассказала гражданка Островская следователю:

— Я в свое время снимала квартиру по улице Педагогической вместе с Галиной Осмолович, которая предпочитала, чтобы ее называли так же, как меня, — Мариной. Хозяин квартиры вскоре нас из нее «попросил», ибо ему не понравилось, что мы устраивали там часто вечеринки с молодыми людьми.

Моего парня зовут Саша, фамилия — Бережной, он работает на заводе отделочных материалов машинистом. А вот у моей «тезки», то есть у Гали, женихом был араб по имени Мишель. С ним она познакомилась в столовой, в которой мы тогда вместе работали.

Мишель сперва говорил, что учится у нас в университете, затем сказал, что является курсантом военного училища. Не знаю, какие у них были с Галей отношения, но та утверждала, что они вскоре собираются пожениться. Мишель, мол, тот, о ком она с детства мечтала.

Когда нас выгнали с Педагогической, мы сняли квартиру на Посмитного, у бабы Лены. Та с пониманием относилась к нашей личной жизни.

Вскоре к нам приехала сестра Гали — Валя, но она также предпочитала, чтобы ее называли другим именем, Жанной. Валю выгнали из техникума, и она уже было собиралась вернуться домой, в Михайловку, но сестра предложила ей пожить немного с нами вместе. Я была не против — ведь мы с Галиной к тому времени стали, как мне казалось, настоящими подругами.

Однаш после приезда ее младшей сестры наши отношения с Галей-Мариной быстро испортились. Та стала вести себя высокомерно, заявляя, что она гораздо лучше меня, ибо у меня — простой русский парень, она же отхватила себе не кого-нибудь, а иностранца.

Словом, наши отношения зашли в тупик. К счастью, мой жених Саша предложил мне переехать к нему.

С Мариной, то бишь с Галей, я встречалась после этого несколько раз, ибо была должна ей 50 рублей и по частям отдавала долг. В один прекрасный момент я узнала, что сестры вместе уже не живут — Валя-Жанна не нашла, мол, с Мишелем общий язык и уехала в деревню к родителям.

Галя-Марина приютила у себя некую Иту, которая ранее проживала вместе с ребенком и мужем в каком-то сарае. Мишель тоже стал постоянно жить вместе с ними.

У него к тому времени начались проблемы. Из училища за частые самоволки его выгнали, он «присел» на наркотики, им стала интересоваться милиция. Хотели его выслать на историческую родину, и именно потому он стал скрываться в квартире у своей подружки.

И это все, что смогла сообщить следствию настоящая Марина о своей лже-тезке. Вернув весь долг, она, по ее словам, больше ту не видела…удобно-медицинская экспертиза установила личность убитой — это была Галина Осмолович («Марина»).

Следователю понадобилось две недели, прежде чем он нашел Иту — девушку, жившую на квартире вместе с Галиной вплоть до ее исчезновения.

После непродолжительного общения с перепуганной до смерти Итой следователь понял, что та что-то от него скрывает, чего-то, судя по ее поведению, серьезно опасаясь. Она постоянно путалась в показаниях, очень нервничала, курила сигарету за сигаретой.

По просьбе следователя прокуратура выдала ордер на обыск комнаты в общежитии, где проживала в тот момент девушка.

В результате обыска были найдены паспорт Галины Осмолович, ее диплом, трудовая книжка. И Ита быстро «раскололась».

Вот ее признательные показания:

— После того как я убежала из своей семьи, я стала проживать вместе с Мариной, то есть Галиной. Ее так называемый жених, араб по имени Мишель, боясь депортации в Турцию, где родился, жил с нами, скрываясь от правоохранительных органов. Марина, не понимая, что ее попросту используют, была без ума от своего араба, меня же предупредила, что ежели я выдам Мишеля милиции, то она меня убьет.

Я и не собиралась делать этого, но они стали, уходя, запирать меня в комнате. Мне это в скором времени надоело, и я решила принять ответные меры.

Однажды во время их отсутствия я вылезла из квартиры через окно и направилась в военное училище, где когда-то был курсантом араб. Там я рассказала, где он проживает.