Код фортуны - Наталья Калинина

Брат меня послушал. И судя по тому, что авария произошла не в то время, когда он ехал обратно, а часа на полтора-два позже, то до квартиры дяди он добрался целым и невредимым. А потом почему-то сорвался и помчался к себе домой, к Ларке. Я так предполагаю, потому что разбился он, как я уже сказала, часа через два после того, как отвез меня домой, и на шоссе, которое вело к его дому…

И тут она осеклась и, испуганно охнув, закрыла рот обеими руками.

– Инга, Инга, ты чего? – встревожился Алексей, увидев, что девушка, серея лицом, бессильно опустилась на стул. – Инга, тебе плохо?

Она открыла рот, чтобы ответить ему, но не смогла произнести ни звука и просто кивнула.

– Сейчас, сейчас, подожди… Водички? Да, водички? – заметался по кухне Алексей, не понимая, что произошло с его подругой, и не зная, как ей помочь. Схватил со стола кружку, из которой пил кофе, наскоро ополоснул под краном, наполнил ее водопроводной водой и поднес к лицу Инги: – Вот, выпей.

Инга послушно сделала несколько глотков, а потом легонько отвела руку Алексея с кружкой в сторону.

– В Вадькиной аварии в какой-то мере виновата я. А может, и не в какой-то мере, а вообще кругом виновата! Я, подумав, что брата попыталась увести из семьи дилетантским способом какая-нибудь глупая дамочка, это вмешательство быстро убрала. И, видимо, как следствие, моему драгоценному братику, очищенному от чужого вмешательства, в этот момент в голову пришла блестящая идея взять машину и прямо ночью поехать домой, к жене. Все-то оно так, только, во-первых, Вадим остался без защиты, потому что она почему-то оказалась разрушена. Я это увидела, но, так как уже была уставшей, оставила вопрос с защитой на утро. Во-вторых, с машины брата тоже непонятным образом исчезла защита, хоть я ее и ставила. Ну и, наконец, мой брат, когда едет один, часто превышает скоростной режим. Сколько уж я его за это ругала – бесполезно! Лишь отмахивался и говорил, что ничего с ним не случится, пока с ним я – его «ангел-хранитель». Доигрались… Оба. Скорость, мокрое шоссе… Отсутствие защиты на нем и машине…

– Инга, это просто фатальное совпадение. Ты здесь ни при чем, – попробовал утешить девушку Алексей, подходя к ней и обнимая за плечи.

– При чем, – грустно усмехнулась она. – Еще как «при чем»… Ладно, Леш, пора ехать к Вадиму. Хоть мы и условились с невесткой, что я раньше вечера не появлюсь, но мне не сидится спокойно дома. Пойду одеваться.

В больницу они, однако, поехали не сразу. Вначале Алексей уговорил Ингу зайти в какой-нибудь ресторан и пообедать (сосиски, приготовленные им для Инги, он категорически отказался считать полноценной едой). Потом, во время позднего обеда в ресторане, Инга вновь заговорила о Лизе и предложила Алексею поехать за ней в Петербург и привезти в Москву, чтобы девочка оставшиеся дни каникул провела в столице.

– Сможешь ли ты уделять ей сейчас время? – засомневался Алексей. Но все же согласился с Ингой и решил поехать в Петербург за Лизой ночным поездом, чтобы как можно скорее привезти ее в Москву. Они отправились на вокзал и купили билеты. После этого вернулись к Инге домой за вещами Алексея и только уже тогда поехали в больницу.

Алексей пробыл там час и поспешил на Ленинградский вокзал, чтобы успеть на свой поезд. А девушка, в компании невестки, продолжала ожидать окончания операции.

В один из моментов Инга оставила Ларису сидеть в коридоре и отправилась на улицу перекурить. Когда она проходила через холл, увидела сидящих в дерматиновых креслах двух девушек с похожими и одинаково скорбными лицами. Старшей было лет двадцать пять, а младшей – лет семнадцать-восемнадцать. Они сидели в одинаковых позах – ссутулив плечи, зажав ладони между колен и отрешенно глядя в пол. И Инге при взгляде на них стало неожиданно холодно – она почувствовала горе, которое уже поймало этих девушек в свои силки.

– Родственники Кочетовой Тамары Васильевны? – прокричала зычно, хоть никого в холле, кроме этих девушек и проходящей мимо Инги, не было, санитарка, которая вышла следом за Ингой.

Обе девушки встрепенулись, и старшая поднялась из своего кресла.

– Вот, это вещи вашей матери, – сказала санитарка, передавая девушке тяжелый пакет.

Девушка приняла пластиковую сумку, но в тот момент, когда она взяла ее в руки, одна ручка пакета оборвалась, и часть содержимого выпала из накренившегося, наполненного доверху пакета на пол. Инга подняла подкатившееся к ее ногам зеленое яблоко и протянула его младшей девушке, которая помогала сестре собирать вещи.

– Спасибо, – поблагодарила девушка бесцветным голосом. И, сунув яблоко обратно в пакет, подняла с пола зеркальце. – Разбилось. Жаль… Мамино любимое. Не стало мамы, не стало и зеркала.

Инга с щемящей болью в сердце поскорей вышла из холла, чтобы оставить девушек наедине. Уже на улице, закуривая, она подумала, что имя умершей женщины ей почему-то знакомо. Где-то она его слышала, и совсем недавно. Только вот не могла вспомнить где. Ей все не удавалось ухватить за хвост ускользающую мысль. Пытаясь вспомнить, потому что ей вдруг показалось очень важным понять, где и при каких обстоятельствах она уже слышала это имя, Инга выкурила вторую сигарету, но ответ так и не пришел. Спохватившись, что она уже долго отсутствует, Инга затушила сигарету и толкнула больничную дверь.

Проходя через холл, она вдруг заметила под одним из кресел что-то блеснувшее. Наклонившись, Инга увидела массивную брошь, составленную из камней-самоцветов. И в этот момент вспомнила, почему имя показалось ей знакомым. Кочетова Тамара Васильевна, дама в шляпке и с этой брошью, приходила к ней две недели назад, чтобы узнать исход плановой операции. И Инга тогда предсказала благополучное завершение. Но на всякий случай поставила охранку клиентке.

Охранку!

Инга стиснула зубы, чтобы не закричать. Что-то происходит с ее защитами! Под ударом оказались не только близкие люди, но и клиенты. Страшно подумать, что будет, если все защиты, которые она установила, друг за другом разрушатся. А это, видимо, и происходит! Но хуже всего то, что вместо сломанных защит появляется чужеродная «программа» – установка на разрушение, несчастье, боль.

Это словно подключенные к одной сети компьютеры стал бы поражать зловредный вирус, который бы не только ломал защиты, но и причинял вред.

– Господи! – тихо вскричала Инга, отшвыривая брошь и в ужасе закрывая рот ладонью. В первую очередь она подумала о брате, которому в данный момент делали операцию. Состояние Вадима оставалось тяжелым, и, как знать, если бы не Ингины заговоры, которые она усиленно читала и дома, и все то время, что просиживала в больничном коридоре, может, его бы уже и не стало. Потом ей подумалось об Алексее – о том, что его защита тоже оказалась сломанной. Варварским способом. И уж после ей в голову пришла ужасная мысль: если ее защиты начали действовать наоборот, то в опасности многие и многие люди. Включая и Лизу, и Ларису, и маленького племянника.