1941. Победный парад Гитлера. Правда об Уманском побоище - Валентин Рунов

В этот же день, 7 августа, после неудачного прорыва, остатки отряда генерала П.Г. Понеделина мелкими группами и по одному человеку возвращались в Зеленую браму, надеясь найти там хоть какое-то спасение.

К вечеру этого дня окруженные в районе Подвысокого советские войска, еще недавно составлявшие группу генерала П.Г. Понеделина, стали неуправляемыми. Солдаты и младшие офицеры инстинктивно сбивались в небольшие группы, каждая из которых принимала самостоятельное решение. В случае несогласия с принятым решением отдельные военнослужащие самостоятельно покидали группу с тем, чтобы примкнуть к другой. Практически всегда ставился один вопрос – что делать дальше? В успех организованного прорыва уже никто не верил. Решались активно действовать единицы, большинство с угрюмым видом уходило в глубь леса, надеясь, что туда не прорвутся немецкие танки. Были и такие, которые добровольно шли к немецким позициям и покорно сдавались в плен. Практически никого из старших командиров видно не было.

В книге Е.А. Долматовского «Зеленая брама», несмотря на желание автора показать мужество и героизм советских войск, тоже содержится очень мало героического. В частности, он пишет: «Весь вчерашний день я провалялся среди убитых слева от дороги, на которой, когда я очнулся, громоздились разбитые машины, повозки, орудия, тракторы…

К счастью, я не знал, сколько потерял крови, наверное, именно неведение позволило мне подняться и зашагать. Куда? Раненым положено уходить в тыл. Не было тыла, вокруг бой. Ночью 7 августа опять очнулся в дубраве.

Оказывается, не один я вернулся в Зеленую браму… Бойцы из колонны нашего неудачного прорыва объединились в отряд и ринулись обратно – на исходные позиции. Они ворвались в горящее село (Подвысокое. – В.Р). Окраина его уже была занята врагом. Егеря располагались на отдых. Под неожиданным натиском они бежали в панике. Но отряд из 80 человек вряд ли мог рассчитывать на серьезный успех…»

Итак, новые очаги сопротивления и новые яростные контратаки. И это уже из сил формально несуществующей группы Понеделина, лишенной боеприпасов, продовольствия, управления… Откуда брались эти силы? Кто вел бойцов на отчаянный прорыв? Ответ напрашивается один – воинский долг и высокая гражданская совесть. Другого ответа дать невозможно.

Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер в очередной раз сообщает об удовлетворительном ходе операции по ликвидации окруженной под Уманью группировки советских войск и о пленении командующих 6-й и 12-й армиями. В то же время, оправдываясь, он жалуется на то, что продвижению немецких войск «препятствуют прошедшие вчера ливни». О каком-либо организованном вооруженном сопротивлении советских войск уже речи нет, хотя оно все еще продолжается.

Ниже Ф. Гальдер пишет, что «на стыке между войсками Клейста и Шведлера противник прорвался до Богуслава. Следует обратить внимание на смелость противника при проведении операции на прорыв. Образовавшийся прорыв говорит не только о смелости и дерзости противника, но и создает ряд неудобств для наших войск. Строительный батальон, а также подведенные запасные батальоны безуспешно пытались остановить противника. Этот прорыв противника является следствием недостаточной глубины построения наших наступающих войск…»

В вечерней сводке Ф. Гальдер говорит о полной ликвидации окруженной группировки советских войск, о пленении 100 тысяч и гибели до 200 тысяч советских солдат и офицеров и разгроме 16 пехотных и 6 танковых дивизий из состава бывших 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта.

Об этом дне Е.А. Долматовский пишет в книге «Зеленая брама»: «Тяжелые бои по всей округе. Произошло как раз то, чего мы более всего опасались: на разных участках – отдельные очаги нашего сопротивления, кольца, из которых не выбраться.

Южнее брамы дерутся возле Мартыновки и Терновки, севернее – у Небиловки, Нерубайки, Оксанино, Каменечья.

Крупнее других узел сопротивления у Терновки, уже на левом берегу Синюхи…

Наши не сдаются. Ночью штыковым ударом небольшой группе бойцов удалось прорваться в степь.

Генерал С.Я. Огурцов на базе 21-го кавалерийского полка создал сводный конный отряд, который принял последний бой на поле подсолнухов».

Генерал Ф. Гальдер впервые в своем дневнике не констатирует развитие событий в полосе группы армий «Юг», отметив только, что ее соединения продолжают преследование противника и ведут бои с советскими войсками в районе Богуслава.

В районе Умани немцы, несмотря на дождь, добивают остатки войск бывшей группы Понеделина, которые все еще упорно сопротивляются. Небольшие группы прорвавшихся из окружения советских бойцов и командиров уходят на восток и на юг.

Е.А. Долматовский пишет, что в этот день остатки советских войск вели бой «уже не за выход из окружения, а за то, чтобы подороже отдать свои жизни.

Ничего не должно достаться врагу: уничтожаются оставшиеся без снарядов орудия, автомашины с сухими баками и рваными скатами, всякая техника, до штабных пишущих машинок включительно.

Бензина – ни капли. Для того чтобы сжечь грузовик, его надо обложить со всех сторон соломой. Кажется, что горит просто стог.

Одна из групп пошла в атаку по свекличному полю в сторону Синюхи. На рубеже атаки застали только двух бойцов-казахов с пулеметом «максимом»…

Ураганный огонь противника.

Атакующие дрогнули, попятились…»

Об этом дне И.А. Хизенко в книге «Ожившие страницы» констатирует: «Днем нам стало ясно, что от наших частей остались только мелкие разрозненные группы. Гитлеровцы гонялись за ними.

Кто-то сообщил, что генерал (командир 80-й стрелковой дивизии. – В.Р.) ранен и захвачен в плен. Комиссару удалось дойти до Терновки, где, окопавшись в огородах, по-прежнему стойко сражались остатки дивизиона… Фашисты хотели побыстрее расправиться с непокорными советскими солдатами. Но ни пехота, ни артиллерия не могли сломить их сопротивление. Тогда оккупанты бросили против них танки… Комиссар был тяжело ранен в живот и через несколько часов скончался.

Ночью мы продолжали идти строго на юг. То и дело земля и небо освещались вражескими ракетами. Нас было семеро…»

Немногим чудом вырвавшимся из внутреннего кольца окружения советским бойцам и командирам предстояли новые испытания. За первым кольцом было второе, за вторым – третье. Между районами, контролируемыми войсковыми частями, сновала полевая жандармерия, осуществляя их «зачистку». Но враг всеми силами стремился дальше на восток, поэтому плотных колец создавать было некогда да и незачем. Это позволяло некоторым разрозненным группам из-под Умани дойти до Днепра, но переправиться через эту реку сумели очень немногие.

Командование группы армий «Юг» из-за больших потерь и усталости войск, в том числе и в результате боев в районе Умани, отдало приказ о временной приостановке наступления на Киев и о переходе к обороне 6-й армии. Продолжаются тяжелые бои в районе Богуслава.

В районе Подвысокого фашисты все еще ведут бои с отдельными группами красноармейцев, закрепившихся в Зеленой браме и засевших в рощах и оврагах. Бои внезапно вспыхивают то в одном, то в другом месте, и так же внезапно затихают. Но некоторые наиболее активные все еще рассчитывают на прорыв, и идут в бой, несмотря на ничтожный расчет на его успех.

«Тяжело у бойцов на душе. Обсуждаются детали прорыва, а подтверждается подозрение, что час атаки выдал врагу какой-то презренный перебежчик. Упредив на пять минут, противник накрыл огнем накопившуюся на рубеже пехоту», – пишет Е.А. Долматовский в книге «Зеленая брама». Это первый факт признания коммунистическим писателем случаев добровольной сдачи в плен советских бойцов. Советская цензура таких разговоров не жаловала…

К сожалению, история не терпит политических реверансов. Нужно констатировать тот факт, что к концу первой декады августа 1941 года случаи сдачи в плен советских бойцов и командиров, оказавшихся в ловушке в районе Умани, значительно участились. Люди, оторванные от своих частей, оставшиеся без руководства и боеприпасов, голодные, а зачастую и раненые, бросали оружие и в отчаянии поднимали вверх руки. Ежечасно отовсюду: с сел, зеленых дубрав, неубранных полей и глубоких оврагов – медленно выходили одиночные люди или небольшие группы и, уже не скрываясь, брели к проселочным дорогам, по которым двигались немецкие войска.

Уже привыкнув к подобной картине, фашисты, не прекращая движения колонн, равнодушно смотрели на этих несчастных, а нередко и откровенно глумились над ними. Решившие сдаться в плен, сами, как стадо животных, сбивались в группы у обочины дороги и угрюмо смотрели на победителей. Проходило немало времени прежде, чем к ним подходили жандармы или специально выделенные подразделения из состава полевых частей, которые сгоняли пленных в огромные колонны и начинали их конвоирование в намеченные временные лагеря.