Кошмар под Новый год - Елена Усачева

Я посмотрел на парня. Он делал сальто, не прекращая при этом петь.

«Неужели ничего не изменится? – с отчаянием подумал я. – Неужели я буду смотреть на это вечно?»

Сколько времени мы так сидели, я не знаю. Сколько времени провели в этом проклятом доме – тоже неизвестно. Но одно точно, еще немного – и я сойду с ума от этих «ритуальных» танцев и давно вышедших в тираж песен. Оставалось только удивляться, откуда у парня берутся силы на танцы и песни. На батарейках он, что ли? Но разве бывают такие «долгоиграющие» батарейки?

«Что за чушь крутится у меня в голове? – подумал я. – Еще немного, и я сам пущусь в пляс».

– Это все мне уже надоело! – Алик подскочил к парню и попытался потрясти его за плечо, но не тут-то было. Рука Алика снова проскочила сквозь плечо Рыжего, а тот даже не заметил, что его попытались хорошенько встряхнуть.

«Какая прелесть, – подумал я. – Если так будет дальше продолжаться, то мне остается только застрелиться, чтобы не видеть этот тупизм».

И тут, словно подслушав мои мысли, мальчишка остановился и, запустив руку в карман, достал оттуда… пистолет. Какой марки – не знаю. Могу только сказать, что это был пистолет.

– У меня осталось три пули, – сообщил кому-то (хотелось бы верить, что нам) парень. – Если первая пуля не пробьет замок, то остальные две я тратить не буду. Подожду, может, что изменится.

С этими словами он навел пистолет на проем открытой двери и выстрелил. Раздался страшный грохот.

«Точно, это он стрелял все время», – определил я.

– Ну вот, я так и знал, – сказал певец-стрелок. – Эту проклятую дверь пули не берут. Остается надеяться на чудо.

Дельфин и русалка,Они, если честно,Не пара, не пара, не пара…

– Он точно больной, – произнес Алик. – В дверь стреляет, а она – открыта. Что с придурка взять?

Вдруг в моей голове что-то щелкнуло, и я, чтобы не спугнуть мысль, медленно проговорил:

– Подожди-ка… Может, для нас она открыта, а для него закрыта? Что, если он думает, что она закрыта?

– Так она же открыта.

– Это для нас. А для него – закрыта. Но почему?

– Почему, почему… Потому что с нами фиг знает что творится! А телефоны почему замерзли? А окна замурованы почему? Для чего все это? А?

– Я знаю не больше, чем ты.

Алик сел на пол.

– Интересно, нас ищут? – спросил он.

– Как ты думаешь, что я отвечу?

– «Не знаю»? – предположил Алик.

Я вымученно улыбнулся:

– Да ты мысли читаешь!

Намеки на ответы на некоторые наши вопросы мы получили, уже когда нас стало неумолимо клонить в сон. Несмотря на песни и пляски Рыжего, я лег на пол, сложил под щекой ладошки и попытался заснуть. Даже успел задремать. И тут началось самое интересное.

Алик толкнул меня в бок.

– Быстро просыпайся! Смотри, что этот чудик вытворяет!

– Я спать хочу… Ну его… – попытался отмахнуться я, но Алик был настойчив, как никогда:

– Просыпайся, говорю! Это нельзя пропустить!

Разбираемый любопытством, я быстренько проснулся и, лежа на полу и подперев голову рукой, принялся наблюдать за Рыжим.

Тот суетливо бегал по комнате. Потом он вдруг остановился и посмотрел на видеокамеру. Подошел к ней ближе. Уселся на пол. И уставился немигающим взглядом в стену. Так получилось, что смотрел он как бы сквозь меня. От этого мне стало очень неприятно, и по спине пробежал холодок.

– Он так уже несколько раз делает, – сообщил Алик. – Бегает по комнате, потом садится на пол и давай в одну точку пялиться. Сейчас опять подорвется и бегать начнет.

Однако пророчества Алика не сбылись. Вместо того чтобы бегать по комнате резвым козликом, Рыжий взял какой-то черный шнур. Внимательно изучил его. Хмыкнул. И сказал:

– Я придумал.

Мы с Аликом переглянулись. Мне стало так интересно, что я даже сменил позу, – сел на пол, подобрал под себя ноги, обхватив их руками. Мое сердце застучало сильнее. Я чувствовал, сейчас произойдет что-то важное, значительное. Вот-вот тайна приоткроет свою завесу, и, может, нам даже удастся покинуть этот дом.

Лицо парня помрачнело. Сейчас он не выглядел таким идиотом, каким казался все это время нам с Аликом. Была в лице Рыжего какая-то загадочность, жесткость, но глаза… глаза… они словно потухли. Такие глаза бывают у тех, кто отчаялся, кто потерял последнюю надежду, кто точно знает, что выхода нет, а потому придется смириться. Потому что все способы уже перепробованы. Потому что все кончено.

Рыжий неожиданно расхохотался. Алик выразительно посмотрел на меня.

– Ой, не могу… – схватился Рыжий за живот. – Хотел бы я знать, что обо мне подумали бы люди, которые б увидели, как я тут танцую и песни пою!

Алик фыркнул. Я же был весь внимание и вникал в каждое слово Рыжего. Ждал, когда наконец он скажет это.

Он резко перестал смеяться. Лицо его помрачнело.

– Вести себя как конченый идиот – остается только это. Или я сломаюсь окончательно. Потеряю силу духа… Тьфу, какого еще, к черту, духа? Это помогает забыться, не думать о том, что ждет впереди. Вернее, о том, что впереди меня ничего, кроме вечности и неизвестности, не ждет…

– Что-то мне это не нравится, – нахмурился Алик. – О чем он говорит?

– Тише ты, – зашикал я. – Дай послушать.

Рыжий тяжело вздохнул.

– Ну что ж, приступим.

Он снова взял провод, отложил его в сторону, потянулся за цифровой видеокамерой, нажал на красную кнопку, и небольшой по размерам аппарат проиграл какую-то короткую мелодию. Рыжий открыл жидкокристаллический экран и установил камеру так, чтобы в объектив попадала та часть стены, около которой он сидел. Сняв на пробу несколько кадров и убедившись в четкости изображения, Рыжий сел лицом к камере и сделал попытку причесаться пятерней.

Нам все было видно просто прекрасно. Он сидел лицом ко мне и Алику, камера стояла между нами и смотрела на него, а мы видели, что делает «живой» Рыжий и его экранный двойник.

Он прокашлялся. И заговорил:

– Привет всем, кто это видит. Меня зовут Антон Колесников. Я нахожусь здесь уже… Стоп. Нет, я начинаю не с того. Хочу все по порядку рассказать.

Рыжий задумался.

– Не тяни же, – процедил Алик. – Давай, давай…

Теперь уже, словно услышав слова Алика, Колесников осекся и сказал:

– А хотя, куда мне спешить? Я еще потанцевать хочу.

И принялся отплясывать.

– Уро-од! – завопил Алик. – Ты самый настоящий уро-о-од!

Бедняга разъярился до такой степени, что покраснел. Вскочил с пола, и, чуть прихрамывая (ноги затекли), бросился на Рыжего, как цепная собака. Но не тут-то было: Колесников знай себе выделывал коленца, а Алик же, проскочив сквозь него, врезался в стенку. Но это моего друга не остановило: он сжимал и сжимал кулаки, пытался и пытался ударить рыжего интригана. Длилось это достаточно долго, а кончилось тем, что Алик, весь взмыленный и раскрасневшийся, обессиленно рухнул на пол и блаженно со смаком выругался: