Утраченная реликвия - Андрей Воронин

Да и то - если успеет... А он не успеет, понял?" - "Кончай гнилой базар!" - приказал другой голос. Юрий стиснул зубы и подумал, что вот-вот узнает, что ждет его на той стороне, есть там что-нибудь или все это просто вранье.

Вместо выстрела он услышал глухой шум столкновения, крик испуга и яростное, сквозь зубы, рычание хищника, терзающего добычу. Кто-то снова заорал - матерно, зло и в то же время испуганно; послышался треск - не то рвущейся ткани, не то ломающихся костей, - и опять раздалось злобное клокочущее рычание.

"Мочите эту тварь!" - завопил кто-то, и в этом голосе Юрий без труда уловил нотки скотской паники. Один из убийц размахнулся бейсбольной битой, готовясь встретить вылетевшую из темноты мохнатую, рычащую торпеду, но Юрий уже немного оклемался и, не вставая, сделал резкую подсечку. Убийца замахал руками, теряя равновесие и все больше заваливаясь назад, и в это время в него врезался Шайтан - сбил с ног, распластал по слякотному асфальту и лязгнул жутко белевшими в темноте зубами, норовя одним махом, по-волчьи, вырвать горло. Человек закрылся руками, и пес принялся рвать эти руки с таким ожесточением, словно его не кормили пять недель и все это время накачивали психотропными препаратами, целенаправленно превращая в бешеного зверя. Убийца бился в снежной каше, брыкаясь и оглашая парк бессловесными паническими воплями, в которых не было ничего человеческого.

Еще один бросился на Шайтана с ножом, но Юрий уже был на ногах и встретил его ударом в зубы - да, в зубы, и пальцы он ободрал, конечно же, именно тогда.

Шайтан все еще рвал своего клиента, и тут рыжий перестал нянчить свое прокушенное запястье и поднял пистолет. Юрий метнулся к нему, но поскользнулся в раскисшем, истоптанном, забрызганном кровью снегу и немного не успел. Рыжий опять сбил его с ног, ударив по лицу рукояткой пистолета, и перед тем, как отключиться, Юрий услышал два выстрела, а за ними - собачий визг.

Отключился он совсем ненадолго, а когда пришел в себя, обнаружил, что лежит у рыжего на спине и, набросив ему на горло собачий поводок, пытается удавить противника этой сыромятной штуковиной. Дело у него явно шло на лад, рыжий уже хрипел, сипел и слабо скреб землю всеми четырьмя конечностями, как раздавленный майский жук. Порезанное плечо жутко мешало Юрию, левая рука почти не чувствовалась, и силы в ней не было никакой, но он упорно стягивал ременную петлю на шее врага, старательно прижимая его к земле всем своим весом, не давая вывернуться, перекрывая кислород. Рядом кто-то возился, стонал и плаксиво ругался матом, и где-то на самом краю сознания тихо, едва слышно поскуливал Шайтан. Услышав этот жалобный звук, Юрий собрал остатки сил и рывком затянул удавку. Рыжий захрипел совсем уже страшно, готовясь отдать концы, но тут Юрия опять гвозданули по черепу битой, и он вырубился по-настоящему.

- Блин, - сказал Юрий и вздрогнул от звука собственного голоса, показавшегося ему каким-то чужим, прозвучавшим со стороны, - вот это прогулка. Шайтан, ты где? Кончай в прятки играть, шутки в сторону. Ты живой или нет?

Шайтан не отозвался. Тогда Юрий встал, невольно скрипнув зубами от боли в избитом теле, и посмотрел на часы. Стекло часов треснуло и запотело изнутри, но собранный на совесть педантичными швейцарцами механизм продолжал работать, показывая, что Юрий вышел из своей квартиры сорок с чем-то минут назад. С учетом дороги и всего прочего получалось, что в отключке он провалялся совсем недолго - минут пять, от силы десять. "Дешево отделался, спасибо Шайтану", - подумал Юрий и огляделся.

Шайтан лежал на боку шагах в пяти от него, вытянутый во всю длину и какой-то не правдоподобно плоский, как будто это была не собака, а просто собачья шкура.

Снег вокруг него и под ним казался черным, но Юрий догадался, что это всего-навсего милосердный обман зрения: на самом деле снег был не черным, а красным, и гадать о причине такого странного явления не приходилось.

- Что же ты, пес? - с трудом протолкнув застрявший в горле ком, выговорил Юрий. - Что ж ты такой дурак-то, а? Не надо было тебе убегать. А если уж убежал, так не стоило возвращаться...

Он подошел к собаке и тяжело опустился на колени.

Шайтан был жив. Он часто и неглубоко дышал, глаза были закрыты, челюсти сомкнуты. Юрий провел ладонью по мокрой, слипшейся сосульками собачьей шерсти, почувствовал запах псины, но так и не нашел пулевых отверстий. Он даже не понял, кровь под его ладонью или талая вода - рука была испачкана его собственной кровью, а может быть, не только его, но и чьей-нибудь еще.

- Шайтан, - снова позвал Юрий, и пес снова не откликнулся, даже ухом не повел. - Ты только не подыхай.

Ты потерпи немного, я сейчас все организую. Ты живи, понял? Хватит уже с меня. Что я, нанялся, что ли, друзей хоронить? Знал бы ты, какое это поганое занятие...

Он принялся лихорадочно рыться в карманах. Карманы были забиты мокрым снегом, но из них ничего не пропало - портмоне, ключи от квартиры, размокшие в кашу сигареты в расплющенной пачке и даже зажигалка лежали на своих местах. Присутствие в кармане зажигалки озадачило Юрия, потому что она была у него в руке в момент начала драки и, по идее, не могла не потеряться, но он тут же забыл об этой загадке, потому что отыскал наконец мобильник.

Мобильник тоже был мокрый, но вода каким-то чудом не проникла в корпус, и игрушка работала. Юрий вызвал "скорую". Оператор хотела знать причину вызова, и Юрию пришлось объяснить ей, в чем дело. Разумеется, он не сказал, что врач нужен собаке; ему тоже не мешало бы наложить швы на плечо, но, если бы не Шайтан, Юрий предпочел бы не связываться с медиками, поскольку, где они, там и милиция.

Он уселся прямо на заслякощенный асфальт и осторожно положил голову Шайтана к себе на колени. Пес никак не отреагировал. Он, как умел, выполнил свой долг, и теперь ему было все равно, где лежать. Продолжая перебирать немеющими от холода пальцами мокрую собачью шерсть, осторожно похлопывать и поглаживать остывающее тело, Юрий терпеливо ждал "скорую" и считал минуты.

На десятой минуте Шайтан перестал дышать - просто вытолкнул из пробитых легких воздух и больше не вдохнул. Юрий не удивился и не испугался: ему частенько приходилось видеть, как подобные вещи происходят с людьми. Он только вздохнул и подумал', что Бондарев ошибся, не желая тренировать Шайтана на активную оборону: все-таки солдатами не становятся, ими рождаются...

- Спасибо, солдат, - сказал он Шайтану и потрепал его по деревенеющей шее. - Спасибо, брат. Еще сочтемся - не на этом свете, так на том.

Тут ему вспомнилось кое-что, имеющее отношение не столько к мертвым, сколько к живым, и он снова полез в карман за мобильником. Номер домашнего телефона Светлова Юрий не помнил, поскольку ни разу им не пользовался, но этот номер был записан в памяти мобильника, и Филатов подумал, что, сколько ни ругай прогресс, от него все-таки иногда бывает хоть какой-то толк. Все еще сидя в луже и держа на коленях голову мертвого пса, сделавшуюся теперь совсем уже тяжелой, прямо как двухпудовая гиря, он вызвал номер из памяти и нажал кнопку соединения.

Сначала в трубке тянулись нескончаемо долгие гудки.

"Дома их нет, что ли? - испугался Юрий. - Черт, куда их понесло на ночь глядя, да еще и с ребенком?" Он снова посмотрел на часы. Было начало двенадцатого; под ложечкой у него холодной скользкой жабой зашевелился настоящий страх, но тут трубку наконец сняли.

Ему ответила Лида, жена Светлова, и Юрий успокоился - совсем чуть-чуть, но все-таки успокоился.

- Алло?

- Здравствуй, Лидочка, - сказал Юрий. - Филатов беспокоит. Извини, что так поздно. Я вас не разбудил?

- Нет, не разбудил. Здравствуйте, Юрий Алексеевич.

Прозвучало это как-то нерешительно, словно вопрос Юрия застал Лидочку Светлову врасплох. При этом она слегка задыхалась, и Филатов понял, что разбудить-то он никого не разбудил, но вот с постели, похоже, поднял, и притом в самый неподходящий момент. Он мысленно плюнул: нашли время, черти!

- Тысяча извинений, - произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более обыкновенно, без этой зверской хрипоты и долгих пауз, получавшихся из-за того, что ему было трудно разжимать челюсти. А челюсти, черт бы их побрал, он сжимал, чтобы не лязгать ими от холода.

Одежда у него промокла насквозь, хоть выжимай, температура воздуха была близка к нулю, да и потеря крови, наверное, давала себя знать: его трясло мелкой дрожью, и по всему телу пробегали волны нехорошего, какого-то глубинного озноба. - Ты прости меня, черта холостого, - заговорил он снова, совладав наконец с голосом, - опять я день с ночью перепутал. Если можно, дай Диме трубочку, мне ему пару слов сказать надо. Он тут просил узнать кое-что... В общем, это срочно.

- Да, конечно, пожалуйста, - сказала Лида.

- Слушаю, - сказал Светлов. - Юра, ты?

Он тоже дышал не совсем ровно - не дышал даже, а пыхтел, как старенький паровоз, только что вскарабкавшийся на вершину крутого холма, - и голос у него предательски срывался, и звучал этот голос, несмотря на все усилия воспитанного и тактичного Димочки Светлова, весьма недовольно.