Моя крылатая удача - Надежда Черпинская

предков, парящих на Небе. О многих пороках, царящих в больших городах, в Долине Грёз даже не подозревали.

Рассказы Эйи о родной земле пробуждали в душе Ларсена что-то сродни белой зависти. Хотелось бы ему увидеть этот удивительный край.

Капитан Надар напрасно опасался, что появление женщины на борту может спровоцировать дебош. Несмотря на то, что большую часть времени они проводили сейчас в добровольном затворничестве, Эйе всё-таки пришлось познакомиться с частью команды. И все вели себя по отношению к ней весьма доброжелательно.

На второй день пути с ней завёл разговор Нуммо, зашедший спросить, не нужно ли чего. Потом дайана очаровала пожилого корабельного кока. И теперь Ларсену не нужно было выпрашивать съестное для «жены». Он сослался на то, что Эйя плохо переносит качку, а потому не может есть сытную, жирную пищу. И теперь каждое утро кок сам выдавал тарелочку фруктов, которых в запасе было не так уж много, но для «нашей девочки» они всегда находились.

Время от времени Ларсен выводил Эйю Илиану погулять по палубе, и матросы улыбались ей издали, махали приветственно. Ларсена это не удивляло – она была способна очаровать даже эти окаменевшие от морской соли сердца. Не удивляло, но злило чрезвычайно. Ларсен безумно ревновал, хотел закрыть собой от всех обжигающих взглядов.

А ещё Оллье неизменно просил Эйю прятать волосы под платком. На людях она ни разу не появилась с непокрытой головой. Это было опасно, ведь с каждым днём её локоны становились всё темнее. И если бы кто-то увидел такие перемены, секрет дайаны наверняка был бы раскрыт.

Ларсен смотрел на этот тёмный блестящий шёлк с тоской – он начинал осознавать душой, а не только разумом, что новолуние уже не за горами, и скоро его чудесная спутница вновь примет облик прекрасной птицы. И сердце тотчас сжималось болезненно. Он понимал, что это неизбежно, понимал, что это временно. Но ничего с собой не мог поделать.

***

Но пока ещё оставалось в запасе несколько дней…

И Ларсен мог наслаждаться тем, что Эйя была рядом в своём прекрасном девичьем облике. И даже за то, что она превратится в птицу прямо на корабле, он пока не опасался.

К счастью, погода стояла ясная, ветер дул попутный, никаких препятствий на пути не вставало. И у Ларса и Эйи Илианы были все шансы добраться до Нор-ле-Эвилье вовремя.

Если, разумеется, не случится ничего непредвиденного…

Ларсен очень надеялся, что и дальше так будет идти, однако, как известно, гадости в жизни происходят, когда их меньше всего ждешь. Поэтому Оллье на всякий случай бдительность не терял и оставался начеку.

Но пока, вопреки опасениям капитана, вся команда корабля вела себя благожелательно и никаких неприличных выходок в отношении дайаны не совершала. Ларсен бы, понятное дело, ничего такого никому и не позволил, но радовало, что и не приходилось никого из южан на место ставить.

Справедливости ради, Эйя, конечно, на глаза морякам редко показывалась. Большую часть времени дайана проводила в каюте. А прогуливалась она только в сопровождении Ларсена и обычно в то время, когда большая часть команды уходила трапезничать или спать.

Может, они, конечно, и рисковали, показываясь на людях, но невозможно сидеть столько дней в четырёх стенах.

Да и как можно плыть первый раз по морю и не полюбоваться на него?! Ларсен просто спать не смог бы спокойно, если бы не показал Эйе эту восхитительную и мощную бескрайнюю стихию.

Уже на второй день пути, поднявшись на палубу ближе к вечеру, Ларс заметил, что почти вся шумная и пёстрая ватага мореплавателей ушла на ужин. Оставалось на своих местах лишь несколько человек, которые, видимо, были обязаны следить за курсом корабля неотлучно.

Такой шанс упускать было нельзя…

Ларсен быстро спустился к себе, протянул Эйе широкий яркий платок:

– Накинь на волосы, и пойдём со мной! – коротко велел Оллье.

– Куда? – испуганно ахнула дайана.

– Со мной, – повторил, усмехнувшись, Ларс. – Неужели ты думаешь, что я могу тебя позвать в какое-нибудь плохое место?

Она чуть нахмурилась, но больше ничего не спросила, только быстренько повязала платок и пугливо вцепилась в его руку.

Ларс увлёк её вверх по лестнице, Эйя ахнула и зажмурилась от ударившего в лицо ветра.

А когда она вновь открыла глаза…

Уже несколько дней прошло, а Ларсен всё не мог забыть то мгновение и… тот её взгляд. Казалось, дайана позабыла, как дышать. Она застыла прекрасной статуей, лишь грудь вздымалась взволнованно. Ошеломлённый взгляд, устремлённый вдаль, засиял слезами восхищения.

Ларс понимал восторг «птички»: одно дело – любоваться на волны с берега, совсем другое – оказаться в открытом море. Вокруг, куда ни глянь, бесконечное, синее, прекрасное…

Закатное солнце, спускаясь к кромке горизонта, медью и золотом красило воды, жарким огнём полыхало на поверхности. И там, у края мира, небо и море сливались в единое целое, как страстные любовники, уже не различить, где кончается одно, и начинается другое.

А ещё этот свежий ветер, пропахший солью… Эта вечная песня неугомонных волн.

– Ларсен… – чуть слышно прошептала Эйя, на мгновение отрываясь от невероятной, величественной картины и бросая на Оллье полный благодарности взгляд.

Нежные пальчики дайаны сжали крепко его ладонь. Она не сказала больше ничего. А слов и не нужно было. Ларсен всё читал по её выразительному и невероятно красивому лицу.

Эйя от восторга на время потеряла способность говорить.

На палубе стали появляться чужаки из команды, и Ларсен поспешил увести «жену» подальше от их глаз. Но даже в каюте, наедине, Эйя продолжала молчать ещё дольше, глубоко погрузившись в свои мысли. Какие? Это для Ларсена осталось загадкой. Наверное, море с непривычки на неё произвело слишком сильное впечатление.

Это был первый раз, но не последний. В другие дни дайана уже не молчала: восхищалась, удивлялась, спрашивала. И эта её живость, непосредственность Ларсену тоже нравилась.

И даже ночи рядом с ней Ларсу нравились. Наверное, он умом тронулся, но ему нравилось. Нравилось быть к ней так близко, обнимать, вдыхать аромат волос, чувствовать, как бьётся сердце. В эти ночные часы ему порой хотелось на стены лезть и рычать от досады. Огонь желания обжигал изнутри до боли. Тело сводило судорогой, когда он заставлял себя сдерживаться и не переступать запретную черту. Но всё-таки он был счастлив каждую ночь засыпать и просыпаться с ней рядом.

В ту последнюю ночь на корабле Ларсен тоже уснул не сразу...

По словам капитана Надара завтра они должны прибыть в Порт