Кирпичи 2.0 - Данияр Сугралинов

– А потом смотришь на себя в зеркало и рыдаешь, когда джинсы на талии не сходятся, – заржал Бородаенко.

– Всё у меня сходится! – огрызнулась Милка и вздохнула. – Только перешивать приходится.

– Привыкни, – посоветовал я.

– К чему? – удивилась Милка.

– Да ко всему. Есть меньше, заниматься спортом. Сделай это привычкой.

– Как к этому можно привыкнуть? – удивился Левон. – Я как вспомню, каково это – постоянно быть голодным, – да я ни о чем, кроме еды, думать не могу!

– Привыкнуть можно к чему угодно, – объяснил я. – Чтобы действие стало привычкой, достаточно его повторять без перерывов на протяжении трех недель. Это касается всего – и полезных, и вредных привычек.

– Умереть не встать, Резвей! – подключилась Лидка. – Все так просто?

– Непросто, – согласился я. – Но не сложнее, чем по ночам грузить мешки на вокзале.

Ребята, хмыкнув, пошли курить.

Похоже, ныть друг другу и находить утешение в том, что ты как все, а все слабы, – проще и приятнее, чем пробовать добиться цели.

После разрыва с Ксенией я каждое утро выполнял одну и ту же последовательность действий: просыпался в шесть, чистил зубы, брился, умывался, выпивал пару стаканов воды, делал зарядку, одевался и шел на пробежку, заодно выкидывая мусор. Потом – контрастный душ, завтрак, порция гейнера, кофе и на работу.

В какой-то момент я заметил, что выполняю всё на автопилоте, даже не думая. Голова занята мыслями о предстоящем дне, о том, что важно, а что стоит сделать по мере возможности.

Я привык расписывать план на день, определять приоритеты и выделять самое важное: то, что напрямую вело меня к глобальным целям.

Обычно у сотрудника офиса постоянно накапливается куча задач. Много времени отнимают встречи, переговоры, письма, совещания, планерки и мозговые штурмы. За всем этим сложно делать действительно важное, то, что требует сосредоточенности и внимания.

А ведь на совещаниях и встречах принимаются какие-то решения, которые надо воплощать в жизнь. Даже если не своими руками – все равно нужно найти время, чтобы четко поставить задачу, определить реальные сроки и проконтролировать качественное и своевременное исполнение.

Мои коллеги (да и я сам раньше), по моим наблюдениям, задачи ставили мимоходом, чуть ли не во время перекура. Результат – многочисленные авралы, геройские бессонные ночи перед дедлайном и недовольные заказчики.

Теперь я контролировал исполнение задач, которые ставил коллегам, привык требовать и не отвлекаться на то, что раньше беззастенчиво пожирало мое время: перекуры, кофе-брейки, соцсети, смешные видеоролики, сайты приколов, статьи из серии «10 причин уволиться с работы прямо сейчас» и «20 самых красивых мест планеты». Я понял, что так всю жизнь и буду разглядывать самые красивые места планеты на экране монитора, если не примусь за работу прямо сейчас.

Вошли в привычку тренировки и курсы. Я перешел на продвинутый уровень в английском, прошел несколько профессиональных онлайн-семинаров, много читал.

Мне уже нравилось рассматривать себя перед зеркалом – проявились мышцы. Я слегка раздался в плечах, фигура начала приобретать V-образную форму. Раньше впалая, грудь стала выпирать вперед. Изменилась даже походка. Она стала легкой и пружинистой.

Больше всего изменения в фигуре были заметны в одежде прежнего размера. Штаны спадали без ремня, ремни пришлось укорачивать и делать новые дырки – талия стала уже. А вот рубашки теперь ощутимо жали в плечах и груди.

Выполненные задачи доставляли мне настоящее удовольствие, и это тоже стало привычкой. Мне нравилось ощущение, с которым я вычеркивал пункты в плане: с каждым из них я получал опыт и приближался к цели.

Я сравнил бы это ощущение с тем, что чувствует наркоман при новой дозе; алкоголик, выпивающий первый за день стакан портвейна; рыбак, поймавший крупную рыбу…

Я привык к новому образу жизни, а коллеги привыкли к новому мне.

Нас с Лидой отправили в командировку за полстраны. Крупный региональный заказчик потребовал личного присутствия менеджеров проекта, то есть нас. В качестве поддержки с нами полетел куратор – Степаныч.

В аэропорт мы отправились сразу после тяжелого рабочего дня, не заезжая домой. Зарегистрировались, сдали багаж, прошли в зал ожидания. Степаныч упал в кресло:

– Передохну, ребятки.

– Хорошо, Михаил Степанович, – Лида посмотрела на меня. – Мы пока отойдем, кофе попьем.

– На рейс не опоздайте только, – предупредил шеф и устало прикрыл глаза. Лида взяла меня под руку и повела в сторону кафе.

– Кофе? – переспросил я Лиду. – На ночь глядя? Нам лететь три часа, не уснем же.

– Да что ты как маленький, – зашипела она. – Что я, при шефе буду говорить: пойдем-ка, милый друг, по сто грамм вискаря жахнем?

– А мы жахнем?

Лида прожгла меня взглядом и, виляя бедрами, гордо зацокала каблуками. Я глянул на часы – до посадки почти час. Времени вагон, можно и выпить.

Поспешил, догоняя Лиду. Сумка с ноутбуком подскакивала на бедре при каждом шаге, словно предупреждая: «Очнись, парень! Держись плана, не отвлекайся!» Я остановился, улыбнулся тому, как легко поддался эмоциям, решился нарушить собственные запреты.

Лида, не оборачиваясь, зашла в бар. Я – вслед за ней, убедив себя сохранять хладнокровие и не терять голову. Обстоятельства диктовали: крайне важная встреча с крупным заказчиком, коварный напарник, и все это под контролем Степаныча, не питающего ко мне теплых чувств. Никакого алкоголя, в крайнем случае – не больше пары стопок. Никакого флирта, ухаживаний и приставаний. Никаких пьяных откровений и разговоров по душам.

Лида немного подумала и села за столик в дальнем углу. Я присоединился. Подошел официант. Лида смотрела на меня – выбирай, дескать.

– Будьте добры, два по сто «Джека», колу и… – я глянул на Лиду.

– …лед и еще два по сто того же, – сказала она официанту. Тот кивнул и отошел.

Я молчал, не зная, о чем говорить и как себя вести. Все, чему я научился в последнее время, сейчас не играло роли. Передо мной сидела недоступная, коварная и язвительная Лида Фрайбергер, моя давняя безответная любовь. Женщина, которая принесла мне столько боли, страданий и от чьего присутствия в моей жизни и мыслях я с таким облегчением избавился.

Не отводя от меня взгляда, она распустила волосы, улыбнулась и спросила:

– Как ты, Резвей?

На меня повеяло запахом ее духов. Крыша обеспокоенно задвигалась – ее начало сносить.

– Нормально, – ответил я, стараясь не пялиться в декольте.

В ее глаза мне тоже было сложно смотреть: я в них тонул, терялся. Поэтому уставился на рот. Большой соблазнительный рот с пухлыми чувственными губами и крупными ровными белоснежными зубами…

– Выглядишь хорошо, занимаешься чем-то?

– Занимаюсь, – я пустил петуха, прокашлялся. – Тренажерка, рукопашка, бег, плавание.

– Ого! – удивилась она. – Ты молодец!

Принесли заказ.

– Резвей, у тебя взгляд какой-то странный. Все в порядке?

Стараясь не обращать внимания на кокетливо расстегнутый верх белой блузки, смеющиеся глаза, полуоткрытый рот, я представил, что она – мой старый друг, которого я полгода не видел. Я встряхнулся, сбрасывая оцепенение, широко улыбнулся и честно признался:

– Вот так ты на меня действуешь, Фрайбергер. Ничего не могу с собой поделать.

Я пожал плечами. Она кивнула, улыбнулась и подняла бокал:

– Ну что, чтобы все было хорошо?

Я вспомнил все, что себе пообещал, вздохнул, расслабился, чокнулся с ней и выдохнул:

– Все будет хорошо…

Мы выпили. Неловкость исчезла – передо мной сидел друг…

Мы продолжили общаться в самолете, благо Степаныч летел бизнес-классом. К полуночи, заселившись в гостиницу, мы скинули багаж в номера и снова встретились в баре.

Там мы откровенно обсуждали коллег, сплетничали, смеялись, говорили об отношениях – прошлых и нынешних. Лида серьезно поссорилась с Костей из-за его вспышек ревности, они уже неделю не разговаривали. Она смешно изобразила сердитого Костю. Я рассмеялся, рассказал об истинной причине разрыва с Ксенией и получил от Лиды полную поддержку.

Я смотрел на нее влюбленными глазами. Она же не отводила взгляда и поощрительно улыбалась.

Мы выпили на брудершафт. Поцелуй из дружеского внезапно перерос в страстный. У меня потемнело в глазах, когда мы оторвались друг от друга. Лида тяжело дышала. Переглянувшись, взяли бутылку с собой в мой номер. Я запер дверь.

Лида с ногами села на кровать и молча смотрела на меня. Свет был выключен. Я замер на пороге, с бутылкой в руках, не решаясь подойти.

– Иди ко мне, – прошептала Фрайбергер.

Проснулся в полной темноте от стука в дверь. Свет в номер не проникал из-за плотно задернутых штор.

– Housekeeping! – раздался за дверью голос горничной.

– Минутку, – охрипшим голосом крикнул я.

Не вполне осознавая, где я и зачем, встал с кровати и, спотыкаясь о раскиданную одежду, доковылял до двери. Отпирая, понял, что не одет, спрятался за дверь, высунул голову и попросил горничную зайти попозже.