Большая книга тренингов по системе Станиславского - Ольга Лоза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В воспоминаниях о начале своей артистической деятельности Ф. И. Шаляпин рассказывает: «Я пошел к режиссеру, и он предложил мне сразу же роль жандарма в пьесе “Жандарм Роже”… Я был нелепо, болезненно застенчив, но все-таки на репетициях, среди знакомых, обыкновенно одетых людей и за спущенным занавесом я работал, как-то понимал роль, как-то двигался… Настал спектакль… Помню только ряд мучительно неприятных ощущений… Помню, отворили дверь в кулисы и вытолкнули меня на сцену. Я отлично понимал, что мне нужно ходить, говорить, жить. Но я оказался совершенно не способен к этому. Ноги мои вросли в половицы сцены, руки прилипли к бокам, а язык распух, заполнив весь рот, и одеревенел. Я не мог сказать ни слова, не мог пошевелить пальцем. Но я слышал, как в кулисах шипели разные голоса:
– Да говори же, чертов сын, говори что-нибудь!
– Окаянная рожа, говори!..
Пред глазами у меня все вертелось, многогласно хохотала чья-то огромная, глубокая пасть; сцена качалась. Я ощущал, что исчезаю, умираю. Опустили занавес…» [10]
Как видим, даже такие величайшие артисты, как Станиславский и Шаляпин в начале своего творческого пути не чувствовали себя на сцене раскованно и свободно.
И хотя такие необыкновенные проявления мышечной несвободы встречаются на сцене очень редко, но мы привели эти примеры, чтобы показать, до какой степени зажатость может помешать актеру действовать на сцене.
Причины сценических зажимовОтчего так происходит? Один из основателей Вахтанговского театра, актер и педагог Леонид Шихматов (Крепс) считал, что мышечное перенапряжение «по большей части возникает от старания казаться на людях лучше и умнее, красивее и изящнее, более ловкими, чем мы есть, а также из боязни потерять собственное достоинство.
Борис Васильевич Щукин рассказывал, что когда он был на военной службе, ему пришлось упражняться в прыжках с большой высоты. Надо было прыгнуть на носки, присесть, встать и четко отойти. Он так старался хорошо выполнить это трудное упражнение, так глубоко вздохнул перед прыжком, что, когда присел, почти все пуговицы на его костюме отлетели.... Когда актер попадает в центр внимания зрителя, мышечное перенапряжение или расслабленность (разновидности потери самообладания, внутреннего равновесия) принимает самые разнообразные формы. Они могут проявиться и в развязности, и в вялости, в полном отсутствии инициативы. Свое смущение и несвободу неопытные актеры стараются прикрыть множеством движений и ненужных действий. От зажатости диафрагмы и горла может пропасть голос, вместо громкого звука слышится хриплый шепот, глаза могут видеть происходящее как бы в тумане, слух не улавливает смысла текста, произносимого партнером. Наконец, от волнения студент может потерять способность мыслить и действовать. В таком состоянии творчество невозможно». [6]
Да, каждому актеру хочется показать публике все, на что он способен – но это естественное для любого артиста желание не единственная, и даже не основная причина зажимов на сцене. Зажимы могут возникнуть у любого человека, которому приходится выступать перед людьми. Оратор, адвокат, учитель – всем этим людям знакомо чувство скованности и оцепенения.
Все дело в публичном внимании. Это воронка, которая забирает энергию выступающего, лишает его свободы, сбивает с намеченного пути, забирает волю. И никакой мистики в этом нет. Все мы знаем, как трудно порой бывает донести свою собственную мысль до одного-единственного человека. Причем этот человек может быть нам хорошо знаком, любим нами, он может нам полностью доверять – но убедить этого человека, заставить его встать на нашу точку зрения нам удается не всегда. Артисту же надо убедить не одного хорошего знакомого, а многосотенную толпу незнакомых людей, каждый из которых принес в театр свою точку зрения на вещи, о которых говорится в спектакле. Это отмечает известный петербургский режиссер Вадим Фиссон: «Приходя в театр, человек изначально не доверяет тому, что будет происходить на сцене. Зал еще не заполнен, занавес не открылся, а я уже готов кричать “Не верю!” [11]
Пытаясь убедить зрителя, актеры испытывают колоссальные психические перегрузки, которые внешне проявляются в скованности и оцепенении – что на театральном языке называют зажимом и наигрышем.
Как же избежать этого состояния? Как справиться с психическими перегрузками, обрести мышечную свободу и начать действовать на сцене вдохновенно, творчески?
Чтобы ответить на эти вопросы, Константин Сергеевич Станиславский и создал свою знаменитую «систему».«…В творческом состоянии, – писал он, – большую роль играет полная свобода тела, то есть освобождение его от того мышечного напряжения, которое бессознательно для нас самих владеет им не только на сцене, но и в жизни, как бы сковывая его и мешая ему быть проводником наших психических движений… Поэтому развить в себе привычку к освобождению тела от излишней напряженности – значит устранить одно из существенных препятствий к творческой деятельности». [1]
«Система Станиславского» состоит из двух главных частей:
1) внутренняя и внешняя работа артиста над собой; 2) внутренняя и внешняя работа над ролью. Внутренняя работа над собой заключается в выработке психической техники, позволяющей артисту вызывать в себе творческое самочувствие, при котором на него всего легче сходит вдохновение. Внешняя работа над собой заключается в приготовлении телесного аппарата к воплощению роли и точной передаче ее внутренней жизни. Работа над ролью заключается в изучении духовной сущности драматического произведения, того зерна, из которого оно создалось и которое определяет его смысл, как и смысл каждой из составляющих его ролей.
Как следует заниматься тренингом телесной свободыТренинговые упражнения, предлагаемые в этой книге, базируются на обеих частях системы Станиславского. Данный тренинг направлен на избавление от телесных зажимов и обретение свободы действия в условиях публичного выступления перед любой аудиторией. Внутренняя и внешняя работа над собой заключается в упражнениях на достижение мышечной свободы и концентрацию психической энергии. В работе над ролью вам помогут упражнения на развитие наблюдательности, а также актерские этюды, сочетающие в себе разного рода творческие задачи.
Тренинг рассчитан как на индивидуальные занятия, так и на занятия в группе. Групповой тренинг предпочтительнее, так как со стороны лучше видны ошибки.Заниматься упражнениями тренинга рекомендуется в той последовательности, в которой они расположены в книге. Последовательность и систематичность очень важны для достижения телесной свободы. Если заниматься тренингом нерегулярно или перескакивать через разделы, зажимы будут возвращаться вновь и вновь. Тренингом по системе Станиславского следует заниматься не реже трех раз в неделю. Длительность занятий не так важна, как регулярность. Следите за тем, чтобы занятия проводились в одно и то же время суток и длились примерно одинаковое время. Тренинговые упражнения необходимо выполнять сосредоточенно, не торопясь. Лучше качественно сделать за все занятие одно-два упражнения, чем поверхностно выполнить комплекс целого раздела. Перед физическими упражнениями обязательна хотя бы небольшая разминка. Если времени мало, можно выполнить 2–3 разминочных упражнения, а затем приступать к основному комплексу.
«Ничегонеделание» на сцене. Тренинг активного бездействия
Слово «актер» в дословном переводе означает «действователь», от корня «акт» – действие. Собственно, любое театральное представление – это, прежде всего, действие. Но прежде чем начать действовать на сцене, актер должен научиться… бездействию. Именно с этого начинается обучение актерскому мастерству в любом театральном учебном заведении.
И это логично, ведь каждый человек, вызванный в первый раз на сцену, испытывает волнение в той или иной форме. Бездействие нужно хотя бы для того, чтобы актер мог успокоиться.
«Мы вызываем на сцену несколько человек, – рассказывал о своем педагогическом опыте Леонид Шихматов, – предупреждаем их, что ничего не надо «играть», никого не надо изображать, а надо вести себя так, как они вели бы себя в жизни. Своим тоном и обращением мы стараемся показать, что в этом моменте нет ничего торжественного – это дело очень простое и обыкновенное. Мы просим их сесть поудобнее, некоторое время нарочно не обращаем на них внимания, чтобы дать им успокоиться и привыкнуть к обстановке сцены, – словом, стараемся, чтобы переход на сцену не нарушил нормального человеческого самочувствия». [6]
Этот прием – назовем его «привыкание к сцене» – впервые был испытан самим Станиславским. Он писал об этом в своей книге «Работа актера над собой» от имени ученика театральной школы Названова. Вот как он описывает эту практику:
...Малолеткова с Торцовым вышли на сцену. Теперь все сидели молча, в ожидании. Водворилось торжественное настроение, как перед началом спектакля. Наконец занавес медленно раздвинулся. Посередине, на самой авансцене сидела Малолеткова. Она, боясь увидеть зрителей, по-прежнему закрывала лицо руками. Царившая тишина заставляла ожидать чего-то особенного от той, которая была на сцене. Пауза обязывала.
