Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников» - Евгений Сатановский

Информация к размышлению

Новая Оттоманская империя

Второе десятилетие ХХI-го века совпало с взрывом внешнеполитической активности Турции. По всем направлениям, связанным с Ближним и Средним Востоком, Анкара играла заметную, а в некоторых случаях лидирующую роль. Укрепляя существующие и создавая новые альянсы, успешно отстаивая свои экономические интересы, пожертвовав стратегическим союзом с Израилем в обмен на заявку на лидерство в исламском мире, Турция заявила о себе как о реальном претенденте на место одного из «полюсов» в будущем многополярном мире.

Наиболее точно описал происходящее в этой стране Комиссар по расширению Европейского союза Оли Рейн, заметив: «В Турции нарастает противостояние. С одной стороны – радикальные лаицисты, с другой – мусульманские демократы, по сути дела, вставшие на путь реформ исламисты. В мире политики и бизнеса появляется новая прослойка элиты, вышедшая из консервативных областей Анатолии».

Отражением подхода новой турецкой элиты к внешней политике стали слова министра иностранных дел (на момент написания настоящей книги – премьер-министра) Турции Ахмета Давутоглу, сказавшего в мае 2010 года на заседании Альянса цивилизаций в Рио-де-Жанейро: «Необходимо создать новый мировой порядок… все существующие глобальные институты, такие как ООН, Всемирный банк и тому подобные, сформированные в результате Второй мировой войны, не отвечают сегодняшним реалиям».

Руководство правящей Партии справедливости и развития реализует, используя политическую и экономическую конъюнктуру, сложную комбинацию, итогом которой должно было стать превращение Турции в доминирующую силу региона, лидирующую в суннитском мире, на равных говорящую с ЕС и независимую от Соединённых Штатов. «Должно было», поскольку кризис в отношениях с Россией после того, как турецкие ВВС сбили российский самолёт, а протурецкие боевики убили российского лётчика в Сирии осенью 2016 года, торпедировали внешнюю политику Турции, поставив её на грань военного конфликта с Россией и ударив по турецкой экономике, против которой Москва ввела разорительные санкции.

Теоретические основы превращения Анкары в центр новой Османской империи были сформулированы профессором Давутоглу задолго до его прихода в большую политику в книге «Стратегическая глубина», которая в Турции выдержала около 40 изданий. Эта книга была переведена на греческий, что с учётом истории отношений Греции и Турции выглядит как намёк, но, исходя из присущей автору осторожности, не издана на английском или русском языке. Входившие в правящий триумвират премьер-министр (в настоящий момент президент) Эрдоган и отошедший от большой политики, дистанцировавшись и от Эрдогана, и от Давутоглу, бывший президент Гюль последовательно воплощали, а Эрдоган продолжает воплощать в жизнь теорию Давутоглу.

Турция, политическая система которой завершает трансформацию от светского кемализма к политическому исламу, оказалась одним из главных бенефициаров волнений на БСВ. Она выиграла от ослабления влиятельных региональных игроков. Один из наиболее опасных для неё в недавнем прошлом соседей, Ирак, слаб и расколот. Позиции Ирана на Западе до самого последнего времени были осложнены его противостоянием с мировым сообществом по ядерной проблеме, а в регионе – борьбой с Израилем и Саудовской Аравией.

Израиль сосредоточен на собственной безопасности. Египет пережил расцвет внешнеполитического влияния во времена Насера, Садата и Мубарака и концентрируется на экономических проблемах и борьбе с терроризмом. Саудовская Аравия, продолжающая оставаться источником финансирования и организующим центром суннитских радикалов, нейтрализована противостоянием с Ираном. Инициативы Ливии в Африке более не конкурируют с турецкими, как во времена Каддафи, которого Эрдоган помог разгромить.

Сирия при Хафезе Асаде оспаривала у Турции Александреттский санджак, конфликтовала с ней из-за распределения вод Евфрата, свободно действовала в Ливане и подавляла суннитских исламистов на собственной территории. Однако при Башаре Асаде в этих вопросах она либо приняла турецкую позицию, либо вынуждена была с нею считаться, что разожгло аппетиты Анкары, ставшей, вместе с Катаром и Саудовской Аравией, одним из главных заказчиков и организаторов гражданской войны в Сирии и попытки свержения режима Асада.

Руководство Турции в ходе реализации своих внешнеполитических схем, часто балансирующих на грани откровенного авантюризма, демонстрирует прагматизм, гибкость, готовность к любым тактическим союзам, которыми оно без колебания жертвует в случае необходимости, и пересмотру любых соглашений в момент, когда полагает это целесообразным. Инструментарий турецкой политики включает пантюркизм в Центральной Азии, Закавказье и тюркских регионах России и «мягкий ислам» в экспортном исполнении, в том числе в России и на Украине.

Безвизовый и «особый пограничный» режим с «историческими провинциями» на первом этапе практической реализации идей «неоосманизма» включил Сирию, Ливию, Армению, Болгарию и другие государства, вовлекаемые в орбиту турецкой экономики, перейдя в Сирии и на севере Ирака в прямую интервенцию – в ограниченных Россией в Сирии и США в Ираке масштабах. Экономический кризис, повысив значение турецкого рынка для европейских инвесторов, открыл для Анкары новые возможности в Ираке, Иране и враждебной туркам Греции.

Участие в миротворческих операциях ООН, НАТО и военно-политических коалициях, в том числе в Афганистане и Ливии, позволило ей поддерживать военное сотрудничество с Западом. Оккупируя Северный Кипр, Турция заключает договоры с ЕС и отдельными европейскими странами, ослабляя Францию и усиливая влияние на Германию.

Организованный Эрдоганом в 2015–2016 годах кризис беженцев, когда Турция перебросила при участии международных и местных организованных преступных группировок на греческие острова огромное количество мигрантов, число которых в конечном счёте составило миллионы человек, напугав европейских лидеров, продемонстрировал их беспомощность перед давлением такого рода и готовность платить Анкаре любые суммы под мало что стоящие обещания остановить поток беженцев. Первый транш выплат составил $ 3 млрд, но обозначенные канцлеру Германии Ангеле Меркель претензии президента Эрдогана равнялись минимум $ 20 млрд.

Положение нефтяного и газового транзитёра позволяло Турции играть на противоречиях ЕС с Ираном и Россией. Роль посредника в конфликтах на Балканах и в Закавказье обеспечивало влияние в этих регионах. Контроль над истоками Тигра и Евфрата – в Двуречье. Борьба Турции с курдским сепаратизмом объединяла её с Ираном и Сирией. Поддержка ХАМАСа – с Ираном, Сирией и «Братьями-мусульманами». Выступления в защиту сирийских исламистов – с Саудовской Аравией, Катаром, «Братьями-мусульманами» и Западом. Демонстративная критика Израиля – со всем исламским миром. «Особые отношения» с США она сочетала с привилегированным торговым партнёрством с Россией – до того как интересы Анкары и Москвы столкнулись в Сирии.

Турецкая армия – одна из наиболее сильных в регионе и может быть использована за пределами страны. Неоднократные в прошлом военные перевороты в настоящее время почти полностью исключены. Курс на охлаждение отношений с Израилем значительно снизил военно-технический потенциал турецкой армии, но в исламском мире она имеет мало реальных противников.

Сравнимые с ней по численности, профессиональной подготовке и мотивации армия и Корпус стражей исламской революции Ирана слабее вооружены и нацелены на противостояние с Израилем, монархиями Залива и поддерживающими их США и Великобританией. Армия Пакистана равноценна турецкой по оснащению и подготовке, имеет больший боевой опыт и на её вооружении стоит ядерное оружие, однако ни один сценарий региональных конфликтов не предусматривает столкновения интересов Анкары и Исламабада.

В ходе визита президента Дмитрия Медведева в Турцию в мае 2010 года было подписано 16 соглашений, важнейшим из которых стал документ о строительстве и эксплуатации в 2017–2020 годах атомной электростанции «Аккую», которой должна была управлять проектная компания, на 51 % принадлежащая России. Как следствие, Москва получала зарубежный ядерный объект для «Росатома», а Турция – атомный проект стоимостью около $ 20 млрд, в который не должна была вкладывать собственные средства. Однако на начало 2017 года реализация этого проекта стояла под вопросом: развивать на собственные средства экономику вероятного противника, в качестве которого внезапно для Москвы оказалась Анкара, для России не имело никакого смысла.

В июне 2010 года в Стамбуле, на Третьем саммите глав государств и правительств Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, было объявлено о намерении России и Турции увеличить товарооборот в 5 раз (и динамика развития торговых двух стран отношений делала это заявление более чем серьёзным) – до $ 100 млрд. На конец 2011 года Россия была главным внешнеторговым партнёром Турции, а та – 4-м по объёму внешней торговли партнёром России. Однако перспективы двусторонней торговли были подорваны антитурецкими санкциями рубежа 2016–2017 годов – не исключено, на длительный период.