Алмаз (СИ) - Макарова Елена А.

Я тут же поспешила объяснить, что никогда не умоляла его умственных способностей.

— Нет, думала, что одержимость музыкой преобладает над всеми другими аспектами твоей жизни.

— Одержимость? — его позабавило такое определение. — Звучит как диагноз.

— Причем неизлечимый, — заметила.

— На самом деле, параллельно с одержимостью музыкой, — особенно язвительно произнес последнюю фразу, — я заочно учился в институте.

— И какой факультет?

— Кибернетики.

Я тут терзаюсь мыслями о невозможности совместного будущего, когда на деле еще столько не знаю о человеке, в которого влюблена. Надо перестать бежать вперед паровоза.

— Не предполагала, что тебе интересно нечто подобное.

— Не сказал бы, что горел всей душой к этому делу, — не тая, признался, — но родители твердили, что я должен иметь настоящую профессию. — Типичная семьи в таких ситуациях. — Но я ни о чем жалею. Мне нравилось периодически погружаться в иную, не творческую, среду. И это в какой-то мере окончательно меня убедило, что я не хочу заниматься ничем другим, кроме как музыкой.

Трогало, что Костя делится подобными вещами, открывается мне и подпускает все ближе. Каждый день я находила в его личности новые грани, и не могла не восхищаться им.

— Кит, взгляни, что получилось, — позвал Кирилл, закончив шаманить с установкой.

Мне пришлось отпустить музыканта к его главной любви — музыке.

— Всего несколько минут, — повторял он, — и пойдем отсюда.

Но все вышло с точностью до наоборот. В студию прибывали все новые люди, словно намеренно оттягивая завершение работы: Ваня появился перезаписать какой-то кусочек композиции, Дима приехал проследить за ходом процесса.

Время уже давно перевалило за полдень, в животе урчало от голода. Думаю, остальные тоже не отказались бы что-нибудь перекусить. Косте так точно это было необходимо — его завтраком был несчастный кофе в восемь утра. Я вспомнила, что через дорогу видела яркую вывеску какой-то забегаловки. Конечно, не ресторан — обладатель звезды Мишлена, но я привередливая. Уверена, что и парни тоже, если исходить из того, как часто мне приходилось доставлять им пиццу.

— Костя, — подошла к нему со спины и опустила руки на плечи, — хочу устроить небольшой обед. Что тебе взять?

Он откинулся в кресле, запрокинув голову назад:

— Прости, малышка, мне даже в голову не пришло…

Он всегда так искренне каялся, что не возникало сомнений — в его поступках не было злого умысла. Костя просто не предавал значения таким мелочам, как еда, когда на его глазах творилось нечто грандиозное.

— Ничего страшного, — поцеловала, чуть коснувшись губами, и саркастично прошептала: — Как ты думаешь, Ваня с Димой обрадуются пицце?

— Их тошнит только от одного этого слова, — поморщился. — Благодаря тебе они съели невероятное количество пиццы.

— Нет, тебе, — незамедлительно поправила. — Вздумал на меня свалить всю вину?

— Любовь требует жертв, — перефразировал старое выражение, — вот парни ее и принесли.

— А мы почиваем на лаврах.

Еще осталось гаденько посмеяться, и мы станем похожи на киношных злодеев.

— Ладно, сжалимся над ними, — произнесла, собираясь уходить. — Добуду им что-нибудь вкусненькое.

— Можно заказать доставку, — предложил более легкий способ.

— Я бы хотела немного прогуляться, — сделала печальное лицо, чтобы он не вздумал меня останавливать.

Наверное, в какой-то мере он чувствовал свою вину, поэтому не стал удерживать. Вместо этого вложил в руку пластиковую карточку.

— Ты же не думала сама платить? — прочитал на немой вопрос в моих глазах.

— Я, может быть, независимая женщина и могу себе позволить? — горделиво вздернула подбородок, давясь от смеха. — Недавно я снялась в клипе одной популярной группы и, между прочим, — повела плечами, расправляя грудь, — неплохо заработала.

Костя резко развернул кресло, чуть не сбив меня с ног.

— Значит, независимая? Посмотрим, как ты заговоришь ночью, — лукаво заулыбался, начиная словесную дуэль.

Я открыла рот от возмущения — наглец решил воспользоваться своим положением после случившегося утром!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А я во сне не разговариваю, — мягко намекая, что сегодня ему не светит спать в моей постели.

— Со мной точно не заснешь.

— Не знала, что ты храпишь.

Костя не нашелся, что ответить, поэтому легонько шлепнул меня по мягкому месту:

— Иди уже!

— …cкажу тебе этой ночью, — продолжила фразу, направляясь к выходу.

— Ты же не разговариваешь во сне, — крикнул мне вслед, найдя противоречия в моих собственных словах.

— Меня разбудят твои мольбы, сладенький! — и скрылась за дверью.

Ну что сказать? До бриллианта мне еще далеко.

На всякий случай еды взяла побольше — неизвестно, кто еще мог нагрянуть. Каждый слонявшийся по студии норовил ухватить кусочек с нашего импровизированного стола, поэтому я сразу отложила одну порцию для Кости и ненавязчиво подсунула ему под руку. Он принялся за еду, ни на секунду не отрываясь от разговора со звукорежиссером, словно та, как по волшебству, возникла из воздуха, и это вполне нормальное для него явление. Даже стало как-то обидно, почувствовала себя девочкой на побегушках. Но когда я принесла последний кофе, выбитый чуть ли не силой из рук барабанщика, Костя с благодарностью посмотрел на меня и поцеловал руку. И я, конечно же, растаяла. Ведь все это делала не ради пресловутого «спасибо». В тот момент я поняла еще одну истину: любовь не требует благодарности за заботу.

Парни играли, ели, шутили и смеялись — все это напоминало дружеские посиделки, а не напряженную работу. И вот когда я решила, что меня уже ничем нельзя удивить, на руках оказался ребенок.

— Присмотри, пожалуйста, за Элей, — с этими словами Артем усадил дочь ко мне на колени. — Только если что, — давал указания, — ты нас не видела. В кое-то веки появилось время погулять с ребенком, — словно жалуясь, бубнил, — а меня выдернули в студию. Если Вика узнает, что вместо свежего воздуха я притащил ребенка сюда, — провел ребром ладони по горлу, — мне конец.

Так ненадолго я стала няней. В отличие от меня малышке все окружающее было интересно и она с широко открытыми глазами изучала незнакомую обстановку, причмокивая соской.

— Ну что, Эля, с детства привыкаешь к творческой атмосфере? А я вот только сейчас, и это, признаюсь, дается мне нелегко. — Малышка, хлопая длиннющими ресницами, молча разглядывала меня. — Тебе тоже кажется все это жутко странным? — понизила голос. — Но все же они милые, — развернула девочку лицом к музыкантам, — особенно тот брюнет. — В этот момент за стеклом аппаратной Костя спорил с Димой, а потом и вовсе выхватил у него из рук палочки и сам сел за барабанную установку, наглядно показывая какой именно результат ждет. Эля выпустила изо рта соску и забавно, как ручеек, зажурчала. — Вижу, он тебе тоже нравится. Да, как он может не нравиться? В нем столько страсти, — ненадолго забыла с кем разговариваю, — но тебе об этом знать не нужно.

Скоро компаньонка покинула меня и вернулась в руки отца.

— Заехал кое-что подправить, а вышло, что полностью переписали песню, — пожаловался Артем. Сегодня он что-то много ворчит, наверное, устает из-за ребенка.

— А с Костей бывает иначе?

— Нет, конечно, — поправил чуть уползшею вверх кофточку Эли, — но в этом и есть секрет нашего успеха.

Я смотрела на Костю и думала: в чем же секрет успеха наших с ним отношений? Ни в нем ли самом?

***

— Все-таки дурацкая была идея, — тяжело дышала, оторвавшись от губ Кости.

По глупости я потащила парня в городской парк, аргументируя это тем, что хочу насладиться последними летними деньками — скоро начнется учебный год, и мне придётся просиживать часами в пыльных аудиториях. Один неосторожный поцелуй повлек за собой

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

другой, а тот следующий, и вот теперь мы как два подростка обнимаемся чуть ли не в кустах, прячась от любопытных глаз.