История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты - Хенрик Мейнандер

Город Турку уже в начале 20-х годов XX в. возродил свои университетские традиции. Там были основаны шведскоязычный университет Або Академи и финноязычный университет Турун Юлиописто. Затем — университет в городе Оулу (1958). Его значение как центра нововведений для всей Северной Финляндии особенно подчеркивалось в 90-х годах. Менее чем за десять лет в ряде крупных населенных пунктов страны были созданы новые высшие учебные заведения. В итоге в Финляндии, так же как в Швеции и Норвегии, образовалось самая децентрализованная система высшего образования в мире.

Все эти общественные реформы и капиталовложения ускорялись благодаря тому, что урбанизация страны в 1940–1975 гг. шла, вероятно, более быстрыми темпами, чем в любой другой европейской стране. За 35 лет количество людей, занятых в первичном секторе, сократилось с 64 до 14 % — цифра головокружительная. В Швеции, где модернизация также шла быстрыми темпами, аналогичный процесс занял почти 70 лет. В реальности это означало, что подавляющее большинство жителей послевоенной Финляндии имело корни в деревне, но проводило основную часть жизни в городах и населенных пунктах городского типа.

Столь стремительные структурные изменения оставили явственный след как в материальной культуре населения, так и в повседневной жизни. Планировка новых пригородов была унифицирована. Фасады зданий в пригородах стали безликими. Компании-застройщики, осуществлявшие пригородное строительство, находились под влиянием промышленно-инженерных концепций. Картину дополняли местные инфраструктуры и торговые центры, которые, по мысли плановиков, должны были вводиться в строй одновременно с жилыми новостройками. Ощущение монотонности усугублялось сравнительно одинаковым возрастным составом жителей, а также сходством их рабочих мест и бытовых привычек. Теперь повседневная жизнь вращалась вокруг двух- или трехкомнатной квартиры. Продовольствие и другие необходимые товары жители покупали в универсамах. Большинство обитателей пригородов ездило на работу и в школу почти в одни и те же часы.

Тем не менее, для большинства жителей Финляндии условия жизни в новых поселках ощутимо способствовали повышению жизненного уровня. Переселенцы из деревни зачастую впервые получили возможность пользоваться водопроводом, центральным отоплением и другими удобствами. Кроме того, магазины располагались поблизости от дома. Те же, кто переезжал сюда из тесных и старых съемных квартир в центре города, ценили простор новых, функциональных жилищ, а также близость к природе. Вначале общение жителей происходило на уровне инициатив, силами неформальных группировок, похожих на формы общения в аграрном деревенском социуме, но постепенно жители втягивались в новые социальные взаимоотношения, вырабатывая новые привычки. Это уменьшило роль социальной сети по месту жительства, одновременно увеличив значение нуклеарной семьи и работы.

Самые разительные перемены произошли в быту женщин. Это было обусловлено улучшением социальных услуг общества, а также общим повышением образовательного уровня женщин до уровня мужчин. В период с 1960 по 1980 г. число работающих матерей семейств удвоилось (с 42 до 79 %). С ослаблением экономической зависимости женщин от мужчин изменилась также внутренняя динамика семьи. Теперь все чаще женщина выступала инициатором прекращения неудачных отношений с мужчиной. Другим важным фактором стала сексуальная эмансипация женщин, ускоренная доступом к собственным средствам контрацепции, таким, как противозачаточные таблетки и спираль. Одним из последствий стало сокращение размера семей. Другим последствием явилось то, что все большее число жителей предпочитало различные виды гражданского брака. В 1990 г. такие семьи составляли пятую часть всех финских семей.

Культурная революция

Структурные изменения в материальной и социальной сферах сопровождались переменами в области культуры. В культуре первых послевоенных лет выражалось стремление левых политических сил свести счеты с буржуазным истеблишментом. Борьба кончилась тем, что обеим сторонам пришлось уступить. Надежды левых радикалов на появление в культурной жизни совершенно нового направления, которое бы поставило во главу угла демократические ценности и демонстративно отказалось от белой и открыто антисоветской Финляндии военного времени, не оправдались. Большинство жителей страны не считало, что ответственность за втягивание Финляндии в войну и альянс с Германией лежит на самой Финляндии. В то же время в обществе наблюдалась явная готовность очистить литературу и искусство в целом от наиболее националистических мотивов в пользу менее национально окрашенного модернизма.

В очередной раз была предпринята попытка «в Европу прорубить окно». Молодые представители культурной элиты брали за образцы произведения французской литературы — книги Сартра, Камю. Вместе с тем возрастал интерес ученых к англо-американским теориям и общественным проектам. В 1945 г. писатель Мика Валтари опубликовал исторический роман «Синухе-египтянин» — великое литературное достижение эпохи, в котором иррациональность человеческой природы и преходящий характер идеологий были отражены настолько универсально, что это произведение стало международным бестселлером и было переведено на тридцать языков. В это же время финляндский исследователь Георг Хенрик фон Вригт обрел международное признание за достижения в области современной логики и понятийного анализа в философии.

Однако крупный перелом в общественном сознании послевоенного времени произошел лишь в начале 50-х годов. Репарации были выплачены, знаковые фигуры военной эпохи — Маннергейм и Сталин ушли с арены мировой истории. Финляндия, наконец, стала местом проведения Олимпийских игр. Уже в 1940 г. Хельсинки получил статус принимающего города для планировавшихся летних Олимпийских игр, но их проведению помешала война. Летом 1952 г. игры в Хельсинки отличались образцовой организацией. Национальное самосознание финнов, столь израненное в военную эпоху, получило огромный стимулирующий импульс — в частности, потому, что западная пресса много писала о том, как замечательно страна отстроилась и развилась, а также о том, как мало влияет на повседневную жизнь финнов соседство с Советским Союзом.

Имелись также и другие явные признаки перемены общественного климата. Усилия нового советского руководства по формированию положительного образа СССР, несомненно, способствовали распространению оптимизма в Финляндии в целом. В середине 50-х годов в стране сложилась динамичная и чрезвычайно доходная массовая культура, которая создала новый имидж Финляндии — страны равноправной и урбанизированной. Судьбоносная солидарность нации военных лет воспитала подлинное единство, преодолевающее классовые различия. Теперь национальные «иконы» можно было рассматривать с более спокойных позиций. Осенью 1954 г. Вяйнё Линна издал роман «Неизвестный солдат», в котором Война-продолжение была изображена глазами простых солдат-фронтовиков. Роман немедленно завоевал огромную популярность и уже на следующий год был экранизирован, что упрочило его позиции как национального эпоса независимой, современной Финляндии.

Линна явно вдохновлялся отечественными кинокомедиями, в которых нередко добродушно высмеивались классические и просветительские идеалы буржуазной культуры. В основе лежало извечное народное недовольство тем, что общественная элита считает себя вправе управлять вкусами и привычками большинства. Когда подобные настроения принимали форму популярных игровых фильмов с явственными следами влияния американского юмора и романтики вестернов, возникала действенная критика культурного истеблишмента. В 60-х годах дух протеста еще более укрепился. Появилась целая плеяда представителей художественного авангардизма, альтернативных общественных движений и радикального общественного критицизма.

Вначале здесь присутствовало, кроме всего прочего, сильное искушение позлословить в адрес общих «икон» вроде Иисуса и Маннергейма, но вскоре радикализм обрел более социальные и политические очертания. Как это часто бывало и прежде, радикальное движение возглавляло студенчество. Быстро возраставший приток поступающих в высшие учебные заведения сокрушил университетские традиции, придав открытый политический характер еще недавно столь флегматичным студенческим организациям. Вплоть до осени 1967 г. в общественных дебатах преобладала пацифистская критика обороны страны, а также всеобщей воинской обязанности. Военные обвинялись в скрытом разжигании духа войны и ненависти к русским. Затем студенты стали участвовать в международной волне протеста против войны США во Вьетнаме. В конце осени 1968 г. финские студенты, опять-таки следуя тенденциям студенчества «большого мира», оккупировали административные здания, требуя демократизации университетского управления.