Твое противоядие - Евгения Мос

очень хотела выяснять это все. Но… я так же смотрела на него с запрокинутой головой… протянула к нему руку, и моя ладонь легла ему на щеку. Он перестал дышать, а затем повернул голову и вдохнул прямо из руки.

— Ваниль, апельсин, шоколад.

— Да, я взяла крема.

— Мне кажется, что ты сама уже так пахнешь.

— Может быть.

Он коснулся губами моей ладони и прикрыл глаза.

— Завтра с утра поедем обратно.

— Хорошо.

— Засыпай, — прошептал он.

Я кивнула и переместилась к стене, и не успела я подумать о том, чего я хочу… Эндари обнял меня сзади и уложил свою голову около моей макушки. Я слегка улыбнулась и прижалась сильнее. Мне казалось, что я уже спала, как услышала:

— Моя маленькая Рейни.

Возможно, мне это приснилось.

19 глава. Правда все ближе

Утром я проснулась от легкого поглаживания плеча. Я открыла глаза, и поняла, что Эндари тихо зовет меня.

— Рейни! — его голос был осипший после сна.

— Да?

— Нам нужно вставать, через полтора часа за нами приедут и повезут на вокзал.

— Конечно.

— Ты как себя чувствуешь?

Он слегка сжал мое плечо, а в глазах плескалась тревога. Я перевернулась к нему лицом, и он отпустил меня. Я оглядела себя.

— О, я уснула во вчерашней одежде.

— Не стал тебя раздевать, а то вдруг у тебя рефлекс. И иголки бы вонзились в меня.

— Боишься меня? — иронично спросила я.

— Трепещу.

— Вот и хорошо.

Я подмигнула ему, скопировав его манеру и прошла в ванную.

К завтраку уже спустился весь дом, я прошла на кухню с Эндари и поняла, что среди шума детей слышу незнакомый голос, я быстро нашла его источник.

Пожилая женщина, которую, правда, пожилой, язык не повернется назвать. У нее была горделивая осанка, стройная, даже сухая фигура, длинные пальцы, украшенные кольцами с яркими камнями, а в ушах поблескивали серьги. Ее седые волосы были отрезаны в удлиняющееся каре, а ясный зеленый взгляд отдавал чем-то игривым, но строгим.

— Бабушка Вира! — добродушно воскликнул Эндари и кинулся обнимать ее.

— О! Мой любимый несносный мальчик! Твоя мать сказала, что ты женился. Уже не мальчик, видимо. — В ее голосе скользила шутка, но мне почему-то было страшно.

— Да, это — Рейни. — Он аккуратно подвел меня за руку. — Это по заданию.

— Здравствуйте! — кивнула я.

Он потянула носом воздух и слегка оскалилась в улыбке.

— Садись, а ты за стол на кухню. — Обратилась она к внуку. — Я уже слышала, что ты научился себе еду накладывать, и не только себе.

— Я, вообще-то, всегда умел.

— Иди-иди.

Я осталась сидеть с ней на диване, не зная, как себя вести. Она протянула мне руку.

— Разрешишь? — спросила она. — Дай мне руку.

Я кивнула и протянула ей раскрытую ладонь, но полубоком.

— Открытая, но с секретами, — протянула она. — Что-то на сердце тяжелит тебя.

— Судьба ассасина — непростая, — грустно улыбнулась я.

— Судьба за тобой присматривает, особенно в дождь.

По моей спине прошел озноб, казалось, что ее глаза видят меня насквозь.

— Вы… ясновидящая? — спросила я шёпотом.

Она хрипло рассмеялась и покачала головой.

— Нет, я иногда лишь вижу куда ведет Судьба.

— И что она уготовила мне? — спросила я.

— Ты пахнешь горькими шоколадом и апельсином.

— Все это говорят.

— Рейни, — она понизила голос, он стал слегка вибрирующим. — Ты знаешь о знаках Судьбы избранных?

— Избранных судьбой? Да, но говорят это сказки.

— Ничто не сказки, что бывает. Просто редко встречается. Я всегда в детства готовила булочки с корицей для Эндари, он их просто обожает.

— Да и от него пахнет корицей все еще, — слегка усмехнулась я.

— Однажды я спросила его, что бы он туда добавил. Мы вместе готовили, булочки он всегда умел делать.

— И что он сказал?

— Он добавил туда шоколадную крошку и ваниль. Сказал, что с корицей ему нравится это больше всего.

— Это же просто булочки…

— А ты думаешь, что Судьба тебе напрямую подаст знак? Наверняка, были еще… Ты если подумаешь — вспомнишь.

Я действительно понимала, о чем речь, иначе не могла объяснить свою любовь к золоту и рысям. Я лишь слегка кивнула.

— Не просто будет ему и тебе. — Вира продолжала смотреть мою ладонь. — Но…

— У нас же договорной брак.

— А что это по-твоему, как не проявление Судьбы? — усмехнулась она. — Не бойся. Дождь смоет все страхи, и ты увидишь, как зажгется на небе звезда твоей надежды и любви. Только… — она посмотрела на меня грустно.

— Только что?

— Не скрывай своих чувств. Они — ключ к решению проблем. Если не разговаривать — останутся секреты, другой человек додумает и придет к неверным выводам. А это может сгубить тебя.

— Бабушка Вира, — раздался громки голос Эндари с кухни. — Ты почему вибрируешь?

— Чтоб ты не подслушивал, — повернулась она к нему, а затем снова ко мне. — Он не мог меня услышать из-за скрывающего мурлыканья.

— У вас тоже побратим есть? — спросила я.

— Да, но женщины в нашей семье не войны. У меня это обычная кошка. Все, что могу делать — это подслушивать и скрывать разговоры, и лечить головную боль. Но тут уж меня еще моя матушка научила.

— Да, Эндари показал мне ваш массаж точек.

— Тебе он нужен, столько напряжения. Нужно расслабиться.

Она похлопала меня по руке и пошла к столу. Ко мне подошел Эндари.

— Что она тебе сказала?

— А тебе все надо знать?

— Какие у тебя коготочки прелестные, — снова сказала бабушка Вира. — Это хорошо, его надо иногда поцапать.

— В этой семье меня кто-нибудь любит? — со вздохом спросил Эндари.

— Грех такое меня спрашивать. Не паясничай! — улыбнулась Вира.

Керисса уже разложила блинчики с икрой лосося по тарелкам, я облизнулась.

— Любишь икру? — тепло спросила она.

— Да, очень!

— Эндари… наложи побольше!

Но ей не нужно было это ему говорить, он уже накладывал мне третью ложку. Я с аппетитом отправила блинчик в рот и зажмурилась.

Трапеза прошла спокойно, затем мы попрощались с семьей Эндари и сели в машину. Нас довезли до вокзала, затем был поезд до поселка, затем до Эрингтона.

— Хочешь прогуляться?

— Давай.

Я легко согласилась, ведь я любила Эрингтон. Я бездумно шагала по улицам, а Эндари следовал за мной. Мы купили в одном из ларьков соленые крендели и хрустели, когда шагали по мощеным улочкам. Было тепло, но листья стали уже понемногу желтеть. Мне было грустно и радостно одновременно.

Осень — двуликое время года. То теплое и золотистое, радующее нас последними лучиками солнца, то не жалеет проливными дождями и давит серым небом.