Наследие Скарлатти - Роберт Ладлэм

– Если это час неприязни ко всему американскому, включите радио.

– Бросьте, Мэтью. Я всего лишь пытаюсь объяснить, что вы, вероятно, правы. Человек, проникший в номер мадам Скарлатти, наверняка был американцем. А благодаря этой веревке мы можем выйти на человека в вашем посольстве. Такая мысль не приходила вам в голову?

– Выйти на кого?

– На кого-нибудь из вашего посольства. Того, кто знает Бертольда, и кого вы подозреваете в афере с акциями... Ведь такой веревкой способен воспользоваться только тренированный альпинист, а так ли уж много альпинистов в посольстве? Скотланд-Ярд установит это в течение одного дня.

– Нет... Мы проверим сами.

– И только потеряете время... В конце концов, на всех сотрудников посольства заведены точно такие же досье, как на Бертольда.

Кэнфилд снова наполнил свой бокал.

– Тогда дело становится уголовным. Нам это никак не подходит. Нет, дознание мы проведем сами.

– Вам решать. Вообще-то сделать это нетрудно. Ведь в штате посольства всего-то двадцать, максимум тридцать человек. Только вы все же поторопитесь.

– Само собой. – Кэнфилд подошел к кровати и сел.

– Скажите, – спросил англичанин, допивая свое виски, – у вас есть список персонала вашего посольства? В нынешнем его составе.

– Конечно.

– И вы абсолютно уверены, что члены посольства, работающие здесь сейчас, участвовали в афере с акциями в прошлом году?

– Да. Я говорил вам об этом. По крайней мере, Госдепартамент так считает. Мне не хотелось бы, чтобы вы продолжали жать на эту педаль.

– Больше не буду. Уже поздно, а у меня стол завален бумагами, ждущими немедленного рассмотрения. – Англичанин подошел к комоду, куда час назад положил свою шляпу. – Спокойной ночи, Кэнфилд.

– О, вы уже уходите?.. Есть что-нибудь интересное в досье Бертольда? Я прочту его непременно, но только не сейчас – я ужасно устал.

Джеймс Дерек стоял у двери и смотрел на Кэнфилд а.

– Один момент наверняка вас заинтересует... А может, и несколько, но один просто не идет у меня из ума.

– А именно?

– Маркиз – большой любитель спорта. Особенно увлекается скалолазанием. Доподлинно известно, что он является членом клуба покорителей пика Маттерхорн. Кроме того, он входит в число тех нескольких сотен, кому удалось взойти на Юнгфрау по северной стене. Изрядное достижение, на мой взгляд. Кэнфилд вскочил и закричал:

– Что ж вы раньше-то об этом молчали!

– Я искренне полагал, что вас больше интересуют его связи с посольством. Ведь именно этим я занимался.

Кэнфилд пристально смотрел на Дерека.

– Итак, это был Бертольд. Но почему?.. Если только он не знал, что она никому не откроет дверь.

– Я действительно не догадываюсь. Полистайте как следует досье, Кэнфилд. Интересное чтиво... И все-таки я не думаю, что вы найдете что-то существенное в отношении американского посольства... Но вам ведь оно не для того, собственно, и требовалось, верно?

Англичанин стремительно распахнул дверь и вышел. Кэнфилд смотрел ему вслед. Он был смущен, но слишком устал, чтобы о чем-то беспокоиться.

Глава 30

Его разбудил телефонный звонок.

– Мэтью?

– Да, Джэн? – Он так крепко сжимал трубку, что у него заныла от боли рука.

– Я внизу, в холле. Элизабет я сказала, что иду за покупками.

Кэнфилд глянул на часы: одиннадцать тридцать. Ему смертельно хотелось спать.

– Что случилось?

– С ней что-то происходит, Мэтью. Я никогда не видела ее такой. Она явно чего-то боится.

– Странно... А она не упоминала о шеффилдской сделке?

– Нет. Я сама ей напоминала. Но она отмахнулась и сказала, что изменилась ситуация.

– И больше ничего?

– Хотя нет, кое-что еще... Она сказала, что после обеда намерена побеседовать с тобой. Говорит, что в Нью-Йорке возникли проблемы, требующие ее присутствия. Похоже, она хочет сообщить тебе, что решила вернуться домой.

– Но это невозможно! Вспомни точно, что именно она сказала!

Она не вдавалась в подробности. Просто заявила, что Чанселлор – осел и что ей надоело бессмысленно тратить время.

– Она говорит неправду.

– Я тоже так думаю. К тому же ее объяснения звучали очень неубедительно. Но решение она приняла. Как ты намерен поступить?

– Надеюсь ее удивить. Возвращайся никак не раньше, чем через два часа, хорошо?

Они условились, что вместе пообедают, и попрощались. Спустя полчаса Кэнфилд отправился на первый этаж завтракать. Нужно было подкрепиться. Запастись энергией.

Он захватил с собой досье Бертольда, решив прочитать его полностью или хотя бы большую часть во время завтрака. Он положил досье слева от прибора и приступил к чтению.

Это было обычное досье, из тех, что составляются на весьма состоятельных людей. Исчерпывающие подробности о генеалогическом древе. Должности и титулы каждого из членов семьи на протяжении нескольких поколений – в бизнесе, правительстве, обществе – все выглядит внушительно и вместе с тем совершенно непонятно для непосвященного. Компании Бертольда мощные и почти все, как говорила мадам Скарлатти, в пределах британских территорий. Школа, воспитание, путь в мире бизнеса. Его клубы – все очень благопристойно. Хобби – автомобили, лошади, собаки. Увлекается спортом – поло, яхты, альпинизм. Восхождение на Маттерхорн и Юнгфрау – красноречивое свидетельство его мастерства. И наконец, характеристика личности, составленная по сведениям знакомых и друзей. Обращает на себя внимание характерная черта этих отзывов – странно, что не придают этому значения, – очевидная лесть, негативные отзывы принадлежат противникам или соперникам по конкурентной борьбе, стремящимся хоть чем-нибудь ему досадить.

Кэнфилд поставил на полях две галочки. Первую на странице 18 против пункта 5. Собственно, особых причин не было, просто содержание этого пункта как-то выбивалось из общего ряда, кроме того, там упоминался город, где, как вспомнил Кэнфилд, побывал Алстер Скарлетт во время своего вояжа по Европе.

«Семья Бертольда владела заводами в Рурской области. За несколько недель до убийства в Сараеве они были проданы министерству финансов Германии, а управленческие конторы Бертольда в Штутгарте и Тассинге закрыты. Французские деловые круги остро реагировали на это событие, а семья Бертольда подверглась осуждению парламента и прессы. Никаких обвинений в сговоре, однако, не выдвигалось, все выглядело пристойно: германское министерство финансов за ценой не постояло. По окончании войны заводы в Рурской области были откуплены у веймарского правительства, и конторы в Штутгарте и Тассинге открыты вновь».

Вторую галочку он поставил на странице 23 против пункта 2, касавшегося одной из недавно созданных корпораций:

«Партнерами маркиза де Бертольда в фирме по сбыту импорта являются мистер Сидней Мастерсон и мистер Гарольд Ликок...»

Мастерсон и Ликок.

Оба значились в цюрихском списке. Владельцы двух из четырнадцати знаменитых поместий в Швейцарии.

Следовательно, они служили связующим звеном между Бертольдом и цюрихской группой.

Ничего удивительного в этом нет. Но для профессионала приятно получить подтверждение, что ты на правильном пути.

Кэнфилд уже допил кофе, когда к нему подошел молодой человек в форме служащего «Савоя».

– Вам две депеши, сэр. Кэнфилд встревожился.

– Вы могли бы послать за мной.

– Оба отправителя просили не беспокоить вас, сэр.

– Хорошо. Благодарю вас.

Первая депеша была от Дерека: «Срочно свяжитесь со мной».

Вторая – от Элизабет Скарлатти: «Прошу зайти ко мне в номер в два тридцать. Крайне важно. Раньше встретиться с вами не могу».

Кэнфилд закурил свою обычную тонкую сигару и откинулся в кресле. Дерек может подождать. Он, вероятно, получил известие о новом соглашении Бенджамина Рейнольдса с британским правительством и не знает, что делать. Решено: Кэнфилд отложил встречу с Дереком на более поздний час.

Скарлатти же, похоже, приняла решение. Если Джанет не ошиблась, то Элизабет укладывает сейчас вещи. Он, как ни силился, не мог объяснить себе, почему она вдруг кардинальным образом изменила свое отношение к Рейнольдсу, или к Гловеру, или вообще к «Группе 20». Значит, «Группа 20» зря истратила тысячи долларов, надеясь на сотрудничество с Элизабет.

Кэнфилд думал о ночном визитере – четвертом маркизе Шателеро, покорителе Маттерхорна и Юнгфрау. Почему Жак Луи Бертольд проник в номер Скарлатти таким способом? Потому ли, что дверь была заперта на ключ, а он знал, что мадам Скарлатти ему не откроет? Или просто-напросто хотел запугать Элизабет? Или, может, искал что-то?

Как искали они с Дереком в темном номере двумя этажами выше.

Что же он мог сказать такого, что полностью парализовало ее волю? Что могло до такой степени напугать Элизабет Скарлатти?

Может, он пригрозил убить ее сына, если тот, конечно, еще жив? Это могло подействовать... Впрочем, так ли? Ведь сын предал ее. Предал всю «империю Скарлатти». Кэнфилд не сомневался: Элизабет предпочтет видеть сына мертвым, нежели позволит ему обманывать ее и дальше.