Виктория и Альберт - Эвелин Энтони

Виктория и Альберт посетили Ирландию с официальным визитом на следующий год. Виктория отправилась в путешествие будучи твердо уверенной, что поездка окажется неприятной. И хотя любопытствующие собирались в толпы и с удивительным теплом приветствовали крохотную королеву с мужем и выводком детей, сердце Виктории не растаяло, и она оставалась по-прежнему враждебно настроенной к Ирландии и ирландцам. Они ей никогда не нравились, и она их не понимала. Ее страшно раздражало постоянное напряжение. Казалось, людям больше всего нравились белорозовые мордочки принцев и принцесс, чем величие их законной королевы. Она вернулась в Англию и, вздохнув с облегчением, сразу же постаралась забыть об Ирландии.

Виктория и Альберт купили дом на севере Шотландии в великолепном месте под названием Балморал. Они уезжали туда каждое лето, стараясь разместить большое количество народа в маленьком сельском доме и пытались показать, что могут счастливо жить, как самые обычные люди.

Альберту нравилась Шотландия, он любил горы, не уставал восхищаться великолепными пейзажами. Свежий воздух и суровая красота здешних мест напоминали ему Германию, и Виктория радостно отмечала, насколько лучше он выглядит.

Дом в Осборне был, конечно, чудесным, но находился слишком близко от материка. Пролив Саутгемптон не мог стать настоящим барьером между ними и внешним миром. Зато в Балморале они чувствовали себя по-настоящему свободными. Пока они жили в больших мрачных замках шотландских лордов, Альберт вынашивал план построить себе собственный замок. Королева с восторгом приняла идею мужа. Ей все еще нравилось королевское величие, которое подавляло Альберта, но коль скоро он сам выступил с идеей постройки шотландского замка Балморал, он будет с удовольствием там жить. Его можно построить и обставить, руководствуясь их собственным желанием, не обращая внимания на традиции и вкусы прежних королей. Балморал давал возможность ее дражайшему супругу проявить собственный вкус и воплотить в жизнь его страсть к деталям. Они будут жить здесь в средневековой сказке.

Кроме того, королева стала очень богатой благодаря тому, как рачительно распоряжался Альберт ее деньгами и вел дела, и теперь они вполне могут себе позволить новый замок. Принц по-другому организовал жизнь и ведение хозяйства в королевских дворцах, распустил орды ненужных слуг, ужесточил правила жизни дворца, отменил систему привилегий и тем самым устранил излишние расходы, которые так невероятно возросли за столетия плохого хозяйствования.

Конечно, подобные действия не прибавили принцу популярности. Люди так слепы и неблагодарны! Им не нравилось, когда он пытался сберечь деньги королевы, и они называли его экономичность скупостью. Они пытались протестовать, когда им не разрешали ежедневно менять свечи в каждой комнате, если даже их вообще не зажигали, и зло подшучивали над тем, что Альберт бережет даже свечные огарки.

Чтобы он ни делал, все подвергалось критике, и Виктория бросалась на его защиту с удвоенным упрямством и яростью. Им удалось купить дом в Осборне благодаря его экономии, так же будет и с Балморалом. Королева не попросит ни пенни у неблагодарного парламента. Англия никогда не хотела признать, как много она должна Альберту, хотя королева упоминала об этом в каждом письме и документе, которые она писала, и без конца повторяла в личных разговорах.

Тем временем у Альберта созрел очередной грандиозный план, и когда он все объяснил Виктории, у нее дух захватило. Принц предложил устроить всемирную выставку промышленных товаров и продуктов сельского хозяйства. Он отмечал, что Европа занята классовой войной и, ослепленная политическими и национальными раздорами, не замечает, что коммерция, а не революция может стать возможностью эмансипации людей. В Англии, как нигде, процветала торговля и промышленность. Производители вливали реки золота в сундуки страны. Они открывали новый мир богатства, сравнимый с даром, который Колумб положил к ногам королевы Испании. И живой пример прогресса и значимость торговли предстанет перед всем миром на выставке, которая состоится в величайшей промышленной стране Европы.

Промышленники и представители того самого благословенного среднего класса, чей здравый смысл по достоинству оценивал способности Альберта, с энтузиазмом поддержали план, идея выставки была поддержана и за границей. Любая страна могла принять участие в выставке и вступить в соревнование. Затем последуют взаимные заказы и начнется эра процветания. Так считал Альберт, и Виктория была с ним согласна.

Однако королеву жизнь все еще не научила, что если Альберт делал какое-то предложение, то ее подданные из принципа накладывали на него вето. В парламенте поднялся невообразимый шум, когда стали обсуждать расходы. Газеты тоже выражали свое недовольство. Они называли этот план монументом наглости и говорили, что предложение разместить выставку в стеклянном здании было идеей сумасшедшего. Медики предупредили, что может вспыхнуть эпидемия чумы, если на выставке станут собираться большие толпы народа. Высказывались опасения, что приезд иностранцев вызовет волнения, первый же дождь разрушит стеклянное здание и будет много жертв. Церковь возмущенно заявила, что подобная идея навлечет гнев Божий на головы всех ответственных за ее выполнение.

Чтобы помешать планам Альберта стать реальностью, в ход пускались любые способы, приводились причины, как веские, так и надуманные. Много раз вечером Виктория, тихо входя в его кабинет, заставала его там, обхватившего голову руками. Он в отчаянии разглядывал планы и проекты. В эти моменты королева не могла сдержать своей любви к нему и часто боялась, что у нее разорвется сердце оттого, что она не в состоянии подарить ему счастье, которого он желал – чтобы его оценил ее народ. Виктория прижимала его голову к груди с такой материнской страстью, которую она не испытывала ни к одному из своих детей. Она со слезами обещала ему, что ничто и никто не помешает осуществиться его великолепному плану и тогда эти люди, увидев сверкающий дворец, наполненный сокровищами со всего мира, стоя на коленях, признаются в своей неблагодарности к нему.

И все-таки проект продвигался при поддержке некоторых общественных деятелей и промышленных классов, а также энтузиазма других европейских стран. Его толкала вперед железная воля Виктории.

В то время особо досаждал королевской чете лорд Пальмерстон, воплотивший в себе именно те черты народа Англии, которые особенно расстраивали Альберта. Пальмерстона Виктория считала несносным человеком еще во времена сотрудничества с Мельбурном. А сейчас, когда он с дьявольской изобретательностью противостоял ее власти и желаниям Альберта, она его возненавидела.

И ее ненависть, о которой вскоре узнал Пальмерстон, могла положить конец его политической карьере. В 1850 году к тому же оказалось, что внимание публики к нему ослабло, а политика поддержки волнений за границей и дикие требования во имя соблюдения прав англичан утратили свою магию для палаты общин. Дон Пасифика, португальский еврей, родившийся в Гибралтаре, и потому подданный Британии, потребовал компенсации у греческого правительства после того, как его дом в Афинах был разграблен толпой.

Греки отказались выплатить ему компенсацию. Вмешалось Министерство иностранных дел ее величества, и Англия оказалась под угрозой войны.

Тотчас над головой Пальмерстона разразился шторм негодования. Как заявили Расселу Виктория и Альберт, они не сомневаются, что выдвинутое против министра иностранных дел обвинение пройдет в палате общин большинством голосов. В убежище своего кабинета, Пальмерстон, на сей раз без всякого шума, выжидал, крутя свои крашеные бакенбарды и тихонько посвистывая. Он понимал, что его враги уже считают его свергнутым. Он также знал, что бедный старик Рассел, которому никогда не доставалось достаточно внимания, ревновал его к славе и был бы доволен,

если бы он подал прощение об отставке. Кроме того, королева постоянно устраивала ему разносы, а Рассел близко к сердцу принимал ее выговоры. Что касается замечательного принца Альберта – при этой мысли Пальмерстон ухмыльнулся – тот, наверное, удовлетворенно потирает руки и изобретает какую-нибудь проклятую правильную фразу, подходящую к данному случаю, и радуется от всего сердца, что теперь никто не станет препятствовать ему вмешиваться в дела Англии.

Конечно, они все уверены, что он проиграл, но он слишком сильно обожал свою любимую Эмили, чтобы позволить сборищу слабонервных и занудных людишек лишить ее радости быть хозяйкой главного политического салона в Англии, а его самого – удовольствия наступать людям на их любимые мозоли! Поэтому он собрал документы и отправился в палату общин. Палата лордов уже проголосовала против него, но ему было на это наплевать. Главное – это палата общин.