«Крокодил» - Коллектив авторов

(Последняя запись в дневнике)

Вчера мне исполнилось семьдесят лет! Были Аркадий с Валей! Веселились, как в двадцать! Аркашка много рассказывал нам о Париже, Венеции, Неаполе… Но, самое главное, он весь вечер завидовал тому, какой я замечательный инженер! В скольких странах он ни был, а такого кондиционера, как у нас на кухне, нигде никогда не видел!!!

Валерий Золотухин

МОЙ ПРИЯТЕЛЬ

ГЕОРГИЙ-ПОБЕДОНОСЕЦ ВОЛЫНСКИЙ

Только не смейтесь.

Когда Юра говорит: «Один мой приятель…» — не верьте. Юра говорит про себя. Или начнет: «Мой друг всегда с похмелья дует в библиотеку сразу или в баню…» — так и есть, с похмелья в библиотеку дует сам Юра, мой приятель.

Мой приятель Юра — водитель «Волги». Мы служим с ним в одной конторе. Иногда по делам службы он возит и меня. Едем, Юра начинает: «Мой приятель…» — я затаиваюсь и включаю тайнопись памяти.

«Мой приятель прибыл в город на Неве из глубинки из глубокой. Потолкался по институтам — нигде не взяли, нигде не нужен, а пожить в таком городе хоцца, и он решил зацепиться другим багром. Вы меня поняли? Жениться решил. Высчитал невесту из старой петербургской семьи, с богатой родословной, из химиков каких-то или писателей потомственных. Раза два-три довел ее до дому, раза два-три карамельками с чаем накормил и решил просить ее руки по всем правилам, как это, по дошедшим до него слухам, делалось в прошлом кавалерами настоящими. Надел ковбойку, раздобыл канотье, трость, перчатки-варежки вязаные напялил и попер. Мамаша, благородная, дородная, богатая, встретила: «Раздевайтесь, пожалуйста, мой друг, проходите… И ушла в комнату для сватовства. В спецкомнату. Так он понял. Мой друг мигом все с себя сбросил и влетел в приемную комнату, как в баню, — голый! Вы меня поняли? В костюме Аполлона. Он воспринял предложение мамаши — буквально. «Кто их знает, — подумал он, — может, в ихнем этом — высшем свете так принято… медицинский досмотр?»

Нет, ну, в самом деле не смейтесь, его понять можно, человек из глубинки, свежий, неиспорченный, чистый лист незамаранный. Ну, мамаша, которая вся из себя благородная, в крик вопиющий: «Вон отсюда, погань волынская!» Как она узнала, кстати, что мой приятель с Волыни, по фигуре, что ли? Но у него ничего такого анатомически выдающегося нету, чтобы вот так с ходу определить, что он с Волыни. Мы с ним вместе в библиотеку-баню ходим. Ну, и кончилось на том «сватовство майора». Там потом-то, говорят, дочка такую истерику матери закатила, ковры, говорят, кусала! «Иди, говорит, — где хочешь доставай теперь мне этого с Волыни, бери отпуск и ищи. Подумаешь, не видала голеньких… А меня в капусте нашла? Малыш свежий, непосредственный!» Вы меня поняли?

Я хохочу, а вы не смейтесь, потому что мы едем дальше. «Ну что, Юра, — спрашиваю, — зацепился твой волынец?» — «Зацепился… по лимиту. Сперва на «Научпопе» шоферил, потом к нам перешел». Не по своей воле, конечно, он с «Научпопа» перешел. Он там со змием зеленым решил сражаться. Вы картинку-то помните — Георгий змия поражает? Так вот, на одной картинке он его убивает, а по другой версии он его на веревке по городу ведет, как Запашный тигра по Невскому на ремешке водил. Мой приятель в одну большую группу документальных съемок попал. А у них что ни день, то «Завтрак на траве» или «Чаепитие в Мытищах»… А то и просто так у него в салоне лакают — а он жди, а потом в кусках по домам их развози в разные стороны… А спать когда? Ну, надоело ему бурлаком быть, выпрягся он из лямки: не повезу по домам, и все. «У меня рабочий день кончился, есть метро, такси… вы люди творческие — топайте, думайте, как жизнь нашу заснять…» Они его по матушке да по кресту: «Да ты нас… да мы тебя…» Оскорбляют. Он слушал, слушал, видит такое дело — русский язык у них на избитых образах корчится. «Ладно, — говорит, — отвезу, но в последний раз». И заворачивает мой приятель в вытрезвитель. И к дежурному: «Я — говорит, — вам полный «рафик» ваших клиентов доставил. С «Научпопа». Приютите для плану. И хорошо бы их вместе, в один угол запрятать, потому что они хором горлопанить любят. А завтра я их заберу». Выходят три сержанта: «Выползай по одному, товарищи артисты!» Те в клубок да в шипение: «Да мы поедем, да мы напишем…» — «Это вы завтра напишете и распишетесь, а сегодня выползай по одному и ложись по-хорошему каждый в свою траншею». Ну, и оприходовал всю группу по акту. Наутро приехал, по акту принял, отвез на съемку и предупредил: «Будете «Чаепитие в Мытищах» устраивать — будете ночевать под охраной». Одним заходом змия зеленого на цепь посадил. Но пришлось уйти, конечно, с «Научпопа» по собственному желанию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я хохочу: «Юра, кто ж такой умник, как фамилия, его ж бояться надо?! Он ведь любого в любой момент по акту может сдать!» — «Фамилия, говорите? — И подает мне Юра свой путевой лист: — Читайте и помните!» И я запомнил. И говорю вслух: внимание! Если какой коллектив нуждается в моем приятеле с Волыни — я знаю адрес! Вы меня поняли?

Леонид Зорин

ИЗ ЗЕЛЕНЫХ ТЕТРАДЕЙ

Соломон Маркович Агитпункт.

Этакая камерная девушка.

Унылый человек — геморрой в глазах.

Слова и понятия ведут свою отдельную от первоисточника жизнь. Уже забываешь, что иезуит означает последователя Иисуса.

Самое важное — порядок слов.

Маршак точно заметил: прекрасно звучит «кровь с молоком» и отвратительно — «молоко с кровью».

Дама о своем супруге: «Он — блестящий полемист».

Пожилые супруги. Она — в шортах, он — в джинсах.

Как часто мы обязаны своим счастьем нашим ошибкам.

Март 1964 г. Умер Сесар Арконада, испанский поэт, мальчиком привезенный в Москву. В Союзе писателей, в секции переводчиков, звонит телефон, секретарь гудит в трубку: «Звереныш, я уж завтра приеду. Туг Арконада умер, испанец, надо соорудить некроложец. И вчера не мог, ну так получилось. Не ворчи, ты же знаешь мои обстоятельства..»

Всю жизнь мечтал Сесар Арконада вернуться на родину. Не сбылось.

«Земля — не место суда, а место жизни». Как странно, что именно Чернышевскому принадлежат эти слова.

Террор бесплоден, зато дает возможность отвести душу.

Опоры стариков: юмор — замена молодости, почет — замена любви.

Два футуролога на пенсии. Один — другому: «Помнишь прежние времена? Какое было будущее!»

Ум беседует с пространством, мудрость — с временем.

Самый горестный итог: враждебность друзей и равнодушие врагов.

Все мы в конце концов присоединимся к подавляющему большинству человечества и, стало быть, обретем покой.

Лето 1975 г. Подписаны Хельсинкские соглашения. Репортер у порога Дворца бракосочетаний спрашивает у молодоженов, какого они мнения о разрядке.

— Теперь мы можем спать спокойно, — отвечает юный муж.

Жизнь не утешает, но обтесывает.

Александр Иванов

ПАРОДИИ

ТЕНЬ ФОРТУНЫКонспект книг Игоря ШКЛЯРЕВСКОГО Томление. Весна. Болит колено. Уехал брат. Приехала Елена. Похолодание. Приехал брат. Уехала Елена. Снегопад. Зима. Спилили тополь на полено. Уехал брат. Приехала Елена. Уехала Елена. Выпал град. Тень птицы на стене. Приехал брат. Елена! Брат! Елена! Я меж вами!.. Как воздух пуст! Я не могу словами.