Мы встретились после смерти (ЛП) - Мерикан К. А.

На несколько секунд Дилан одеревенел, а потом яростно застегнул ремень.

— Какого хера? Шпионишь за мной? Что ты вообще здесь забыл? Ты ж вроде скрываешься.

— Как дела у Эвелин и ребенка, родственничек?

Роберт неторопливо надвигался на жалкое существо, возившееся с одеждой. Выглядел Дилан до того омерзительно, что смотреть на него невыносимо даже при скудном свете.

— Не твое дело. Ты не член семьи!

— Серьезно, что ли? Жуть какая.

Слова Дилана прозвучали правдоподобно. Эвелин даже не пыталась наладить общение, во время короткого разговора она постоянно просила передать трубку матери. Джейкоб только сейчас начал оттаивать, но даже он заявил, что не подпустит сыновей к Роберту, пока не разрешится вопрос с Вогелем. По предположению Хэнка, они боялись, что бандитские связи Роберта навредят детям, однако все гораздо сложнее. По правде говоря, отношения с родственниками дали трещину еще до того, как он уехал из города. И Роберт смирился. Он придурок и не заслуживал второго шанса. Но это не значило, что он не имел права заступаться за родню, несмотря на то что о нем думал вышеупомянутый член семьи.

Дилан отступил в тень.

— Лучше отвали и отчаливай из города, если не хочешь, чтобы бывший босс узнал, где ныкается дезертир.

Сердце у Роберта будто поросло льдом. Он напряг глаза, вглядываясь Дилану в лицо. Дилан был пьян и городил пургу хлеще обычного, но даже этому таракану непотребно бросаться такими угрозами.

— Твоя жена будет рада узнать, что муженек ничем не отличается от брата.

Дилан сделал шаг вперед, словно не мог определиться, пригрозить или съежиться.

— Если хочешь и дальше оставаться в тени, ты ничего Эвелин не скажешь! Неспроста ты прячешься здесь с этим парнем. Сломанными ребрами не отделаешься.

Роберт усмехнулся.

— Ладно. Мы с ней все равно не общаемся.

Тем не менее Роберт разъярился из-за того, что его шантажировали, возникло желание сделать Дилана номером восемнадцать на своей совести. Он мог бы утопить ублюдка в пруду и избавить сестру от козла-изменщика.

Но Роберт пообещал Натану поменять привычки. Он глубоко глотнул воздуха и остался на месте.

Дилан осторожно отступил на несколько шагов.

— Хорошо. Мы друг друга поняли. Надеюсь, больше не увидимся.

У Роберта настолько чесались руки, что пришлось стиснуть фляжку. Пусть Дилана прихлопнет Эвелин, когда выяснит, что происходит у нее за спиной.

— Не увидимся.

Молчаливое разочарование улетучилось, как только Дилан растворился в темноте. Зато у него много виски.

Роберт пришел сюда за спокойствием и тишиной, а отыскал море дерьма. Может, это знак, что пора вернуться, а не обдумывать то, что нельзя изменить? Хотя бы выпивка есть.

К тому моменту, как Роберт оказался неподалеку от костра, он уже успел опустошить фляжку, и любители шашлыков ничего не засекли. В груди разливался жар, мысленно он прокручивал разговор с Диланом и с каждой секундой становился все злее. Какой урод. Может, Роберту лучше в ближайшие дни уехать и все же предупредить Эвелин, чем занимается ее дорогой муженек? Или хотя бы рассказать матери, а она уже передаст Эвелин? К тому моменту, как она обрушит свой гнев на Дилана, Роберт и Натан уже скроются.

Не самое благородное решение, но и Дилан вел себя не очень-то благородно.

Роберт кивал людям, которые его замечали. Алкоголь уже начал влиять на мысли, сглаживал гнев и беспокойство. Запах жареного мяса защекотал ноздри, пробуждая чувство голода, что подтолкнуло его к костру, стрелявшему в небо искрами.

Высокий мужчина отделился от одной из компаний и встал у него на пути. Ввиду недавней стычки Роберт рассердился, но потом вгляделся мужчине в лицо, и напряжение схлынуло.

— Хэнк.

— Хочешь бургер? — Хэнк взял бургер, плотно завернутый в белую салфетку.

Желудок заурчал. Роберт покосился на помахавшего мужчину, чье лицо он смутно припоминал.

— Угощайся. У нас их много, — сказал мужчина.

Роберт подошел к нему, наблюдая, как толстыми пальцами он делал порцию.

Хэнк хмыкнул, приблизившись к Роберту.

— Пил, да? Знала бы мать...

Роберт вздохнул и буркнул «спасибо» незнакомцу, которого, наверное, знал в школе. Они с Хэнком извинились и отошли, после чего он вернулся к вопросу.

— Я наткнулся на Дилана. Настроение лучше не стало.

Хэнк нахмурился и укусил разваливающийся бургер, не обратив внимания, что запачкал соусом бороду.

— Дилана? Вроде вечером у него были дела.

Они обогнули костер и нашли место, где могли спокойно поговорить.

Роберт уселся на перевернутый деревянный ящик, накрытый покрывалом. В Далласе такие сиденья сочли бы «деревенскими», а здесь это удобное место, куда можно пристроиться.

— Кто его знает. Это ты постоянно болтаешься в его компании.

Роберт укусил вкусный бургер, правда, соуса многовато. Чтобы не заляпать футболку, пришлось наклониться.

Натана Роберт отыскал возле костра. Он общался с незнакомцем, но в этот раз не возникло ни паники, ни ревности. Он знал, что между ними происходило. Успокоило и то, что Натан осторожно подмигнул, заметив, что за ним наблюдал Роберт.

Хэнк глубоко вздохнул.

— К счастью, не для всех дел во дворе нужно два человека. Этого лодыря выкинули со всех дерьмовых работ. Что стало бы с Эвелин и ребенком?

Роберт застонал и запихнул в рот побольше говядины.

— Может, ей найти мужа получше? — спросил он, понимая, что Хэнк по-своему пытался помочь.

— Это не нам решать. Не собираюсь ей диктовать. — Он глянул на Роберта. — В общем, думаю... живи сам и не мешай жить другим.

Роберт нахмурился.

— С каких пор?

Хэнк застонал, неторопливо пережевывая.

— Не знаю. Может, с тех пор, как развелся. Все начали совать нос в мои дела, говорили, что делать. Если хочешь что-то сделать для себя, даже если семья не одобрит, все равно делай.

Роберт хотел спросить у Хэнка про последнюю встречу с дочерьми, но его будто обухом по голове ударили. А может, это и не обух. Может, у него разыгралось воображение и усложняло то, где не было двойного дна.

Он снова впился в бургер, испытывая неловкость, что Хэнк взглядом пробирался ему под кожу, отделял от плоти и узнавал правду, которую он всю жизнь скрывал.

— Может быть. Сначала люди так говорят, а потом выбор других людей их не устраивает. Например, когда мать заставляла тебя бороться за брак.

— Верно, но она угомонилась. Согласилась, что ей надо перестать на меня наседать и дать жить своей жизнью, иначе мы прекратим общаться. — Хэнк слизнул кетчуп с губ и горлышком пивной бутылки указал на Натана. — Или взять хотя бы вот этого славного паренька. Он пытается строить из себя натурала, сливается с толпой, но мать рассказала мне про «открытие». Я... Конечно, я не совсем понимаю, но это смело — плыть против течения.

У Роберта так сильно сжалось сердце, что есть стало невозможно. Он отложил остатки бургера и, забрав у Хэнка пиво, сделал большой глоток. Это напоминало своего рода допрос, каждое неверное слово используют против него.

— Он отличный парень.

— Кажется, он к тебе привязался.

Пытливый взгляд обжигал сильнее виски. Роберт сглотнул и вернул бутылку.

— Можно сказать и так.

— Друг — это хорошо. Жизнь становится проще, не приходится вариться в собственном соку.

Из-за последнего выражения горло у Роберта сдавило. В голове завертелись слова и образы, возбуждающие и страшные. Например, последний поцелуй с Джейком и последующий разговор с Вогелем. Этот разговор вынудил Роберта принять одно из худших решений в жизни и не только обидеть симпатичного ему человека, но и отказаться от своей истинной сути. И ради чего? Ради мужика, что тайно встречался с эскортниками?

— Что ты хочешь сказать? — огрызнулся Роберт, подстрекаемый затаенным гневом, который, должно быть, двадцать лет копился где-то глубоко внутри.

Хэнк застонал и бросил салфетку под ноги.

— Я пытаюсь сказать, что если он не только друг, тогда я прошу прощения за дерьмовое поведение. Я видел вас на диване за сараем.