Медовый месяц - Эми Дженкинс

Вы, наверное, думаете, что мы, зрители, напуганы, но мы, похоже, просто испытываем нарастающую неловкость. Во всяком случае, какую-то разновидность неловкости. Что-то вроде секса на виду у всех. Насилие в кино проходит гладко и уверенно – оно хорошо поставлено и отрепетировано. А тут все идет неуклюже и как-то сомнительно. Вызывает неловкость.

Неандерталец вынимает из пиджака пистолет. Ладно – теперь мы напутаны. Все замерли, словно не в состоянии шевельнуться. То есть мы и прежде не двигались, но теперь нами овладело чувство самосохранения – замереть и не двигаться.

Неандерталец как будто и сам ошарашен своим пистолетом не меньше нас. Он скорее показывает его Алексу, чем целится в него. Но он все еще лежит на полу, и Алекс просто шагает вперед и ногой выбивает пистолет у него из руки. Никто не убегает, никто не двигается.

Алекс подходит и подбирает пистолет. Выпрямившись, он делает жест рукой – мол, не волнуйтесь. Он делает жест рукой с пистолетом, и это вызывает среди нас, зрителей, нечто вроде мексиканской волны. Алекс в замешательстве удаляется в кабинку.

И тут люди начинают суетиться. Раздаются крики: «Вызовите охрану!», кто-то кричит: «Позвоните в полицию!», а еще кто-то: «НЕ НАДО звонить в полицию!»

Неандертальца на полу утешает Царина. Он как будто бы утратил весь свой апломб и сидит сгорбившись, с виноватым видом.

– Ну что поделаешь с таким маньяком? – говорит он.

Я подхожу к кабинке Алекса. И вежливо стучу.

– Пошли вон, – доносится ответ.

– Это я, – говорю я. Никакого ответа.

Я возвращаюсь туда, где танцуют. «Ты для меня все, я сделаю для тебя что угодно, чтобы ты полюбил меня, я горю желанием, зажги мой огонь, любимый, твоя любовь – мое единственное…»

Алекс выходит из ниоткуда. Хватает меня за руку и тянет из танцевального зала. Он полон энергии.

– Нам нужно поговорить, – говорит он.

– Конечно, – говорю я. Краем глаза я замечаю, что Флора и Делла нервно наблюдают за мной с винтовой лестницы в правом углу зала. Черил нигде не видно.

– Не беспокойся, – говорю я, впопыхах начав не с того конца, – я уезжаю отсюда! Еду в Мексику. Одна. Мне все равно. У меня забронировано. Прекрасный отель. Я могу просто исчезнуть. То есть просто, чтобы чувствовать, что все в порядке. Чувства и факты – не одно и то же. Мы причиняем друг другу что-то непонятное, верно? Все эти чувства… – Я развела руками, чтобы показать. Я не сомневалась, что он понимает. Я возвысила голос и не старалась приглушить его. Никто вокруг как будто ничего не замечал. – Ты меня не любишь! – очертя голову, продолжила я. – Я не люблю тебя! Я хочу сказать: если бы ты меня любил, то позвонил бы. Верно? Это ведь ясно. Ты не звонил семь лет. Семь лет! Мы даже не знакомы. Мы провели вместе всего-навсего одну ночь! Мы обманывали себя. Жизнь совсем не такая. Ты выследил меня здесь? Может быть, подкарауливаешь?! Потому что – честно – это не шутка. Я хочу знать, что ты затеваешь? Это игра?

– Игра? – проговорил он. И посмотрел на меня. Синими глазами. Я говорила про его глаза?

Краем глаза я заметила а) двух охранников, вбегающих через заднюю дверь, как водится, С руками на кобуре и б) Черил.

– Прямо у тебя за спиной охранники, – сказала я, – а впереди, чуть справа, – Черил.

– Бежим, – сказал он.

Что мы и сделали. Быстро, но не настолько быстро, чтобы я не успела уловить мелькнувшую мимо Черил с двумя бокалами газированной воды в руках и с отвисшей челюстью.

Не доходя до лифта, Алекс схватил меня за руку и втащил в одну из ниш, где находился пожарный гидрант. Там было довольно тесно.

– Ты хочешь сказать: «Нам пора прекратить встречаться таким образом»? – сказала я.

– Нет, – ответил он и поцеловал меня. Не буду останавливаться на этом, чтобы не задерживать повествование. Достаточно сказать одно – семилетнюю коросту наконец почесали.

В двери было стеклянное окошко, и, пока мы целовались, мимо галопом, словно гончие по свежим следам, пронеслись Делла, Флора, Пол и Черил.

Когда они пробежали, Алекс вытащил меня из ниши.

– Они вниз, – сказал он, – а мы наверх.

Мы были так высоко, что лифт дальше не поднимался, и мы воспользовались пожарной лестницей.

– Ты в порядке? – спросил Алекс, когда мы одолели два пролета.

– Когда ты держишь меня за руку, я могу двигать горы, – ответила я, затаив дыхание.

– Что? – переспросил он.

– Это песня, – сказала я.

Наверху мы снова поцеловались. Это казалось уместным.

– Что случилось? – спросила я.

– Ты слышала про вторую космическую скорость – скорость отрыва? – сказал он.

Мы снова стали целоваться – это, наверное, заняло очень много времени, потому что я услышала, как хлопнула дверь и внизу по ступеням загремели четыре пары ног. Они вычислили, где мы.

– Побежали, – сказал Алекс и снова взял меня за руку.

Мы выбежали на крышу. В первый момент я заметила, что облака разошлись и небо сияло великолепной глубокой полуночной синевой. А во второй момент заметила вертолет.

– Превосходно, – сказал Алекс.

А потом, и лишь потом – клянусь, – я действительно осознала все возможности вертолета, застывшего там в своем стрекозином великолепии.

– Мы не можем, – сказала я. Пилот помахал мне и завел мотор.

– Твой знакомый? – спросил Алекс.

– В некотором роде, – ответила я. Алекс чем-то заклинил дверь позади нас.

– Что лучше? – спросил он. – Покинуть их через пять лет? Через двадцать? Или прямо сейчас? – Потом взял меня за руку, и мы побежали под лопасти – как в кино и как мне всегда хотелось сделать в реальности.

Когда мы забрались в вертолет, я крикнула Джейкобу, чтобы он вернулся потом за Маком. Он сказал, что не может никуда взлететь без его разрешения, нужно позвонить. Если честно, жизнь иногда так прозаична!

– Вот дерьмо! – сказала я.

Мы с Алексом переглянулись и посмотрели на дверь на лестницу, которая, мы понимали, долго не выдержит и вот-вот распахнется. Потом Алекс бросил взгляд вниз и показал мне торчащую из кармана рукоятку пистолета. У меня было чувство, что он лишь наполовину шутит.

– Джейкоб! – закричала я. – Умоляю тебя. Что-то в моем голосе заставило его обернуться.

– Джейкоб, – сказала я и положила руку на руку Алекса, которую он положил на пистолет, – у нас же медовый месяц!

Он не мог меня слышать из-за шума лопастей. Я была вынуждена закричать снова – гадая, буду ли я наказана вечным огнем в аду или просто чем-нибудь вроде мягкой формы цистита на всю жизнь, что было бы еще хуже.

– У нас медовый месяц! – завопила я. – Мак говорил тебе – помнишь?

Лицо Джейкоба сломалось в широкую ухмылку.

– Куда? – спросил он.

Алекс крикнул: