Восходящая бессмертная - Линси Сэндс

со Стефани. Это было все, о чем он думал каждый раз, когда просыпался раньше нее. Он провел время, ожидая, пока она проснется, готовя и обдумывая, что они могли бы сделать, чтобы быть вместе. Он даже подумывал отказаться от операции, ради которой приехал сюда. . Пока он не понял, что она не заинтересована в продлении их отношений. Тогда все, чего он хотел, это уйти от нее и зализать свои раны. На самом деле, он хотел уйти в тот момент, когда проснулся в ее постели в последний раз. Торн знал, что если Стефани проснется до того, как он уйдет, он будет слаб, и все, что ей нужно будет сделать, это улыбнуться или прикоснуться к нему, и он будет потерян.

Итак, он встал, оделся и вышел из дома. Но затем он вспомнил ублюдка, который уже однажды взломал ее систему, а затем вчера перелез через забор и попытался снова, напав на него, когда Торн столкнулся с ним. Он беспокоился о том, что не сможет закрыть за собой дверь. Что, если ублюдок вернется, пока его не было, а она спала? Если бы он узнал, что хакерство больше не сработает, он мог бы сделать что-то другое. Похищение и причинение вреда Стефани, например.

Эта возможность удерживала его от ухода. По крайней мере, пока он не услышал, как Стефани разговаривает с Трикси. Зная, что она встала, Торн выскользнул из дома и вернулся сюда, чтобы наблюдать через монитор. Он испытал облегчение, когда увидел, как Стефани выпустила Трикси. По крайней мере, он знал, что она сможет запереть дверь, когда войдет обратно, и сможет защитить себя, если гад, который вчера перелез через забор, вернется.

Неужели это было только вчера вечером? — спросил Торн, нахмурившись. Казалось, прошли дни или даже недели с тех пор, как он был ранен и впервые занялся любовью со Стефани. Жизнь.

Движение в камере привлекло его внимание, он напрягся и сосредоточился на нем, наполовину ожидая увидеть, как гад снова перелезает через забор. Он не ожидал увидеть, как откроется дверь гаража дома Стефани и выедет ее красный внедорожник.

О чем, черт возьми, она думает? — с тревогой спросил Торн. Она не должна никуда уходить. Не тогда, когда там был какой-то сумасшедший бессмертный сталкер.

Выругавшись, он выпрямился и направился к двери.

Глава 11

У Стефани чуть не случился сердечный приступ, когда большой летающий зверь внезапно упал с неба и приземлился на подъездной дорожке перед ее машиной. Нажав на тормоза, она какое-то время смотрела широко раскрытыми глазами, ее разум медленно осознавал, что огромное крылатое существо, на которое она смотрела, и есть Торн. Это были крылья. Они были чертовски огромными! Растянувшись на добрых десять или двенадцать футов (3–3.5 м) в обе стороны от него. Она никогда раньше не видела их открытыми. Он всегда держал их плотно сложенными за спиной. Она и не подозревала, что они такие большие.

Как только она поняла, что это был он, Стефани откинулась на водительское сиденье и просто смотрела. Он был просто ошеломляющим. Величественный. Самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела, и он разговаривал с ней. Стефани поняла это, когда перестала пялиться на его красивые крылья и его мускулистое тело в узких джинсах и футболке, которые он носил, и перевела взгляд на его лицо, где шевелились его губы.

Наклонившись вперед, она выключила радио, затем нажала кнопку, чтобы опустить окно, и высунула голову, чтобы спросить: «Ты что-то говорил? Я не слышала тебя из-за радио».

Раздражение отразилось на его лице, Торн расправил крылья, и она с восхищением наблюдала, как они прячутся за его спиной, чтобы аккуратно лежать там.

«Отлично», — выдохнула она с удивлением и, честно говоря, понятия не имела, куда делось все это крыло. Как оно помещалось за его спиной?

«Стефани».

«Хм?» — Она перевела свой жадный взгляд с его плеч, где могла разглядеть только кончики его крыльев. Так мало было видно, что они были заметны только потому, что были темно-коричневыми, а его футболка — без сомнения, еще один предмет одежды без спины и на липучке — была белой. Сосредоточившись на его лице и не обращая внимания на то, как его кулаки упираются в бедра, как какой-нибудь отец из пятидесятых, Стефани спросила: — Ты что-то говорил?

— Я спросил, куда, по-твоему, ты собираешься, — проворчал Торн.

Стефани приподняла брови в ответ на его тон, но сказала: — В продуктовый магазин.

Хмурость Торна тут же исчезла, сменившись беспокойством. «Они что-то забыли доставить? Что тебе нужно, милая? Если это у меня есть, оно твое».

Чувствуя, как ее сердце становится мягким от этих слов, Стефани улыбнулась ему, но сказала: «Нет, они ничего не забыли. Пока я там, я могу еще что-нибудь прикупить, но в основном я просто хочу почитать. . Кори, курьера, — закончила она после некоторого колебания. Она с трудом могла сказать ему, что просто хотела прочитать всех и каждого, с кем столкнется, чтобы увидеть, может ли она еще. Но прочитать Кори в любом случае было необходимо. Так она могла узнать, сказал ли он кому-нибудь ее адрес. Хотя. Человек с черным ящиком был бессмертен. Он мог вообще не задавать Кори вопросов. Он мог просто прочитать его мысли.

— Читать курьера? — спросил Торн. Его брови сошлись вместе, и он покачал головой. «Нет.»

— Прости? — удивленно сказала Стефани. — Ты только что сказал мне «нет»?

— Это не стоит риска, — твердо сказал он. «Где-то там сталкер, и он доказал, что не имеет ничего против насилия. Теперь, когда он знает, что ты здесь защищена, и он не сможет снова взломать твою систему, он может стать Энни Уилкс и похитить тебя или что-то в этом роде.

«Он не сможет похитить меня посреди продуктового магазина», — раздраженно сказала Стефани, а затем заверила его: «Я поеду туда и обратно».

«Нет. Я не могу тебе этого позволить, — решительно сказал Торн, скрестив руки на груди и глядя на нее.

«Ты мне не начальник», — отрезала Стефани с возмущенным недоверием. «Ты не можешь указывать мне, куда я могу или не могу идти».

— Может, и нет, но я могу стоять здесь и не дать тебе никуда уехать, — возразил он, а затем добавил с извинением в голосе: — Это для твоего же блага. Ты знаешь, что небезопасно выходить на улицу одной. С кем-то еще, хорошо. Но не одна».

Стефани обиженно посмотрела на него, главным образом потому, что теперь, когда он упомянул подонка,