Маркус Вольф - Леонид Млечин

Принято считать, что Берия хотел ликвидировать Германскую Демократическую Республику. Цитируют его слова:

— Незачем заниматься строительством социализма в ГДР, необходимо, чтобы Западная и Восточная Германия объединились в буржуазное миролюбивое государство.

А в заметках председателя Совета министров ГДР Отто Гротеволя его слова звучат иначе: «Берия говорит: мы все виноваты, никто никого не обвиняет, но восточные немцы должны всё быстро исправить».

Лаврентий Павлович всего лишь пытался продолжить двойственную сталинскую линию в германском вопросе. Москва хотела влиять на всю Германию, но при этом не утратить контроля над ГДР. Первая задача Сталину казалась стратегически важнее.

Новое советское руководство потребовало от руководителей Восточной Германии сменить курс. Приостановить ускоренное строительство социализма в ГДР. Развивать не тяжелую промышленность, а легкую. Прекратить яростную борьбу с церковью. Не давить на крестьян, ремесленников и среднее сословие.

— Если мы сейчас не поправим положения, — беспокоился Маленков, — то наступит катастрофа. Нужно действовать быстро.

Со своей стороны Москва обещала ослабить давление бремени репараций, увеличить поставки продовольствия и сырья.

Берия вручил немцам документ «О мерах по оздоровлению положения в Германской Демократической Республике». Рекомендовалось, в частности, наладить отношения с ФРГ, что привело бы к созданию объединенной, демократической и нейтральной Германии. Тогда Германия не стала бы членом НАТО. Но лозунг объединения Германии не устраивал руководителей СЕПГ.

Вернувшись в Берлин, делегация под впечатлением от услышанного доложила своему политбюро, что в Москве грядут большие перемены.

— Курс изменится не только в отношении ГДР, — предупредил Фред Эльснер. — Товарищу Ульбрихту трудно примириться с новой линией, но он подтянется.

Москву смущал диктаторский стиль Ульбрихта. Верховный комиссар Семенов по-дружески рекомендовал ему отменить пышные мероприятия, намеченные по случаю его шестидесятилетия.

Секретарь ЦК Суслов специально навестил президента ГДР Вильгельма Пика, лечившегося в Москве. Хотя Пик угасал и исполнял чисто представительские функции, Суслов попросил его переговорить с Ульбрихтом относительно его поведения. Спокойствие и доброжелательность Пика уравновешивали грубость Ульбрихта. Во всех дискуссиях президент ГДР неизменно повторял:

— Нам следует поступать так, как предлагают советские товарищи.

По указанию Москвы вожди ГДР признали некоторые ошибки. Маркус Вольф внимательно прочитал перечень наскоро принятых решений. Крестьянам, которые, спасаясь от коллективизации, ушли на Запад, предлагали вернуться и получить назад свою собственность. Те, кого по политическим мотивам лишили продовольственных карточек, могли вновь их получать. Обещали снизить стоимость проезда на трамвае, отменили повышение цен на джем, искусственный мед, кондитерские изделия. Школьники, исключенные из школы по причине чуждого социального происхождения, получали право вернуться за парты.

Но эти меры население не успокоили. Восточные немцы чувствовали, что власть в смятении, и шептались: «Раз наши руководители признали свои ошибки, почему же они просто не уйдут в отставку?» Но эти люди в отставку подавать не собирались.

В мае 1953 года на пленуме ЦК партии, созванном по случаю 135-летия со дня рождения Карла Маркса, Вальтер Ульбрихт патетически призвал к борьбе против классового врага и предложил на 10 процентов поднять нормы выработки. В результате зарплата рабочих упала. Это стало последней каплей.

МЯТЕЖ В СТОЛИЦЕ

Начальник внешней разведки ГДР Маркус Вольф в конце мая 1953 года ушел в очередной отпуск. Устроился с семьей на балтийском побережье, купался и радовался жизни. А в Берлине начались события, которые потрясли основы ГДР.

Тридцать первого мая 1953 года рабочие завода «Заксенверке» в Нидерзедлице устроили двухчасовую забастовку в знак протеста против увеличения норм выработки на десять процентов. Дирекция пошла на попятный. 3 июня забастовщики на заводе в Эйслебене, близ Халле, тоже принудили дирекцию завода отказаться от намерения увеличить нормы выработки на 12 процентов. 10 июня две тысячи рабочих-металлистов на окраине Восточного Берлина организовали забастовку и добились отмены увеличенных норм выработки.

Вдохновленный беседами в Москве, Фред Эльснер 9 июня выступил на заседании политбюро с большой речью:

— Два года я молчал, сегодня я намерен высказать всё, что думал.

Он прямо назвал причины кризиса в ГДР: диктатура генерального секретаря Ульбрихта, насаждение угодливости и страха в партии. И Ульбрихт и присутствовавший на заседании политбюро Владимир Семенович Семенов были ошеломлены.

Москва и Берлин обменялись послами сразу же после провозглашения ГДР, но подлинной властью обладал советский верховный комиссар. Чтобы избежать двоевластия, Семенову дали еще и должность посла. Он с изумлением следил за дискуссией и лихорадочно записывал, кто что говорил, хотя ему сразу после расшифровки присылались протоколы всех заседаний. Завершая заседание политбюро, Семенов сказал, обращаясь к генеральному секретарю:

— Да, товарищ Ульбрихт, мне кажется, вам следует сделать серьезные выводы из этой очень основательной критики в ваш адрес со стороны политбюро.

Казалось, дни генерального секретаря сочтены. Руководители партии ожидали, что Москва разрешит его сместить. На заседании политбюро ЦК СЕПГ 9 июня приняли решение о «новом курсе». Но хотели отложить опубликование новой политической линии. Об этом главный редактор центральной партийной газеты «Нойес Дойчланд» Рудольф Херрнштадт сказал Семенову. Тот угрюмо ответил:

— Через две недели у вас, может, уже и государства не будет.

Одиннадцатого июня решение ЦК опубликовали. 14 июня появилась и статья самого Херрнштадта, в которой критиковалось повышение норм выработки. Но было поздно. Забастовали две тысячи рабочих-металлистов в Хеннигсдорфе, на окраине Восточного Берлина. 13 июня забастовку провели рабочие машиностроительного завода «Абус» в Готе.

Руководство ГДР не знало, что делать. Против новой власти восстали рабочие, опора власти! Требования были чисто экономические. Но немедленного ответа восставшие не получили, и лозунги стали приобретать политический характер.

Берлинские рабочие обратились с возмущенным письмом к премьер-министру Отто Гротеволю. В ответ к ним утром 16 июня прислали воспитателей. Это оскорбило рабочих. В Восточном Берлине началось восстание, которое быстро перекинулось и на другие города.