Братство порога - Роман Злотников

— Что ты здесь делаешь, брат Кай? — выговорил Оттар. Вместо ответа болотник молниеносно извлек что-то из поясного кармана и швырнул это в северянина. Оттар, инстинктивно дернув головой, отступил назад, запнулся об отрубленную руку и, едва не упав, взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие. А отравленный нож Кариота, который, воспользовавшись моментом, метнул ему в грудь воин в пластинчатых доспехах, разбился о каменную стену.

Игральная кость, ударившая нож в полете, сбила его траекторию и спасла рыцарю Оттару жизнь.

Стремясь предотвратить падение, северянин не мог увидеть летящего в него ножа, но бросок Кая он заметил.

— Ты что делаешь, рыцарь?! — дико заорал Оттар. — Своих бьешь?!! Ты обезумел, брат Кай?!

— Судя по цвету лезвия, на кинжале яд черной гадюки, собранный в первые дни весны, — спокойно ответил Кай. — От этого яда нет спасения и нет противоядия. Успокойся, брат, и опусти оружие.

— Опустить оружие?! — рявкнул северянин.

Боевое бешенство, видимо, еще не до конца отпустило Оттара. Взмахнув топором, он подался к болотнику, но тут внимание его отвлекло нечто, происходящее в королевской опочивальне; дверь, ведущая в нее, была распахнута.

Взревев:

— Ваше высочество! — северянин сменил направление и бросился туда.

Гвардейцы брызнули от него в стороны, освободив дорогу. Спустя лишь одно биение сердца Оттар оказался бы в опочивальне, но на половине пути он влетел в мгновенно возникшую прямо у порога голубую клубящуюся тучу. Завязнув в ней, словно в паутине, рыцарь замер, будто оледенев. И рухнул на пол, гулко ударившись головой о каменные плиты. Оттар не распластался на полу, а остался в неудобной позе, касаясь пола только лбом, коленями и локтем — как повергнутое изваяние, на окаменевшем лице которого застыло изумление.

Появившийся из королевской опочивальни генерал Гаер отшвырнул использованный амулет Ледяных Оков. Посмотрел на меч в своей руке, с клинка которого, еще дымясь, капала горячая кровь, и снова выругался:

— Красноглазый ублюдок!

И тогда, придя в себя, на неподвижного Оттара со всех сторон бросились гвардейцы.

Впрочем, ни один из них не сумел даже коснуться северного рыцаря. Над Оттаром встал болотник, невероятно стремительным прыжком преодолев расстояние в пять или шесть шагов. Двое самых ретивых гвардейцев, не успевших вовремя остановиться, отлетели в стороны, лишившись мечей. Остальные остановились под спокойным прямым взглядом болотника, с кончиков пальцев которого медленно падали на пол дымящиеся черные капли. Гвардейцы очень хорошо помнили жуткие дымные плети, которыми Кай раскидал пытавшихся остановить его воинов.

— Сэр Кай, — раздался в тишине голос генерала Гаера, усталый и хриплый, — дело сделано. Сэру Оттару и сэру Эрлу никто не причинит ни малейшего вреда. Но для их же блага на некоторое время они будут заключены в подвал, где их жизнь будет в полной безопасности… Не все рыцари королевства настолько разумны, как вы…

— Сэр Гаер, — проговорил болотник, — не стоит искать во мне союзника. Я здесь для того, чтобы оберегать принцессу. Мне нет нужды ввязываться в ваши распри.

Лед, сковавший Оттара, покрылся каплями. От коленей и локтей северянина с хрустом побежали трещины.

— Принести цепи! — громко распорядился генерал Гаер. — Быстро!

— Сэр Кай… — прозвенел женский голосок за спиной болотника.

Принцесса стояла у дверей своей опочивальни. Из дверного проема выглядывали насмерть перепуганные фрейлины.

— Что все это значит? — нетвердым голосом, словно в полуобмороке, проговорила Лития. — Сэр Кай, вы… Сэр Оттар?.. К чему цепи? Кровь… Сэр Гаер, что здесь…

— Успокойтесь, ваше высочество, — повернулся к ней болотник. — Вашей жизни ничего не угрожает.

— Папенька… — принцесса, пошатываясь, сделала несколько шажков к королевской опочивальне, на пороге которой медленно растекалась большая лужа крови, — папенька!

— Ваше высочество! — предостерегающе начал генерал Гаер, двинувшись к принцессе. — Не нужно ходить туда. Оставайтесь в своей опочивальне, во дворце сегодня очень опасно.

— Папенька… — дрожащими губами повторила принцесса, не столько поняв, сколько почувствовав, что произошло.

Она посмотрела на Кая, рядом с которым в тот момент оказалась:

— Вы же обещали мне, сэр Кай… Вы же говорили, что… Выходит, вы все знали заранее?..

— Я ничего не знал о готовящемся, — ответил Кай, прямо глядя в глаза Литии.

— Вы лжете! — крикнула принцесса так громко, что в тон ее голосу зазвенели цепи, принесенные гвардейцами.

— Рыцари Порога никогда не лгут, — сказал болотник. — Это правило.

— Я не верю вам! — продолжала кричать принцесса. — Я не верю вашим дурацким правилам!

Она покачнулась, и болотник поддержал ее за локоть. Принцесса брезгливо вырвала руку.

— Мерзавец! — выкрикнула она и замахнулась для пощечины.

Любой человек, даже не обладающий реакцией болотника, мог отвести от себя такой удар. Поэтому Кай легко перехватил руку Литии еще на замахе. И тут же отпустил. Принцесса закричала что-то еще, уже совсем лишенное смысла, и вдруг, закатив глаза, повалилась на залитый кровью пол. Кай подхватил ее на руки, не дав упасть. Отчаянно завизжали фрейлины.

— Это обморок, — проговорил он. — Жизни принцессы ничего не угрожает.

Часть третья

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ПОРОГУ

ГЛАВА 1

Необыкновенная тишина повисла над Дарбионским королевским дворцом, лишь тонкий звон золотых колоколов на верхушках дворцовых башен нарушал эту тишину да обрывки хриплых воплей зубанов, которые мгновенно исчезающими кляксами пятнали чистое небо, на котором еще вчера висела небывалая пугающая алая звезда. Да еще валил черный дым из окна королевской опочивальни — знак того, что его величество покинул эту грешную землю.

Целый день бурлил город Дарбион. Впрочем, никаких особых беспорядков не случилось. Ночное Братство не показывалось из своих берлог, зато стражников и воинов королевской гвардии на улицах было полным-полно. Всякого, кого можно было заподозрить в готовности воспользоваться растерянностью жителей, нещадно рубили на месте. К вечеру горожане побогаче, уверившись, что грабежей не будет, покинули свои дома и понемногу стали собираться под стенами дворца, каждый в сопровождении двух-трех вооруженных слуг. К ночи собралась целая толпа, но ворота дворцовой стены оставались закрытыми, факелов на стенах не зажигали, и молчали узкие бойницы.

Утро следующего дня началось с того, что по улицам на быстроногих лошадях проскакали глашатаи, зазывая горожан на Площадь Плах. Народ повалил толпами и уже к полудню наводнил площадь так тесно, что никто не мог находиться в толпе без того, чтобы хотя бы одним плечом не касаться соседа. Люди стояли и молчали, а стаи зубанов кружили над ними, роняя зловонные комья черного помета. Посреди Площади зловеще возвышался затянутый черной тканью эшафот, несколько колец ратников окружали его и четыре больших шатра, у которых безмолвными рядами стояли стражники. Позади эшафота высился помост вроде того, который воздвигали для короля и ближайших к нему вельмож на Турнире Белого Солнца. Состав тех, кто сидел в креслах, помещенных на помосте, со времени Турнира не слишком изменился, чего нельзя было сказать о настроении этих людей — большинство придворных выглядели если не подавленными, то уж точно растерянными. Десяток тяжело вооруженных рыцарей окружал помост. Принцессы среди придворных не было.

Присутствие такого количества воинов поначалу явно тревожило дарбионцев, но спустя пару часов пустого стояния в толпе послышались разговоры и даже кое-где смех. Как-то очень быстро распространилось известие, что три из четырех шатров скрывают бочки с вином и мешки с хлебом — угощение, которое будут раздавать задарма, — должно быть, не удержался и похвастался кто-то из стражников.

Но когда на эшафот взошел первый королевский министр Гавэн, говор и смешки смолкли моментально. Белые одежды министра, расшитые золотыми нитями, отливали на полуденном солнце нежным сиянием, небольшой позолоченный меч висел у его бедра. Солнечные зайчики, отбрасываемые лысиной первого министра, заставляли первые ряды зрителей щуриться, щеки были чисто выбриты, а в аккуратной черной бородке серебрилась седина. Худощавый и высокий, Гавэн притягивал людские взгляды, но лишь немногие заметили темные круги под налитыми кровью глазами. По бокам от первого министра застыли герольды с трубами, а чуть поодаль остановился со свернутым свитком в руках пузатый глашатай — его обвисшие едва ли не до самых плеч дряблые щеки вызвали несколько коротких смешков у стоявших поближе к эшафоту горожан.

— Жители славного королевства Гаэлон! — голосом надтреснутым и тонким начал не привыкший говорить перед народом министр. — Великое горе посетило наши земли! Те, чьих душ коснулся острым когтем Темный Харан, замыслили ужасное злодеяние против государя нашего, его величества Ганелона Милостивого, короля, которого сам Светоносный десницей своей восставил над нашим королевством. Сам Харан вел подлых Тварей, ибо удалось им проникнуть в королевские покои, перебить верных его величеству людей, и сам… Его величество… погиб в яростной схватке, как настоящий воин, унеся с собой десяток черных жизней!.. Последней волею своей он передал престол славному рыцарю и названому сыну своему — сэру Эрлу Сантальскому!