Химеры старого мира. Из истории психологической войны - Ефим Черняк

Во — первых, Геббельс старался уверить, что фашистское рабство и есть свобода. Эта свобода оказывается у него «свободой государства», свободой осуществлять разбойничью политику фашизма.

Во время революции 1918 года, разъяснял Геббельс, немцы были свободны по отношению к государству, но самое государство не было свободно. «За эту оргию внутренней свободы мы дорого заплатили беспримерным внешнеполитическим порабощением».

Итак, сражайтесь за «свободу» нацистского государства и отвергайте борьбу за свободу, которую ведут антифашисты, ибо она означает «внешнее поражение». Путем мошеннического манипулирования понятиями, придавая им противоположный общепринятому смысл, Геббельс доказывал немцам — речь идет не о нацизме, не о государственном строе Германии. Враг «целится исключительно в нашу свободу». Конечно, война принесла много горя, кое‑что еще предстоит вытерпеть и в будущем, писал он в заключение, но это нужно вытерпеть, «не теряя чего‑то невозместимого. А невозместимой в последнем счете является только свобода» [313]. (Еще до этого, 8 апреля 1943 года, прессе и радио было запрещено упоминать заявления союзников, что они ведут войну против нацистской тирании, а не против германского народа.)

Инструкции насчет наилучшей утилизации «свободы» получили пропагандистские филиалы ведомства Геббельса во всех оккупированных странах. В статьях и радиопередачах, составленных согласно директиве, французам и датчанам, чехам и полякам разъяснялось, что германский вермахт отстаивает не только «западную цивилизацию» и «свободу Европы», но и их собственную свободу. Получалось не очень складно, даже просто дико, но Геббельс никогда не гнался за логичностью своей пропаганды, он ведь стремился оглушить, одурманить обывателя «большой ложью», предоставляя тех, кто чрезмерно тяготел к логике, вниманию гестапо и эсэсовских карателей.

16 ноября 1943 года Геббельс заносит в дневник: «Я приказал всем пропагандистским службам начать новую большую антибольшевистскую кампанию»[314]. После Сталинграда Геббельс счел опасным обойти своим вниманием и советский народ.

«АКЦИЯ ВЛАСОВ»

С самого начала «восточного похода» нацистская пропаганда на русском языке твердила об «освобождении от большевиков», а на языках других народов нашей страны — «от власти русских».

Таково было содержание 400 миллионов фашистских листовок, сброшенных с июня по октябрь 1941 года на позиции советских войск. Вдаваться в детали, говорить в какой то ни было форме о будущем Советской страны после «освобождения» категорически запрещалось — опьяненные временными успехами гитлеровцы не считали нужным изобретать какую‑то пропагандистскую программу, которая прикрывала бы их планы расчленения России, передачи немцам в качестве помещиков русской земли и превращения той части советских людей, которая останется в живых после нацистского геноцида, в «сельскохозяйственный инвентарь» (так буквально писали Гиммлер, Розенберг и их сподручные) новых господ.

Впрочем, уже через неделю после 22 июня 1941 года вступила в действие секретная радиостанция, специализировавшаяся на «черной пропаганде» против СССР. Во главе ее Геббельс поставил ренегата рабочего движения Торглера, а его помощниками подобных же субъектов. Станция имела три политических отдела и выходила в эфир, прикрываясь тремя различными обличиями: во — первых, маской станции, ведущей антисоветскую пропаганду на чуть подновленной белогвардейской «платформе»; во — вторых, «голоса» троцкистов, наконец, в — третьих, «национал — большевистского» радиопередатчика, уверявшего, что Кремль стал «рабом капиталистов и продал социалистическое Отечество плутократам»[315].

Официальная же пропаганда больше напирала на «неполноценность» славян и историческую миссию арийской расы подчинить себе «животную массу», населявшую восточные земли (так указывалось в приказах Гитлера от 2 октября и других распоряжениях фашистских генералов и гауляйтеров). После разгрома гитлеровцев под Москвой появились новые веяния — конечно, не в фашистских людоедских планах, а лишь в пропагандистском камуфляже.

Для пропаганды на временно оккупированных советских территориях были созданы радиогруппы «Восток», передатчики которой были расположены в Риге, Каунасе, Минске и других городах, а также «Украина», главная станция которой вещала из Винницы, и ряд армейских передатчиков — «Зигфрид», «Густав», «Урсула» и «X». Издавалось много газет, например, «Немецкая газета для Востока» (в Риге), «Германский информационный вестник» (в Киеве), «Немецко — украинская газета». Ряд фашистских газет носил названия, привычные для советских людей, — «Правда», «Новый путь» и т. п. Широко демонстрировались фашистские пропагандистские фильмы и кинохроника, призванные убедить в «непобедимости» вермахта. Выпускалась масса пропагандистских брошюр, патефонных пластинок, «антипартизанских» плакатов, сборников песен, фотографий, карикатур, на языках многих народов СССР печатались фальшивки о том, что эти народы советских республик подвергаются «угнетению» со стороны русских[316].

Нацистские пропагандисты, кричавшие до хрипоты о том, что они спасают Запад от коммунизма, пытались на временно оккупированных территориях СССР играть на ненависти людей к капиталистической эксплуатации, корчить из себя (в печати) самых доподлинных социалистов.

Большое количество нацистских радиопередач было направлено на тщетную попытку утилизировать то законное недовольство, которое испытывали советские люди в связи с оттяжкой Англией и США на месяцы и годы открытия второго фронта. Гитлеровские радиокомментаторы неожиданно вспомнили об интервенции США и Англии против молодой Советской республики (забывая, конечно, упомянуть о германской оккупации Украины и Крыма в 1918 году, не говоря уже о нацистских злодеяниях на временно захваченных территориях нашей страны, осуществлявшихся как раз в те дни и часы, когда раздавались эти рулады в эфире).

Фашистские стратеги, планируя свою психологическую войну против нашей страны, не могли расстаться с собственным вымыслом о политической незрелости советских людей. Правда, под влиянием поражений они пытались усложнить свои обманные маневры, играя на действительно существовавших у реакционеров США и Англии планах установления после войны англосаксонского господства над миром, обескровливания Советского Союза. В нашей стране учитывали существование этих планов, но лишь с презрением отвергали «предложения» не стремиться к разгрому гитлеровской Германии и ее сателлитов, прекратить настойчивую борьбу за сплочение антифашистской коалиции, создание которой выражало коренные интересы народов всех стран.

Радио Токио — Япония тогда еще не находилась в состоянии войны против СССР, — обильно цитируя американскую реакционную печать, пыталось уверить советских людей, что им не следует добиваться поражения фашистских держав в войне. Геббельс решил для этой же цели использовать радиостанцию, которая именовала себя рупором подпольной «левой» коммунистической оппозиции против Советского правительства. Один из наемников министерства пропаганды, изображавший из себя «ветерана — коммуниста», кричал в микрофон: «Не давайте себя обманывать правителям из Кремля! Англичане и американцы не собираются открывать второй фронт. Ни сегодня, ни завтра — никогда. Они не заботятся о том, что случится с матушкой Россией. Они только желают, чтобы мы, русские, проливали кровь для спасения Британской империи и защиты разжигающего войну американского правительства» [317].

Конечно, невежественный фашистский лицедей то и дело сбивался в своих речах на родной жаргон фашистских погромщиков и головорезов, но это уже было плодом нерасторопности соответствующего отдела в ведомстве Геббельса, в спешке не нашедшего чуть более грамотного провокатора. А одновременно нацистский передатчик, выдававший себя за «революционную радиостанцию» английских рабочих, пытался спекулировать на их горячих симпатиях к советскому народу и требовании, чтобы Англия выполнила свое обязательство об открытии второго фронта. Геббельсовский радиокомментатор, напяливший на себя маску ультрареволюционера, выражал «сочувствие» этим требованиям, но предостерегал: «Россия желает открытия второго фронта в Западной Европе, но она не желает получить его от капиталистов. Английские рабочие, организуйте забастовки ради второго фронта!» Расчет был на то, что, обманутый такой фразеологией, британский пролетарий не поймет, что дело идет просто о подрыве английского военного производства (к чему якобы во имя «классовой борьбы» прямо призывали тогда в Великобритании и США другие «ультрареволюционеры» — троцкисты). Но это еще не все. Возможно, прямо из соседней студии, опять‑таки в то же самое время, диктор другой «подпольной» английской радиостанции вновь и вновь пытался разжечь страх мелкобуржуазного обывателя перед коммунизмом, уверяя, что русские и их единомышленники хотят открытия второго фронта «для спасения большевизма», не интересуясь тем, какого числа жизней британцев это потребует[318].