Колдун. Чужое сердце - Кирилл Клеванский

— Демоны задери Старшего! Темные боги полюби командование служивых! Заграф дир гос! Чтоб у плетельщика той веревки чирей вылез на кончике самого дорогого! — Из горла вырывались еще сотни проклятий, но ситуацию это особо не меняло.

Камень, служивший единственным источником тепла и света, загнулся, кажется, дней пять назад. Впрочем, это не стало большой неожиданностью или неприятностью. Видимо, во времена бурной лесной молодости я выпил немало порций «Ночной кошки» и уже через два дня смог довольно-таки неплохо ориентироваться в темноте. Предметы приобретали более-менее явные очертания, но обзора дальность ограничивалась всего пятью метрами. Спасал слух, невероятно обострившийся за это время. Могу поклясться, что иногда слышу, как по стене ползет сороконожка, как в отдушине еле слышно свистит воздух. Правда, когда невдалеке рычит костяная пантера, я нахожу эту особенность не самой приятной.

С местными обитателями я встретился в первый же день. Идя по тоннелю, я уморился и присел на небольшой валун. Каково же было мое удивление, когда эта каменюга попыталась мною перекусить! Увы, обедом я становиться не собирался, и поэтому заколол это нечто. Как выяснилось позже, мне крупно повезло. Копье угодило прямо в глаз хищнику — единственное уязвимое место на всем теле. Выглядели эти монстры не очень презентабельно. Тело — как у молодой пантеры, вот только вместо четырех лап — шесть, две передние и четыре задние, на голове один рог, глаз тоже один, клыки длиной с ладонь, а вместо шерсти — костяной панцирь. Я так и назвал эту тварь — костяная пантера. Встречались они не очень часто. Какое-то время я ломал голову над вопросом, чем же они питаются, но потом увидел, как эта зверюга приятно перекусывает своим собратом или сестрой. Каннибалы демоновы! Когда закончились припасы и вода, мне пришлось приобщиться к местному рациону. Правда, меню оказалось не очень-то богатым.

Питательный завтрак из насекомых, забравшихся под небольшой камень. Вместо компота, чая или кофе — слизь, которую приходилось выдавливать из толстеньких жуков. Обед примерно такой же, да и ужин, впрочем, тоже. Раз в несколько дней у меня пир — костяная пантера. Полчаса мучений, пара царапин, которые тут же обрабатываются смесью из грибов-зеленок (благо тут они росли в изобилии, а как из них готовить лекарство, я знал получше многих лекарей) — и вот я уже разделываю тушку. Причем разделывал я ее очень любопытным образом. Разрезать этот панцирь можно двумя способами. Либо клыками самой пантеры, которые резали даже камень, либо с помощью весьма экстравагантного маневра — это в том случае, если лень тратить четыре часа на то, чтобы вытащить клык. В общем, раскрывается пасть и старшим кинжалом в ней разрезается все что можно, а потом начинается утомительный процесс, затягивающийся часа на два. Но это все равно быстрее, чем выдергивать клык, служивший всего один раз, а после этого почему-то приходивший в негодность. Видать, тварюжки были магические. Так вот, потом приходилось залезать жертве в рот и вырезать из тела мясо, описывать процесс не стану. Сейчас мои шкуры хрустят при каждом шаге от запекшейся крови, а все тело чешется из-за земляных блох, свивших себе уютное гнездо в растительности по всему телу, и опять же из-за запекшейся крови. Иногда зуд был до безумия невыносим. Чтобы хоть как-то притупить его, я делал зарубки… у себя на плече. Начни я расчесывать — и пиши пропало: инфекция в крови, гной, смерть.

И вот в данный момент мои мучения могут подойти к концу. Нет-нет, я вовсе не заблудился в бесконечном подземном лабиринте, хотя уже давно бездумно сворачивал на перекрестках, полагаясь лишь на удачу. Я не нашел выход, меня не придавил обвал, случавшийся на моей памяти раза три, я не подвернул ногу, чего боялся больше клыков, и не задохнулся от газа, хотя однажды был близок к этому. Просто, завалившись отдохнуть, я поленился потратить двадцать минут на «взгляд», и вот к чему это привело: меня окружили неизвестные враги.

Пять существ, похожие на кротов, только размером раз в семь побольше. Вместо усиков у них какие-то отростки, причем у этих отростков есть собственные зубастые пасти. Когти размером с предплечье также не внушали особого оптимизма. Грязно выругавшись, я сжал в подживших ладонях копье и прижался спиной к стене, готовясь завалить этих тварюжек, а если выдастся возможность, вжать тапки в пол. Никаких мыслей из разряда «продать свою жизнь подороже» или «как мне не повезло» не было, как не было и отчаяния. Наоборот, я испытывал некое возбуждение. Опасность, как терпкое вино, бодрила тело и, как тяжелый рок, била по нервам, зажигая внутренний огонь. Возможно, попав на Ангадор, я стал адреналиновым маньяком, но… пусть так, сейчас это неважно.

Ядерные кроты, так я решил их назвать (ну, вы поняли, фантазия у меня хромает на обе ноги), закончили примериваться и один из них ринулся в безумную атаку. Я был начеку. Присев, упер тупой конец каменного копья в землю и приготовился к столкновению. Так и произошло. На полной скорости животное налетело на саблю. Лезвие, пронзив пасть, ощеренную сотней мелких острых зубок, пробило череп и мозг. По рукам заструилась теплая жидкость, скорее всего кровь, смешанная со слюной.

С усилием отбросив от себя труп, я вернулся на позицию. Вновь прижался к стене и, взвинтив восприятие, стал дожидаться очередного рывка. Кроты оказались тупы и неповоротливы. Единственное, что они могли, — это поодиночке бросаться на добычу. Смерть сородичей не волновала стаю, а атаковать вдвоем им не позволяла тучность и острые камни по бокам от меня. Еще двоих я прикончил тем же способом. С оставшимися стало посложнее. Копье от бесконечных толчков подломилось у основания, его длины больше не хватало для безопасной обороны. Перехватив орудие поудобнее, я разогнал ритм сердца. В последнее время ускорение стало даваться мне так же легко, как «скрыт». Ступив на шаг вперед и влево, я задвигался по кругу. В итоге получилась цепочка: два крота стояли друг за другом, а перед ними я. Ядерный рванулся, но я только этого и ждал. Толчок — и я взмыл в воздух на полметра. Это был тот максимум, который можно выжать без разбега и с больными ногами. Совсем по-киношному врезал вытянутой ногой в рыло кроту. По залу пробежалось эхо яростного визжания. Секунда — и копье пронзило глаз твари, еще секунде — и я, перехватив оружие, раздробил ему черепушку. Остался последний крот. Самый большой и с кучей шрамов. Видимо, вожак.

Вновь я закружил, выдерживая дистанцию и не отрывая взгляда от глаз, пылающих холодной яростью. Эта сцена была неотличима от той, что можно увидеть в музее, когда восковой человечек, присев и держа копье горизонтально, обходит стороной саблезубого тигра, готовящегося к прыжку. И крот прыгнул, черной дымкой размазавшись в полете. На атаку времени не было, и я ушел в перекат, но по неопытности недооценил противника. Изогнувшись в полете, тот зацепил когтями спину, и я рухнул на землю. Плохо, очень плохо. Кости не задеты — крот не смог пробиться через каркас мышц, доведенных бесконечными тренировками до статуса «стальные», — но падение на землю с такими ранами… Боюсь, я все же подцепил инфекцию. Прикусив кончик языка, чтобы на некоторое время приглушить боль, я снова выполнил перекат. Раз уж подцепил сонм болячек, что уж теперь выбирать стратегию. Крот, не совладав с инерцией, с громким «шлеп» впечатался в стену. Но через секунду он, оттолкнувшись от стены, рванул в мою сторону. Что-то мне это напомнило. Примерно год назад я оказался в той же ситуации, когда бастард Младшего чуть не попробовал на вкус мои кишки. Я разогнал сердце до предела, сделал глубокий вдох, и кровь понесла кислород. Мышцы как огнем ожгло. Еще один вздох — и в суставных сумках появляются пузырьки кислорода, дарящие боль и невероятную гибкость. Первую ступень своей техники я назвал «факир». Да, я в курсе, что эти ребята занимаются совсем другим, но кто мне прикажет назвать по-другому? Мой рывок оказался много стремительнее, чем движение противника. Оказавшись у него под брюхом, я взмахнул руками — они стали будто веревочными, со стороны могло показаться, что в них вовсе нет костей. Копье зашлось причудливым зигзагом, и позади меня рухнул ядерный крот с распоротым нутром, из которого уже вываливались внутренности. По полу расплывалась лужа крови.