Демоны Грааля - Константин Мзареулов

VII

— Однажды я был здесь без тебя, — признался Фауст. — Сразу после того, как орда Мехмета взяла Константинополь. Было невероятно горько и никого не хотелось видеть.

Вздохнув, Корвин тихо сказал:

— Идеальное место для лечения душевных мук. Я отсиживался в этом Отражении после Гастингса и Дюнкерка.

Это место пробуждало слишком много воспоминаний. В первый раз Корвин забрел сюда, когда ему было очень плохо. Мать умерла в своем монастыре, Эрик и Джулиан сделали невыносимой жизнь в Амбере, а в Отражении Тахо назревала гражданская война, поэтому император Балеор женил своего несовершеннолетнего сына на Элоизе Ипрской. Это стало поводом для новых насмешек. «Его даже смертные бросают», — хихикал Эрик, подстрекаемый Озриком…

— Ублюдки, — пробормотал Корвин.

… На похороны Файлы приехали Гамлет и Пифрод с семьями. Пожалуй, то был последний случай, когда владыки трех Великих Королевств встретились не на ратном поле. Церемония получилась тягостной и ханжеской: рядом с Обероном крутилась Кларисса. К тому же Повелители Теней, каждый из которых прожил не одно столетие, не могли искренне скорбеть по старухе, обреченной не прожить и века.

Едва земля покрыла крышку гроба, Корвин сел на коня и поскакал, не разбирая дороги. Он с кем-то дрался, с кем-то пьянствовал, открывал континенты, выигрывал и пускал на ветер состояния, охотился на монстров, волочился за женщинами, но нигде не задерживался надолго. Словно сама Судьба гнала принца Порядка, пока не привела в безлюдный мир, где росли серебряные розы с бархатисто-угольными листочками. Серебро и черное — два его цвета…

— Дюнкерк? — Фауст был потрясен. — У тебя же была амнезия. Ты не мог ходить по Теням!

— Сам удивляюсь, — признался амберит. — Чем дальше, тем загадочнее представляется вся эта история с моей болезнью. Те объяснения, которые я слышал от Джулиана, Фионы и Каина, имеют слишком много темных пятен.

— Естественно, — сочувственным тоном откликнулся Фауст, — В этом главная беда вашей семьи. Вы все время развлекаетесь междусобойными интригами. В тот раз был какой-то крутой заговор не только против тебя. Наверняка Эрик и его шайка метили повыше.

Корвин запальчиво ответил:

— Тебе легко рассуждать! Посмотрел бы я на нирванскую династию, будь вас не три брата, а две дюжины только законных наследников.

— Не спорю. — Добрый доктор мягко улыбнулся. — Я не хотел тебя обидеть.

На поляну перед особняком въехал огромный черный конь. Спрыгнув на траву, Бенедикт отсалютовал встречающим и отвел своего скакуна на задний двор, где уже паслись два зверя той же породы.

Вернувшись, старший амберит сообщил негромко, как бы извиняясь:

— Я немного опоздал. В эту Тень трудно попасть, если не помнишь каждый изгиб дороги. Корвин успокоил брата:

— Пустое. Мы еще не приступали к серьезному разговору. Пошли в дом.

— Будешь есть или пить? — осведомился Фауст.

Бен пожал плечами, с опаской наблюдая, как чужеземец наполняет стаканы тутовым самогоном и нарезает ломтиками знаменитый нирванский деликатес — копченую буженину со специями. Понюхав ледяную жидкость, он осторожно поинтересовался:

— Это пьют без содовой?

— Обязательно без содовой, — весело подтвердил Фауст. — И желательно залпом. Помню, под Измаилом, в лейб-гвардии драгунском…

Не договорив, он лихо опрокинул в себя стакан, блаженно крякнул и яростно запустил вилку в банку, распространявшую ощутимый аромат маринада. Последовал его примеру и Корвин. Сразу вспомнилась зимняя ночь на Березине, где его эскадрон защищал последнюю переправу Великой армии… В банке, которую привез Фау, оказались дьявольски соленые баклажаны, фаршированные чесноком и острыми травами.

Бенедикт с непривычки поперхнулся, но мужественно справился с тяжким испытанием и даже перепробовал все закуски, включая сало и огурчики.

— Варвар ты, — весело сообщил он. — Почему в ваших краях так не любят экономить перец?

— Есть еще латиноамериканская кухня, — сообщил Фауст. — Не чета нашей, но тоже ничего… Как твоя рука?

— Мучаюсь, — пожаловался Бенедикт. — Пальцы плохо растут и болят… Ладно, давай еще по одной и займемся делами.

— Распробовал, — удивился Корвин.

Они добили первую бутылку. Бен косо посмотрел на вторую, но сдержался и потребовал убрать посторонние предметы. Провиант сложили в корзинку, которую Корвин унес в другую комнату. Когда серебристо-черный вернулся, Фауст сообщил:

— Ваш братец Фернандо скучает по Амберу. Хочет вернуться в отчий дом.

— Кажется, я отбил у него такие желания, — прорычал Бенедикт. — Совсем недавно — под Верденом.

— И тем не менее скоро повстречаетесь.

Оба собеседника никогда не считали его врагом, однако недоверие давно стало едва ли не главной чертой натуры каждого из них. Любой из амберитов мог почти без подготовки сочинить длинную правдоподобную историю, не имеющую отношения к истине, но выставляющую автора повествования в самом выигрышном ракурсе. Так, встретив Корвина после многовековой отлучки, почти все братья и сестры излагали ему собственные версии событий. Разумеется, во многих пунктах их рассказы отличались принципиально.

Вот и сейчас Бен и Корвин выслушали нирванца спокойно и внимательно, поочередно задавая дельные вопросы. Фауст сообщил им почти все, что знал о военных приготовлениях заговорщиков, и пообещал передать более точные данные, как только таковые будут получены. Все это время он следил за мимикой амберитов, но их лица оставались бесстрастными.

— Дожили, — меланхолично сказал Корвин, когда герцог закончил повествование. — Надо будет предупредить Мерлина.

— Его ищет наш отец. Мы решили, что с королем должен переговорить равный по статусу.

— Тонко, — признал Бенедикт. — Хотя мой племянник вряд ли способен оценить такие нюансы этикета… Ты предлагаешь ударить, опередив противника?

— Это было бы разумно.

— Не вижу ничего разумного в том, чтобы лезть с мечами против пушек, — холодно заявил Бен. — Не забывай, что у нас нет пороха для тех мест. Или ты знаешь рецепт?

— Пока не знаю. Но я прихватил оттуда немного и надеюсь восстановить состав.

Сардонически ухмыляясь, Корвин осведомился:

— Нирванская армия готова участвовать в превентивном нападении?

— Мы готовы помочь, если вы намерены воевать, — сухо ответил герцог. — Одни мы в огонь не полезем.

— Нечто такое уже было в дни Судетского кризиса. — Лицо Бенедикта стало даже жестче обычного. — По логике вещей за Мюнхеном обычно следует Глейвиц.