Выбор сделан (сборник) - Михаил Калинин

Там уже привыкли ко всякого рода заморочкам, а поэтому женщина записала на листе бумаги тексты, которые я хотел видеть на лентах. Затем мне сказали, что заказ будет выполнен через два часа.

Это время мы провели со Славой в кафе, лениво перебрасываясь словами.

Но вот настоящую сенсацию мы произвели на небольшом рынке цветов. Продавцов в это время было больше, чем покупателей. В сопровождении Славы я подошел к девушке лет двадцати пяти с дымящейся сигаретой в руке, перед которой стояло добротное металлическое ведро с белыми и красными гвоздиками, и спросил их цену.

Окинув быстрым взглядом, и, видимо принимая нас за лохов, она медленно произнесла:

– Только для вас, красавцы, уступлю по 15 рублей за штуку на выбор…

Я сразу понял, что она назвала заоблачную цену для сегодняшнего дня, а сама является только реализатором.

– Кажется, ты меня не поняла, – сморщился я, – меня не интересует цена одной штуки. Узнай у хозяина, за сколько мне взять сразу все гвоздики, которые находятся в ведре…

На мгновение она предстала перед нами в образе скульптуры: «Девушка с сигаретой». Она застыла на месте с вылезающими из орбиты глазами и отвисшей нижней челюстью. От сигареты в ее неподвижной руке поднималась тонкая струйка дыма.

– Ты что, шутишь?.. – наконец выдавила она из себя.

– Слушай, если ты такая тупая и не понимаешь русского языка, – говорил я, – то я смогу купить гвоздики в другом месте…

Услышав такие слова, ее соседка, юркая бабенка, где-то раза в два старше, быстро сориентировалась в обстановке и решила заполучить таких клиентов:

– Молодые люди, может быть вы посмотрите мои гвоздики. Я сделаю для вас значительную скидку.

Только теперь до нашей продавщицы дошла вся реальность сложившейся ситуации. Правда, на такие рынки оптовые покупатели для каких-нибудь торжеств тоже заезжали, но крайне редко. Если это окажется правдой, то сегодня к обеду о нашей покупке будет знать весь цветочный рынок. Хозяин, ни минуты не раздумывая, вышвырнет ее и никогда не даст работы, если она упустит таких «жирных карасей».

– Да, пошла ты со своими цветочками… – Отозвалась она на свою конкурентку и тут же повернулась с улыбкой к нам. – Через минуту я уточню цену оптовой продажи, снизив ее как можно больше. Вас это устроит?..

Я молча кивнул, прикуривая сигарету. Девушка достала «сотовый», набрала номер и, отвернувшись в сторону, что-то тихо и быстро заговорила.

Потом, выслушав ответ, кивая головой, она повернулась к нам и, не отключая телефон, спросила:

– По 8.50 все возьмете?..

Я понял по ее не совсем уверенному тону, что можно еще вести торг на снижение цены, но вот торговаться у меня не было желания. Поэтому я только спросил:

– Ты свой интерес заложила?.. Неожиданно покраснев, она кивнула. – Тогда считай.

В ведерке оказалось 106 преимущественно белых гвоздик, которые она переложила в два пакета с ручками и, посчитав на калькуляторе, сказала:

– С вас 900 рублей…

Я протянул ей штуку и ждал сдачу, а Славик отнес пакеты с гвоздиками в машину. В этот момент ко мне снова подкатила ее соседка:

– Может быть, возьмете немного и у меня. По 7 рублей отдам.

– Если наберешь сотню, то заберу все, – ответил я.

– Через пару минут доставлю все в лучшем виде, – с улыбкой засуетилась женщина.

– Может быть, подождете минут 10–15?.. – спросила девушка, у которой мы купили цветы, – мне подвезут гвоздики…

– Извини, красавица, – улыбнулся я. – Но у нас просто нет времени ждать…

Конечно, я немного соврал: до похорон еще было достаточно времени, но вот так стоять, как идиот, для всеобщего обозрения мне не хотелось.

– А другие цветы, кроме гвоздик, вас интересуют? – спросила девушка, не теряя надежду.

Я мысленно прикинул расходы и остаток, а потом кивнул на ее тюльпаны и нарциссы:

– Упакуй аккуратно эту «зелень» и посчитай…

– Хорошо, – с улыбкой кивнула она. – Вы, вероятно, покупаете цветы на свадьбу?

– Нет… К сожалению, на похороны…

– Ой!.. Простите…

Закупив цветы, я приобрел в ларьке с хозтоварами еще и пластиковые ведра, куда переложили цветы из пакетов.

Когда мы подъехали к зданию морга около часа дня, гроб на двух табуретах уже успели выставить в стороне от входа на свежем воздухе. В нем лежало тело Людмилы. Ее лицо было несколько бледным. Это создавало впечатление, что она только заснула.

Мы поставили ведра с цветами в стороне от гроба, а венки решили достать только на кладбище.

Сбоку, в двух шагах от гроба, стоял Сергей Баев с одной из сотрудниц и вел тихую беседу с женщиной ниже среднего роста в сером, давно вышедшем из моды костюме, юбке и пиджаке, с покрытыми черной косынкой светлыми волосами. Рядом с ней молчал высокий и худой, как жердь, парень лет 17–18. Мы со Славой отошли в сторону и закурили.

Постепенно подходили люди, прежде всего, к гробу, а потом отходили в сторону, тихо переговариваясь. Я заметил, как появился Макс, держа в руке неестественно смотрящуюся здесь трубу в футляре. Он постоял молча несколько минут, положил Людмиле на грудь белые гвоздики и отошел подальше, чтобы ни с кем не говорить.

Слава сел в кабину своей «Газели», оставив меня одного наблюдать за происходящим.

Положив цветы, пройдя мимо гроба, ко мне подошли две девушки. Первая была примерно одного роста со мной, высокая и стройная Мадлен. Одетая во все черное, она напоминала «даму пик». Рядом с ней, чуть ниже, была девушка в черных брюках и свитере. Черная куртка «А-ля кожа» была перекинута у нее через руку. Девушка представляла собой натуральную шатенку, но выглядела бледно на фоне яркой Мадлен. Назвать ее красавицей не повернулся бы язык. В то же время в ее фигуре не было изъяна, а лицо излучало обаяние.

Вдруг меня осенило: мы настолько привыкли к размалеванным куклам, что обычное девичье лицо кажется бледным. А вот если ее «подштукатурить», то…

– Привет, Миша, – сказала Мадлен, едва дотронувшись своими накрашенными губами до моей щеки.

– Здравствуйте, красавицы… – улыбнулся я.

– Откуда взялась эта роскошь? – спросила Мадлен, указывая рукой в сторону ведра с цветами.

– Так… – пожал я плечами. – В «Газели» есть еще венки… – Ото всех понемногу… Так и собрали…

– Что я тебе говорила?.. Теперь сама видишь, что с Михаилом можно в разведку ходить, – сказала Мадлен девушке, а потом повернула лицо ко мне. – Извини, Миша, забыла представить младшую сестру Галину. Это будущий Гиппократ… Точнее, студентка медицинского университета.

– Каким врачом будешь? – спросил я.

– Точно не знаю: невропатологом или окулистом. Сначала нужно еще много учиться, – приятным голосом, слегка нараспев, ответила она.

– Это хорошее дело – лечить людей, – кивнул я.

– Да, Галя, ты видишь перед собой честного, прямого и верного в дружбе парня, которого в наши дни можно встретить очень редко. Зовут его Михаил Соколов. Если у тебя возникнет необходимость, то смело можешь обращаться за помощью к нему. Правда, Миша?

– Конечно, – легкомысленно согласился я, не зная к чему все это приведет.

– Ловлю тебя на слове…

В этот момент подъехал на машине Гоша. Он положил большой букет алых роз на покойную и тут же отошел к Баеву и к этой странной женщине.

– С кем беседует твой шеф? – спросил я.

– Так это мать и брат Людмилы…

– И стоят в стороне от гроба? – удивился я.

– В каждой семье свои заморочки, – усмехнулась Мадлен. – Ты знаешь, какая была жизнь у Людмилы?

– Нет. Я никогда не интересовался ее прошлым. Должен сказать, дольше других у гроба задержался Макс.

– Макс – это человек, – сказала Мадлен. – Пожалуй, он один из всех по-настоящему любил Людмилу. Не так, как ты подумал. Макс любил ее, как дочь и коллегу. Часто репетируя, они понимали друг друга с одной ноты… Видел бы ты, как они смотрели друг на друга…

– Может быть, между ними что-то было… – высказал я предположение.

– Не опошляй, Миша. Тебе это не идет. Между ними все было чисто… За это я ручаюсь…

– Чего же он пришел на похороны с трубой?

– Скорее всего, пришел с халтуры… Жизнь продолжается…

Я не ожидал, что проводить Людмилу в последний путь придет больше двадцати человек. Все погрузились в катафалк и машины. Процессия двинулась в сторону кладбища.

Каюсь, я провел время на свежем воздухе, куря сигареты, пока Людмилу отпевали вместе с другими в церкви при городском кладбище.

Затем катафалк проехал немного от конторы и остановился у свежевырытой ямы в первом ряду.

Сначала слово взял Баев. Он коротко сказал, что говорят в таких случаях. Потом несколько слов еще сказали две работницы кафе. Ее мать промолчала. Да и мало кто обратил на нее внимание. Венки из «Газели» выгрузили и сложили с края.

В общем, все попрощались и отошли, чтобы не мешать на последнем этапе кладбищенским работникам.

Я потерял Макса из вида, но когда гроб накрыли крышкой и стали забивать гвозди, над кладбищем неожиданно разлились звуки трубы. Такого я еще никогда не слышал и вряд ли еще когда-то услышу в жизни. Труба не играла, а как живая, то тихо плакала, то рыдала на все лады. Все на мгновении застыли от неожиданности. Потом рабочие закончили свое дело.