Леди-рыцарь - Екатерина Федорова

Они улеглись на ночлег, закинув в костер колья и жерди, использовавшиеся для пытки. Огонь занялся на них весело, серебряное навершие кола жалко блеснуло, погружаясь в жар пламени.

К утру серебро расплавится, подумал Серега, сонно глядя на оранжевый флажок костра. И крестьяне непременно соберут его, разбросанное оплавленными капельками среди золы и углей, заработав еще и на этом. Что ж… Пора спать.

Глава восьмая

И БЫЛО РЕНДУ ВИДЕНИЕ…

Дебро выплыло из-за стены леса на следующем повороте дороги. Черепичные крыши – алые и коричневые, глинобитная побеленная стена в два человеческих роста, лентой опоясывающая массив из домов и узеньких улочек. Блеяли овцы, мычали коровы, и по воздуху плыл весьма пасторальный аромат свежевыпеченного хлеба.

На воротах их остановили стражники, облаченные в разномастные кольчуги. Рифленые бороздки, рисующие чей-то герб на здоровенных металлических бляхах, висящих на молодецких грудях, были порядком заляпаны грязью и почти неразличимы. Леди Клотильда брезгливо оглядела нацеленные на них тупые (лет сто без заточки, и производитель явно не “Жиллет”) и проржавленные лезвия копий, со скучающим вздохом потянулась к своему мечу. Неожиданно вперед выскочил Слуди на юрком и удивительно прыгучем, как выяснилось, пони, несказанно удивив этим всех – и леди Клотильду, и стражников с мордами разочарованных в жизни бандитов. Микки за его спиной крутил головкой и бодро размахивал ручонками на утреннем свежем ветерке.

– Деньга! – возопил Слуди, протягивая к стражникам корявую руку с зажатым в ней коричневым кружочком. Копья дружно отпрянули.

– Налог за дорогу, налог за топтание земли, налог за проезд, налог за провоз клади, налог за торговлю… – перечислял стражник, жадно выхватывая монеты из руки Слуди. Слуди, который занимался тем, что методично доставая и доставал монеты из необъятного своего пояса, морщился и горестно вздыхал.

– Какую такую торговлю?! – возмутилась Клоти, наезжая конем на здоровяка, кольчуга на котором, казалось, вот-вот должна была лопнуть по швам. Точнее, по спайкам.

– Ну как же, миледи! – весело загоготал стражник, ничуть не убоясь злобно храпящей ему в лицо черной конской морды. – Вы себе купите попить-поись, коню – овса, деточке вашей – молочишка, а молодцу – того, девку али кого другого, по евоным потребностям… От она и торговлишка! О, дык с вас же еще и налог за проституцию следовает, потому как вы все энтим делом заниматься явно могете… А раз могете, то и непременно будете!

Леди Клотильда громко скрипнула зубами, Серега послал ей умоляющий взгляд. Грозная леди с некоторой заминкой нарисовала все же на лице мину высокомерного невосприятия окружающей среды, и он облегченно вздохнул. Мухтар тем временем презрительно фыркнул с высоты Серегиного седла и забил кончиком хвоста по твердой седельной коже. Стражник и его манеры явно пришлись ему не по вкусу.

– А-а! – обрадовался детина. – Еще и налог за провоз хычника!

Слуди с проклятиями отслюнил еще две монетки в потные лапы, и их наконец-то отпустили.

Расспросы встречных-поперечных привели в небольшую гостиничку, даже скорее не гостиничку, а таверну, что ли… Располагался этот отель средневековья где-то на задворках поселения. Причем самых грязных задворках. Однако сама таверна изнутри оказалась довольно опрятной и сравнительно чистенькой, особенно если припомнить замусоренную и вонючую улочку, куда выходили ее ворота. Леди Клотильда, войдя, сразу же величаво потребовала три комнаты – для себя, ее спутника и его сиятельства герцога и их слуги с воспитанником. Упитанное лицо хозяина тут же окрасилось (или окрысилось?) тонами почтительнейшего недоверия и глубочайшего сомнения в платежеспособности гостей. Он принялся жаловаться на полное отсутствие свободных комнат, но непочтительный Слуди опять ужом вывернулся из-под мышки величественной леди и вкрадчиво загнусавил хозяину о том, что нужна только одна комната, но большая и чистая и чтобы без клопов, но чтоб не слишком дорого. Они поиздержались в дороге – дорожные расходы-поборы, налога на воротах и все такое, но зато они непременно будут рекомендовать его таверну всем друзьям и знакомым милорда герцога и миледи баронессы… Тут Слуди прервался и заискивающе оглянулся на миледи баронессу, грозно сопящую у него за спиной.

– Миледи баронесса ДЮ ПЕРСИВАЛЬ, – проскрежетала набычившаяся леди Клоти и воткнула в затылок вновь обернувшегося к хозяину гнома острие яростно жалящего взгляда.

Коней, оставленных в крытом дворе таверны, увели резво набежавшие слуги. Боевой битюг леди Клотильды то и дело игриво щелкал зубами над самым ухом ведущего его конюха, и бедолага испуганно приседал на каждом шагу, тщетно пытаясь прикрыть плечами неприкаянную головушку.

Один из слуг отнес поклажу путешественников и их седла наверх в отведенную им комнату на втором этаже. Хозяин, стоя возле стола, спешно накрываемого для новых постояльцев, ловко совмещал угодливо согнутую в честь знатных господ спину с грозным командирским рыком в адрес нерадивых слуг. На стол с гулким грохотом и в спешном порядке опускались многочисленные блюда, тарелки, кувшины и кружки.

Леди Клотильда, занявшая место во главе стола, скоренько свела ладони и скороговоркой пробормотала нечто замысловатое, вскользь упоминающее Бога, его милость по отношению к леди Клотильде, выразившуюся в том, что ее трапезы уже довольно долгое время проходят без присутствия за столом лорда такого-то (вина вышепоименованного лорда, как уяснил Серега из молитвенных речей Клоти, состояла в том, что он был уж слишком склонен пускать ветры за столом), а также упоминался поросенок, красовавшийся посреди стола. Причем поросенок был назван “прекраснейше и вкуснейше зажаренным тельцом свиной породы, источающим ароматы, кои…”. Серега слушал эту молитву, навострив уши, так как звучание ее то и дело заглушалось громогласным голодным урчанием желудков всех присутствующих за столом. Наконец леди Клотильда развела ладони и принялась за еду, в перерывах между пиками своего кусательно-жевательного процесса задавая хозяину вопросы. Тот, стоя рядом и угодливо склонясь чуть ли не до столешницы, многословно отвечал.

Да, действительно, эти ду… да простит его великодушная миледи, искатели Благотворной Часовни действительно всегда останавливаются только у него. У него есть барак на задах, за огородом, берет он за него очень дешево и разрешает этим нечестивцам устраивать в своем бараке их богомерзкие моления, хотя соседи и жалуются. Но ему тоже надо как-то кормиться, миледи… понимаете, да? А ведь так много уходит в наши дни на еду и налоги, а еще детей надо ставить на ноги… Паломников всегда бывает много, они покупают у него еду, платят за воду из его собственного колодца, спят в бараке… раньше это был коровник, но он построил новый, старый совсем обветшал и для коров не годился, можно было бы там складывать дрова или сено, но нет, даже от старого коровника старый Хедди…хе-хе… умудряется по-прежнему получать молочко. Не-ет, миледи, пока что барак пуст. Но он слыхал, что вот-вот должны подойти. Паломники идут пешком, по бездорожью, каждого, кто охромеет или занедужит, продолжают тащить с собой. С час назад заезжал кум Тьерри, гончар из деревни неподалеку, приехал сюда распродать свои корявые горшки, так вот он говорил, что возле их деревни видели толпу этих… искателей-взыскателей, не при них будь сказано, миледи. Идут сюда. Ну да, ну да, миледи на коне и по дороге… Она обогнала этих черепах, не иначе. Да, миледи, он будет нем как рыба и всенепременнейше известит ее, как только… Так сразу, да-да. И его слуги также, ваше благородство! Вина для миледи! Трок, отнеси слуге миледи наверх, в их покои! И воспитанника миледи не забудь! Ах вашего… Прошу прощения, ваше сиятельство! Сиятельнейший герцог… Кувшин молока? Слушаюсь, милорд… Что, вскипятить?! Ну-у… Нет, миледи, я ничего такого не имел в виду, боже упаси, что вы, миледи! Да, милорд, слушаюсь, милорд, простите великодушно за непонятливость… Прекраснейшая, благороднейшая миледи!