За красными ставнями - Джон Карр

— Неплохо. Он в отеле — почти не может двигаться, поэтому лежит в постели и читает «Задига».[107] — Пола зевнула. — Становится жарко. Пожалуй, я вернусь в номер и вздремну.

— Хуан также был чудесен, не так ли?

— Да, дорогая. Они оба были чудесными, хотя и вели себя глупо. И все же, — задумчиво добавила Пола, — я предпочитаю, чтобы они оставались такими, как есть. А как сейчас Хуан?

Морин посмотрела на часы:

— Через пятнадцать минут я пойду в лечебницу доктора Макфейла навестить его. Я просто влюблена в доктора! А вы?

— Влюблена? — переспросила мыслящая буквально Пола. — Нет. Конечно, он очень славный…

— Я имею в виду, — быстро объяснила Морин, — что у него голова как у Цезаря. Кажется, древние римляне красили свои бюсты, чтобы они выглядели живее…

— Конечно, — мрачно проворчал Г. М. — А хорошо раскрашенный бюст…

Но Морин не слышала его.

— Глаза они делали голубыми, щеки — румяными, а волосы — светлыми. Доктор Макфейл как раз такой. Он не позволяет мне слишком часто навещать Хуана — говорит, что ему нужен покой.

— Это верно, — согласилась Пола.

— Хуан пострадал не так уж сильно, только напрасно так долго не обращал внимания на рану в груди. Доктор Макфейл винит в этом сэра Генри.

Лицо Г. М. приобрело цвет спелого баклажана.

— Прекрасно! — обратился он к площади в целом. — Вот она, благодарность! Если все идет как надо, это просто удача. А если что-то не так, виноват я. Клянусь панталонами моей тетушки, это уже чересчур!

Обе девушки виновато повернулись к нему. Испугавшись, что они станут публично суетиться над ним, Г. М. посмотрел на них как лев на тушу антилопы, и обе красавицы будто приросли к своим стульям.

— Кто выполнил всю работу в этом деле? — Положив на стол черчиллианский котелок, Г. М. продемонстрировал внутренний карман пиджака, набитый бумагами. — В конце этого месяца я пришлю счет за телеграммы, который потрясет даже Дюрока. Вот ответ на одну из них, который я получил вчера и о котором забыл рассказать полковнику. Это по поводу женщины из Мадрида.

— Какой женщины? — с интересом спросила Пола.

— Неужели вы не помните? Одна крупная и сильная женщина пыталась отобрать железный сундук у его хозяина.

— Да! — кивнула Морин, держащая в голове содержание своей записной книжки.

— Когда он собирался выстрелить, она вильнула бедрами, но не в ту сторону и получила пулю в одно из них. Но дело в том, что она уверяет, будто видела Железного Сундука. Он был лысый и с усами.

— Лысый? С усами? — одновременно воскликнули Морин и Пола.

— А вот еще одна телеграмма, — продолжал Г. М. тоном мученика, — о полицейском, который каждый месяц получает такую пенсию, как будто… — Он фыркнул и разорвал обе телеграммы. — Интересно, что я получу за свои труды?

— Но, согласно моим записям, — запротестовала Морин, — Железный Сундук всегда носил шляпу. Как же испанская женщина может утверждать, что он лысый?

Г. М. нахлобучил котелок и усмехнулся.

— Смотрите, девочка моя. Разве вы не можете утверждать, что у меня на башке нет ни единого волоска? Кроме, конечно… — Он снова усмехнулся.

Голос Полы был таким робким, что Г. М. не заметил ловушки.

— Между прочим, они поймали этого Али и его четырех сообщников?

— Поймали, куколка. За исключением того, которого ваш муж сбил с апельсинового дерева, — его уже ловить незачем. Я наконец разобрался в этой истории с Мендубией. Так называют арабский суд. Если араба арестовывают, его допрашивает обычная танжерская полиция. Но если против него собирают достаточно доказательств, его передают Мендубии. Это справедливый суд, как сказала прошлой ночью бедная арабская девушка, но милосердия от него ждать не приходится. Так что Али и его сообщники действительно предпочли бы предстать перед парнем, чье имя я не хочу называть, так как наверняка произнесу его неправильно. Короче говоря, перед дьяволом. — Лицо Г. М. стало суровым, как у английского судьи, обсуждающего юридические процедуры других стран. — Боюсь, куколка, в этом городе в ближайшем будущем произойдет фокус-покус.

— Расскажите, сэр Генри! — взмолилась Пола, поставив локти на стол и глядя ему в глаза. — Особенно о бедной арабской девушке.

Г. М. мрачно покачал головой:

— Дюрок говорит, что Мендубия жаждет допросить арабского мошенника, которого они именуют Отцом Зла. Танжерская полиция выследила его и готова арестовать. Меня бы не удивило, если бы Дюрок заключил сделку с главой Мендубии. В благодарность за передачу им Отца Зла они приговорят Али и компанию к небольшим срокам. Конечно, бедную молодую жену Али немедленно освободят при условии, что она больше никогда не увидится с мужем. Вы меня понимаете, куколка?

— Отлично понимаю. — Пола обменялась взглядом с Морин.

— Право, сэр Генри! — воскликнула Морин с присущей ей прямотой. — Вы же говорили, что истории о вас и этих ужасных женщинах ложь от начала до конца! Тем более в вашем возрасте…

— Ну, в конце концов, почему бы и нет? — улыбнулась широко мыслящая Пола.

— Я не знаю, о чем вы! — Сэр Генри устремил на них изумленный и негодующий взгляд, который обманул бы и его родную мать. — Я веду безупречную жизнь, пытаясь быть лучом света в темном царстве, но, если где-то происходит хотя бы малейший фокус-покус, все говорят: «Опять этот старик!»

— А разве это не так? — серьезно спросила Морин.

— Нет! Я бедный беззащитный старикан, которого обводят вокруг пальца. Я подчас и не знаю, где я был, а тем более куда я иду. Черт возьми, я даже не знаю, где мы сейчас! — Он привстал и вытянул шею. — Кстати, где мы?

— На плас де Франс, — ответила Пола.

— Что?!

— Разве вы не знали? Здание с другой стороны улицы — французское консульство.

Глаза «беззащитного старикана» злобно блеснули.

— Это площадь, которую никто не может переходить ни при каких обстоятельствах?

— Ну, я об этом не думала до ваших слов вчера вечером. Но это правда.

— Хм! — произнес великий человек, поправляя шляпу и застегивая пиджак. — Я сейчас вернусь.

Выпятив брюхо, он направился мимо столиков к краю террасы. Ни один автомобиль и даже велосипед не двигался по сонной плас де Франс.

Уличный регулировщик дремал со свистком во рту на переходе через бульвар Пастера. Два бизнесмена шли по рю дю Фес в сторону площади. Французская няня толкала перед собой коляску по тротуару милю консульства. Подумав, Г. М. решил, что лучше всего перейти площадь наискосок к двери бара «Синтра».

— Хм! — повторил он и величавой походкой двинулся через плас де Франс.

Очевидно, этот поступок был настолько ужасен, что парализовал всех его свидетелей.

Регулировщик, выпучив глаза, застыл, не вынимая изо рта свисток. Французская няня ненароком выпустила из рук коляску и побежала за ней. Подвыпивший клерк, выйдя из «Синтры», протер глаза и метнулся назад в бар.

Позднее Пола утверждала, что Г. М. перешел бы половину площади, если бы его невольно не подвел официант из их же кафе. Выйдя на террасу с подносом, полным кофейных чашек и бокалов с кофе глясе, официант при виде ужасного зрелища рухнул на пол, уронив поднос.

Чары развеялись, и на площадь обрушился Ниагарский водопад.

Если Г. М. воображал, будто слышал много полицейских свистков той ночью, когда они пытались поймать Колльера на рю Уоллер, то теперь он должен был отвергнуть эту мысль. Свистки раздавались отовсюду, а полицейские появлялись из ниоткуда — их было не менее полусотни, — заполняя площадь и окружая виновного.

Они кричали на трех языках, дули в свистки и размахивали руками. Г. М. огрызался по-английски и по-французски. Любопытно, что два бизнесмена, шедшие по рю де Фес, повернулись и помчались в обратном направлении. Г. М. предъявил какой-то голубоватый предмет и продемонстрировал фотографию. Крики сменились мертвой тишиной, в которой прозвучал зычный голос, провозгласивший по-французски:

— Да ведь это сам старый добряк!

Полицейские шагнули назад и отдали честь. По сигналу свистка они выстроились в два ряда, поместив Г. М. между передней парой, как командира, и повели его назад к кафе, откуда он только что вышел.

Г. М. с довольным видом повернулся и поднял руку. Полицейские отсалютовали в ответ.

— Спасибо, ребята, — поблагодарил Г. М. — Хотите выпить?

Улыбаясь, служители закона отклонили предложение на трех языках, поскольку находились на дежурстве. Г. М. сел на прежнее место под аплодисменты с соседних столиков.

Пола давилась от смеха. Морин выглядела обеспокоенной.

— Что это было? — спросила она.

— Обман, как и все остальное. — Г. М. сердито нахмурился. — Никакого закона Карла Великого, никакого тайного общества, никакого удара молнии. Посмотрите! — Он вытянул руку, медленно водя ею по кругу. — Рю Ансенар, бульвар Пастера, рю… забыл название… рю де Фес, рю Бельжик, рю дю Статю. Попробуйте перейти площадь, когда автомобили несутся через нее со всех улиц, так как это кратчайший путь к Жемчужным воротам! Думаю, здесь и водители постоянно ломают машины и попадают в больницы. Но почему теперь? Ведь нет ни одной…