Удар в десятку - Дороти Иден

Не думаю, что Арабиа оставит меня здесь навсегда. Но если я некоторое время поживу в ее доме, у несчастной женщины создастся иллюзия, что время повернуло вспять и перед ней ее обожаемая юная и невинная дочь.

Разве я могла отказать ей? Мне так хочется сделать для нее что-нибудь. Она очень милая, и я сразу же полюбила ее. Да, вот еще что: Арабиа собирается устроить меня на работу к некоему мистеру Маллинзу, своему приятелю, владельцу антикварного магазина. Все это похоже на сказку, правда? Но должно же мне когда-нибудь повезти! Надеюсь, ты не сердишься?

Несколько слов о других квартирантах Арабии.

Миссис Стенхоп, смешная, маленькая, похожая на сову, занимает квартиру в две комнаты на втором этаже, Врач запретил ей разговаривать, и она всегда носит с собой блокнот и карандаш. С миссис Стенхоп живет ее пятнадцатилетний сын, не по годам рослый, худой, носит очки. У меня создалось впечатление, что он себе на уме. Весьма непривлекательный персонаж.

Мисс Глори, дочь капитана королевского флота, живет в зале для балов. Она выполняет обязанности кухарки и горничной, и за это Арабиа разрешает ей не платить за квартиру. Другой жилец нижнего этажа, Винсент Моретти, — скрипач, который играет в оркестре ночного клуба. У него такие светлые волосы, что он кажется лысым. Он флиртует с мисс Глори, но, мне кажется, на самом деле не влюблен в нее. Можно ли влюбиться в плоскую как доска старую деву? Она же, похоже, обожает его.

В цокольном этаже живет Джереми Уинтер, в обязанности которого входит ловля грабителей. Он свободный художник и, на мой взгляд, весьма самоуверен, люди такого типа мне не по душе.

Арабиа обещала рассказать историю жизни Люси, и это даст мне материал для романа, о котором я давно подумываю. Все это так интригующе и одновременно грустно. Представь, молодая девушка, веселая и очаровательная, всегда улыбающаяся, отправляется на бал и по возвращении внезапно заболевает и умирает. Перед погребением ее одели в новое бальное платье, корсаж которого усыпали цветами, словно Люси и в самом деле вновь собралась на бал.

После смерти дочери Арабиа сохраняет комнату Люси в таком виде, какой она была в день несчастья: на туалетном столике пригласительные открытки и фотографии, на постели приготовлена ночная рубашка, у кровати стоят шлепанцы, словно в любой момент девушка может вернуться.

Уже поздно, пора спать. Тысяча поцелуев.

Твоя Крессида».

5

Среди ночи Крессида проснулась. Крепкий сон снял усталость. Она услышала щелканье замка входной двери и звук быстрых уверенных шагов. Для Винсента Моретти еще рано — он возвращается из своего ночного клуба на рассвете. Значит, это Джереми Уинтер. Поздновато гуляет молодой человек. Впрочем, какое мне дело до времяпровождения Джереми, одернула себя Крессида.

Спасибо ему, конечно, что не оставил ее на улице. Ведь если бы она убежала из Дома Дракона — так девушка стала про себя называть особняк, — то никогда бы не узнала об этой прелестной квартире, в которой сейчас находилась. Никогда не познакомилась бы с очаровательной, удивительной Арабией. После полосы неудач судьба сделала Крессиде поистине королевский подарок.

Веселенькие свежепоклеенные обои на, стенах гостиной, ворсистый красный ковер. Спальня, выдержанная в желтых тонах. Крессида уже знала, что желтый — любимый цвет Люси. Крессида была бесконечно благодарна Арабии, но собиралась оставаться самой собой и не намеревалась играть роль Люси.

Тем не менее, лежа в темноте, девушка волей-неволей думала о комнате настоящей Люси, которая словно ожидала возвращения хозяйки с бала. Отбросив одеяло, она спустила ноги и, нащупав шлепанцы, поколебавшись, встала с постели.

Показывая Крессиде комнату Люси, Арабиа перебирала разбросанные на туалетном столике недорогие украшения: бусы из жемчуга, серебряную брошку в форме птицы, гребень, усеянный «бриллиантами». Арабиа, вздохнув, положила безделушки на место и разрешила Крессиде подниматься сюда в любое время, когда та захочет.

В Крессиде проснулся писательский азарт, и она загорелась желанием уединиться в комнате Люси, представить себе умирающую и потом описать все это.

Внезапно она вспомнила: там, на письменном столе, лежал дневник.

А что, если он хранит какие-то секреты? Возможно, на первый взгляд записи выглядят вполне невинными, но вдруг удастся прочитать что-то между строк? Крессида почувствовала, что дрожит от волнения. Какая-то сила влекла ее немедленно подняться в комнату Люси и проникнуть в тайны умершей девушки.

Том осуждал Крессиду за то, что она всегда действовала импульсивно. Но именно конфликт ее импульсивности с невыносимым прагматизмом Тома привел Крессиду в Дом Дракона, загадочный и завораживающий. И сейчас импульсивность побуждала Крессиду исследовать комнату наверху.

Надев халат, она на цыпочках вышла из спальни и по мраморной лестнице поднялась на второй этаж, где в большой комфортабельной квартире, выходившей окнами на улицу, жила Арабиа; миссис Стенхоп с сыном занимали крохотную квартирку в начале коридора.

Верхний этаж, полумансарда, целиком принадлежал Люси. Две комнаты, меблированные более громоздкими, чем у Арабии, гарнитурами, и великое множество заморских сувениров. Длинное, с низким потолком помещение с балконом, выходящим в небольшой сад, — спальня Люси.

Мраморная лестница заканчивалась на втором этаже. В мансарду вели деревянные ступени, покрытые тонким пыльным ковром, который поглощал звук шагов Крессиды, но старые ступени предательски скрипели. Она не хотела потревожить кого-либо и старалась ступать как можно тише. Даже легкий шорох может насторожить миссис Стенхоп, и тогда прости-прощай планы уединиться в комнате Люси.

Крессида жалела миссис Стенхоп, казавшуюся ей комком нервов и напоминавшую пойманную птичку. Долговязый Даусон, вынужденный жить с больной матерью, тоже вызывал в ней сочувствие, несмотря на взаимную антипатию. Крессида вспомнила, что, когда Арабиа представляла их друг другу, подросток протянул свою костлявую руку, исподтишка разглядывая новую знакомую, словно подозревал в чем-то неблаговидном. Крессида дала себе слово: что бы ни случилось, всегда быть любезной со Стенхопами.

Девушка благополучно добралась до комнаты Люси. Но когда тихонько открыла дверь и зажгла свет, вдруг пожалела о содеянном.

На туалетном столике стояли свежесрезанные цветы. Зачем Арабиа мучает себя, делая вид, что эта комната все еще обитаема?