Змеиная гора - Тимур Рымжанов

Вот и мое приглашение послов в свою крепость они расценили не иначе, как слабость. Без всяких сомнений они понимали, что я еще способен вести боевые действия. Могу обороняться и уверенно держать позицию, портя жизнь и им и себе. Но зачем? Ради чего все эти лишения и трудности, когда можно пойти на попятную и решить дело иным способом. Силу моего оружия монголы оценили и потому не сбрасывали со счетов. Им, с их мобильной и многоопытной конной армией, подобная мощь и не снилась. Поэтому я более выгоден как союзник, чем как враг. Ведь случись что, и все мои колдовские секреты канут в Лету вместе со мной. А это упущенная возможность. Да стоит только дать волю даже самой убогой фантазии и представить хоть на мгновение, во что в конечном счете превращается армия, несущая в своем арсенале хоть частицу такого вооружения, которое я применил во время обороны крепости. Для такой силищи не будет пределов, не будет невозможного. Неприступные крепости сдадутся и вынесут сундуки с золотом, лишь бы только не испытать на себе невиданного, злобного колдовства. Ах, какая заманчивая перспектива!

Вот поэтому дозорные с башен сейчас передавали по цепочке весть о том, что по дороге от переправы идут к нам не меньше полусотни конных воинов. Не прислали бы ордынцы послов, я бы, наверное, даже не знал, как расценивать такую ситуацию. А тут все шло как по написанному мной сценарию. Золото! Вот их божество. К сожалению, с этого нельзя было начинать. Нужно было сначала продемонстрировать силу и только потом заводить речь о мирных переговорах, чтобы в сознании завоевателя четко укоренилось понятие о том, с кем они имеют дело. А когда все фигуры расставлены и заняли свои позиции на шахматной доске, надо набраться терпения и шаг за шагом навязывать свою игру. Исход этой партии неведом никому.

– Открыть ворота! Дозорным смотреть по флангам! Все свободные от дозоров – на стены! – Все. Занавес поднимается и начинается спектакль…

В середине двора стояла огромная деревянная клетка, окованная железными лентами.

В некоторых местах клетка была подвязана веревкой, часть дубовых перемычек либо разбита, либо выбита. В ней метались, гремя доспехами, не меньше трех десятков волков. Матерые самцы, давно приученные к боевой амуниции, они с грохотом сшибались друг с другом, лениво рыча и скалясь. Я еще задолго до прибытия послов велел бросить в клетку с десяток изодранных, искромсанных кожаных доспехов, обрывки сапог, волосы. За прошедшие два месяца осады сыскать пару обглоданных скелетов возле стен крепости и вовсе не составляло труда. Человеческие черепа и кости были хаотично разбросаны по высланному соломой полу. Стража, как раз готовилась кормить ненасытных серых бестий, и запах крови и свежего мяса сводил их с ума. Волки метались по клетке, громыхая железными латами, набрасываясь друг на друга, в вечном противоборстве отстаивая право первенства в отсутствии вожака-оборотня, бессменного вот уже несколько лет в этой свирепой стае.

Послов было всего трое. И не тех затхлых старикашек, что прибыли когда-то с дежурными предложениями, а куда более знатных. Это было заметно по многим признакам. И по тому, как они держали себя, как оглядывались по сторонам, как были одеты и насколько привычны были в обращении с дорогим оружием, инкрустированным золотом и серебром, и великолепными шелками, которым позавидовали бы даже местные князья и их жены. Нет, это были не подставные, а действительно знатного рода люди, оказавшие на этот раз мне уважение личным присутствием.

Немного зная обычаи кочевников, я поторопился выйти им навстречу, совершенно безоружный, богато одетый, в сопровождении лишь своего верного телохранителя и сына. Димка все время выдергивал руку и держался независимо. Мелкий, а уже норовистый. Слава Богу, есть в кого. Что я сам, что боярыня Ярославна – характерами совсем не подарки к Рождеству. Мой зал для приемов оборудовали всю ночь. А что делать? Официальных делегаций я в своей крепости прежде не принимал, так что пришлось наводить лоск на оружейную палату во внутреннем дворе.

Как только всадники посольской делегации достигли волчьей клетки, лошади под ними захрапели и попятились. К ним сразу же бросились мои стрелки и придержали коней, давая тем самым понять, что дальше гостям придется идти пешком. Это не было оскорблением, напротив, в большей степени уважением. Принимая у послов лошадей, мои люди как бы показывали, что разговор будет долгим. Под ноги послам стелились роскошные ковры, одолженные у приказчиков Рашида прямо со склада.

В моем представлении все будет чистой воды фикцией и бутафорией. За каждое сказанное слово я скрещу за спиной пальцы или скручу фигу в кармане, но мне нужно добиться своего. Выторговать перемирие и выгодные условия. Мало того, ордынцы должны думать, что полностью контролируют ситуацию. Это в значительной степени ослабит бдительность и без того вымотанных долгой осадой войск.

– Тебя, князь Коварь, приветствует сам Орда, славный сын могущественного хана Джу-Чи, – заговорил один из послов, одетый многим скромнее, чем все в этой компании, и, видимо, взятый только лишь с целью переводить все сказанное. Возможно, что сам сын великого хана и знает язык, но в таких переговорах нельзя уступать даже в такой мелочи. Когда переговоры идут через переводчика, есть возможность более обстоятельно обдумать разговор и в случае какой-либо неувязки, свалить все на неточность перевода.

– И я, Коварь, приветствую тебя, Орда, сын Джу-Чи, в своей крепости, как посланника великой армии, которому гарантированы безопасность и мое уважение.

После небольшой паузы, пока переводчик втолковывал чванливому индюку на кривеньких ногах все сказанное, сам Орда внимательно осматривался, поблескивая хитрыми, узкими глазками. За ним плотной стеной стояла настороженная свита. Сын хана долго что-то втолковывал переводчику, продолжая зыркать по сторонам, не упуская из виду ни одной мелочи.

– Великий Орда признает в тебе, князь Коварь, воина, равного себе, и потому принимает приглашение и станет говорить с тобой как с равным.

– Вот и ладушки, – улыбнулся я и махнул рукой в сторону раскрытых настежь ворот внутреннего двора. – Милости прошу в мою скромную обитель.

Плевать, что по сравнению с его богато украшенной юртой внутренние каменные постройки этой крепости смотрятся скромно. Зато надежно и просторно. Что даже все прибывшие с послом полста соплеменников поместятся в главном холле на широких лавках за большим столом, занимая лишь одну его сторону.

Больше не тратя времени и слов на бессмысленные лживые реверансы, послы прошли во внутренний двор и большой оружейный зал, переоборудованный для приема гостей.

Переговоры начались со скрипом, и нам понадобилось время, чтобы преодолеть шершавые и угловатые темы. Посол требовал капитуляции и признания тем самым их армии великой, могучей и несокрушимой. Я же, в свою очередь, настаивал на том, что моя крепость тоже не лыком шита и что до сего момента мною была использована лишь малая часть того, что вообще заготовлено в обширном арсенале. Я напомнил, что добровольно отозвал тех «демонов», что так настойчиво донимали кочевое войско на пути его следования. Что по сей день держу волков взаперти, не давая им разгуляться. И что золота у меня столько, что на него найму многих еще непокоренных ордынцами князей. Киевские, черниговские, ростовские, вплоть до тех, которые нынешней орде и неведомы пока.

Мы также признали, что у нас обоих ситуация неудобная и затруднительная. Что и говорить. Идти ордынцам дальше, оставляя у себя в тылу мощную крепость, – глупо. Никто не помешает мне ударить им в спину, даже малой армией это получится с очень большой вероятностью успеха. Но и терпеть их осаду мне тоже не выгодно, потому как я торговец и весьма деловой человек, и война в данный момент мне не приносит дохода.

Немного вина снизило накал и напряжение сторон, поэтому к середине разговора, я как бы невзначай как один из вариантов выхода из положения предложил выкуп. Именно на этом предложении посол Орда заострил свое внимание.

– Князь Коварь сказал, что готов заплатить великой степи выкуп? – прогнусавил переводчик.

– Да, сундук с золотом, только за то, чтобы армия великой империи оставила меня в покое и отправилась дальше по своим делам.

– Великий Орда спрашивает, как много золота в том сундуке?

– Тридцать пудов, – немедленно ответил я и покосился на посла, отмечая для себя его реакцию на цифры, озвученные переводчиком.

– Возможно, что за такую дань великие воины оставят в покое твою крепость, но тебе придется заплатить еще дань всему Улусу, дать рабов и лошадей, дать меха, золото и серебро, чтобы стать частью империи и получить ярлык на княженье в своих землях.

– Вот это уже деловой разговор, – ответил я сквозь неподдельный смех и поднял кубок с вином, как бы закрепляя сказанные послом слова. – Мало того! Если Улус пожалует мне и рязанские земли, и муромские земли, я стану платить дань каждый год, с тех угодий, что станут под моим присмотром. Приумножать и прославлять как часть великой империи.