Пришедшие из мира имен - Леся Соколова

Свежая мысль появилась и затрепетала далёким отголоском где-то: «Ты должна помочь этому ребёнку, ей так же погано, как и тебе, я это знаю!» Мысль отрезвляла и впилась в неё, не давая тошноте поглотить и её тоже.

Я зацепилась за звук собственного сердца, ритмичными толчками, оно слишком быстро колотилось где-то снаружи. Если оно бьётся, значит, я дышу и, скорее всего — жива. Я попыталась дышать глубже, успокаивая биение. и мучительно долго и медленно привычная темнота закрытых глаз сгущалась, собирая со стенок мои внутренности.

Прошла невыносимая уйма бесконечного времени прежде, чем я открыла глаза и увидела свою руку, затем лицо Лалы с запёкшейся струйкой крови под носом. Шевеля только глазными яблоками, я опустила взгляд на себя: на моей одежде тоже засохшие пятнышки крови. Глаза неуклюже разъехались в стороны, вызывая приступ тошноты и рвотные спазмы. Хорошо, что желудок пуст, за последние сутки я не смогла в себя впихать ни кусочка еды от волнения.

Тяжелая дезориентация продолжает изматывать меня. Иногда я отключалась, засыпая, но, когда просыпаюсь, эта пытка продолжается.

— Что-то не так прошло? — Я с трудом ворочаю языком, преодолевая рвотные судороги.

— Наверное, мы мало тренировались. — Заплыл мне прямо в голову, а не в уши её ответ и это немного успокоило: Лала уже в норме и я проживаю её нетерпение.

Наконец, мне полегчало до такой степени, что я смогла двигаться, все эти долгие часы (или дни) кресло надёжно удерживало моё тело в своих анатомически комфортных объятиях. Лала уже давно сидит, прижав коленки к груди, положив на ноги подбородок, и смотрит сквозь меня.

— Я не вижу опасности. — Произнесла она с замешательством, видимо собираясь сообщить, что засиделась на одном месте без действия.

— Пожалуйста, не нужно ничего сейчас делать, мы обе устали. — Мысль о том, что она ошиблась, и мы окажемся посреди враждебного мира совсем меня не порадовала. Мой организм и так слишком долго находился в экстремальном режиме выживания.

— Да, — согласилась Лала, отвечая на моё внутреннее беспокойство о её самочувствии. — Я не припомню, чтобы когда-нибудь прожила нечто подобное.

Она произнесла это со странным отсутствием отрицательной эмоциональной окраски пережитого тяжелого состояния. Для Лалы это всего лишь новый опыт, она никогда не даёт однозначных оценок событиям. Мы посидели в тишине: Лала не пользуясь приборами, сканировала окружение, а я не мешала ей. Слишком ослабленная, я не могу сейчас даже думать ни о чём, не то что бы делать! Очень хочется есть, но я боюсь тошноты, приступы которой прекратились всего несколько минут назад.

У меня есть запас энергетических капсул, на какое-то время это заменит еду и восстановит силы. У нас с Лалой они разные по составу, но одинаковые на вид: внутри прозрачного шарика мечется, ударяясь о стенки, светящаяся точка. А в капсулах Лалы — несколько. Я расстегнула нагрудный карман, достала одну и положила в рот. Она беззвучно лопнула, и сразу внутри всё заполнилось приятным обволакивающим теплом, слегка терпким на вкус. Оно потекло вниз по горлу, расправляя по пути лёгкие, захотелось выпрямить спину. В желудке отдало лёгкой болью, он явно догадался, что его жестоко обманули и ничего не дали для переваривания. Тепло двинулось дальше, добралось до самых кончиков пальцев, и вскоре каждая клеточка приятно и сыто восстала и заработала.

Не сомневаюсь, что Лала сообразила глотнуть капсулу гораздо раньше, чем я: на её щёчках играет сытый румянец. Как ни странно, тошнота прошла и мне обуяла жажда деятельности. Засиделась я в этом кресле, было бы неплохо пройтись, расправить ноги…

Я достала портативный сканер и активировала его. Очень скоро прибор выдал результаты: в радиусе ближайших десяти километров почти нет ничего живого: немного растений и мелкие животные рептильного типа. Это подозрительно странно, так как, планета активно эманирует развитой разумной жизнью и должна быть населена…

Я продолжила обследование: атмосфера.

Очень похожа на нашу: азот, кислород, углекислый газ, гелий, аргон, криптон. и ещё несколько в очень небольшом количестве. А вот эти просто пронумерованы, так как, не имеют аналогов на нашей родной планете.

Смогу ли я дышать? Система не рекомендует мне открытое дыхание, но ничего не имеет против этого у Лалы.

— Как это так? — я недоумевающе посмотрела на Лалу. Она отвлеклась от своего исследования.

— У тебя начнётся удушье и галлюцинации. К атмосфере придётся привыкать постепенно, добавляя воздух по чуть-чуть, можно обойтись только «маской», для кожи газ не опасен.

— А как же ты?

— Я перепрограммирую свою физику на изменённый состав. Не забывай, у меня нет инстинкта самосохранения, и тело не реагирует на всё новое, как на угрозу для жизни.

— Ты видишь людей?

— Да, я вошла в ментальное поле планеты: оно развито, но мне пока непонятны его законы.

— Похоже, вокруг нас пустыня или голая степь.

— Наверное, это не самая подходящая местность для города. — Предположила Лала.

— Почему нас занесло именно сюда?

— На каждой планете есть места входа, обычно два-три, это особые пространственно — аномальные зоны не благоприятные для жизни. Мы немного сместились после приземления, но всё равно остались в пустыне естественного происхождения.

Я даже и не подумала о том, что безжизненность может быть результатом деятельности человека: война, испытания химических веществ, нарушение водного баланса и так далее

Я вызвала из упаковки зонд — маленький подвижный шарик — дав команду обследовать окрестности близкого радиуса, мы выпустили его наружу. Очень скоро он вернулся, подтвердив предыдущие результаты. Мы запустили процесс свёртки дитургинона.

Прозрачная обозримость наступила почти мгновенно, незнакомая планета открылась перед нами бесконечным песком, невысокими барханами уходящим в горизонт. Невидимое поле всё ещё защищает нас, в том числе, от взглядов с той стороны, воздуха и температуры.

— Там что-то есть! — Лала указала на некоторый объект на развёрнутой голограмме местности, составленной нашим шпионом. Мы приблизили изображение:

— Да это же чей то дом!

Мы двинулись в направлении жилища, плавно и быстро скользя по песку, но не касаясь его. Дитургинон приобрёл вид удобного кабриолета, и мы обе ещё не решаемся покинуть кресла. Обогнув очередной бархан, мы оказались на обширной равнине заросшей или заселённой, уж не знаю. как правильно назвать их, эти сухие шары деревья не совсем правильной формы. Их стволы — ветки плотно переплелись узлами и образовали столь причудливые формы. Они слегка перемещаются, как будто перекатываясь, не удерживаемые корнями и не очень велики по размеру — самое крупное имеет два моих роста, но остальные где-то одного со мной роста. Посреди «леса» высится странное сооружение из веток, камней и какого-то непонятного блестящего материала.