Киты по штирборту. Трилогия - Антон Витальевич Демченко

Не было у меня тогда ни ствола, ни нынешних возможностей. Воздух? Вода? Когда от прилетевшего из ниоткуда удара по голове мозги будто миксером взбиты, и невозможно вдохнуть от боли, горящей в отбитых ребрах… о техниках и думать-то трудно. Не сосредоточиться, не успеть. Правильно говорят, пропустивший первый удар стихийник — мертвец. Вот и я тогда познал это утверждение на собственной шкуре, получив от выскочивших из подворотни молодчиков обрезком ржавой трубы по затылку. Удар швырнул наземь, и тут же на меня посыпались пинки. Кто-то сорвал с плеч рюкзак, в лицо прилетело жесткой подошвой чьего-то ботинка — тело свернулось клубком. А потом все стихло. И топот убегающих грабителей растворился в шуме дождя.

Попытавшись подняться на ноги, придерживаясь дрожащими ободранными руками за скользкий чугунный столб, я вздохнул, и боль стальными обручами сдавила грудь. Не удержался, упал… прямо под ноги вывалившемуся из кабака пьяному матросу. Тот запнулся, выматерился. И мне в спину прилетел еще один удар. Потом еще…

А потом боль ушла. А вместе с ней пропала и муть в глазах. Остались только слабость, полная ясность сознания от холодного дуновения близкой смерти и нож, не замеченный грабителями.

Когда эта тварь попыталась в очередной раз пнуть мое скрючившееся под разбитым фонарем тело, кусок остро отточенной стали очень удачно пропорол ему ногу… Счастье, что рядом не было уродов, которые ограбили меня на той же улице несколькими минутами раньше, а пьяный матрос оказался один. Пока он выл от боли, катаясь по земле и зажимая брызжущую кровью ходулю, я смог собраться с силами и, кое-как поднявшись с холодной мокрой брусчатки, поковылял прочь, а потом пополз.

Вот и сейчас рука на автомате зашарила по поясу, нащупывая рукоять ножа — и ведь нащупала. Это свой самострел я по чистенькому столичному городу не таскаю, а избавиться от привычки носить с собой клинок, найденный в матросском тайнике одного из разобранных «китов», так и не смог.

Наваждение сгинуло, как только хлопнула дверь гостиной, и на пороге возник высокий и широкий, словно шкаф, усач в шляпе-хомбурге и костюме-тройке, недовольно постукивающий массивной тростью по паркету. Предположение, что перед нами хозяин дома, подтвердил возглас Михаила. А вот Валерьян повел себя странно. Увидев старшего Горского, он как-то резко побледнел и, моментально заткнувшись, хотя еще секунду назад матерился не хуже портового грузчика, что-то промычав, сбежал. У него привычка такая, что ли?

Впрочем, неловкость момента довольно быстро сгладилась усилиями Ивана Федоровича. Как-то незаметно этот громогласный здоровяк заставил позабыть о начале нашей встречи, и уже через четверть часа спустя, сидя за чайным столом, я и Михаил с любопытством слушали его рассказ о Катае и Индостане. Честное слово, это были увлекательнейшие истории. Отец моего приятеля оказался талантливым рассказчиком… Правда, взгляд, который бросил на меня Михаил, когда Иван Федорович начал рассказывать о своих приключениях за Великой стеной, заставил слегка забеспокоиться. И не зря.

— Кирилл, мой сын как-то заметил ваши занятия в саду… Случайно, разумеется! — лениво и как бы невзначай произнес старший Горский, на миг словно прикрывшись поднесенной к губам чашкой с чаем.

— Хм… да, иногда я занимаюсь на заднем дворе, — кивнул я.

— И это меня заинтересовало, — улыбнулся Иван Федорович. — Поскольку, по утверждению моего сына, ваши занятия очень похожи на гимнастику моего друга и компаньона, господина Цао.

— Вот как? — Я перевел взгляд на Михаила, и тот развел руками. — И что в этом странного?

— Мм… видите ли, Кирилл… — медленно протянул старший Горский. — Цао Фенг — мастер кулачного боя. Его семья не одну сотню лет оттачивала мастерство, разработав целое направление в этом искусстве. И разумеется, зная моего сына, он… да и я, признаться… мы не могли не удивиться подмеченной Михаилом схожести. Согласитесь, встретить в Новгороде человека, владеющего приемами хэнаньской школы кулачного боя… это удивительно.

— Извините, Иван Федорович, но я вас разочарую. Я понятия не имею о хэ… хан… в общем, об этой самой школе, — развел руками я.

Горские обменялись нечитаемыми взглядами и уставились на меня. Оба.

— Нет, я не отрицаю своих занятий кулачным… хм… боем. Но сильно сомневаюсь, что он имеет какое-то отношение к боевому искусству вашего друга.

— Что ж, спорить не буду. Михаил, конечно, мог ошибиться… хотя учится у мастера Цао не первый год. — Иван Федорович улыбнулся. — Но, может быть, мы сравним стили? Благо господин Цао сейчас гостит в моем доме и может дать профессиональную оценку.

— Кхм, но я, честно говоря, просто не готов. — Демонстративно окинув взглядом свой действительно малоподходящий для занятий спортом костюм, я попытался увильнуть от предложения хозяина дома. Без толку. К цели Иван Федорович ломится как паровоз по рельсам. Может, и не очень быстро, но неотвратимо.

— Это не помеха, Кирилл, — все с той же легкой улыбкой произнес Горский. — У нас в доме найдется подходящая для занятий одежда.

Зато стало понятно, с какой целью Михаил затащил меня в гости.

Глава 2

От праздников к будням

Отвертеться от демонстрации умений и короткого спарринга с младшим Горским мне не удалось. Правда, был и плюс. Знакомство с Цао Фенгом, выходцем из Чжэньчжоу, столицы провинции Хэнань в Катае, оказалось весьма полезным и познавательным.

После схватки с Михаилом катаец, несколько разочарованный проигрышем Горского и тем, что сходство моей гимнастики с приемами его родовой школы оказалось лишь внешним, по просьбе своего ученика продемонстрировал свои умения… и удивил. В движениях мастера явно чувствовались колебания Эфира… той самой личной силы, что никак не поддавалась моим манипуляциям, направленным вовне. А у Цао Фенга это получалось. Причем в момент удара, сопровождавшегося выплеском энергии, старик явно совершенно сознательно гасил эти самые выплески.

«Ци»? Ну пусть будет «ци». Так вот, мастер был удивлен моим вопросом касательно его контроля собственной энергии. Точнее, его заинтересовал тот факт, что я почувствовал ее движение. И завязался разговор. Учитывая откровенно слабые познания господина Цао в русском языке, старшему Горскому пришлось стать нашим переводчиком. А какие круглые глаза были у Ивана Федоровича, когда он вник в смысл нашей беседы…

Я говорил, что Михаил любопытен? Черта с два! Вот его батюшка действительно крайне любознательный человек. Стоило ему немного разобраться в теме нашего разговора, как вопросы обрушились на меня и старого катайца самым настоящим водопадом.

— Я, признаться, до сих пор не очень-то верил в существование этой самой пресловутой «ци», — задумчиво проговорил Иван Федорович, когда мы с господином Цао окончательно выдохлись.

— Хм, а почему? — не понял я. — Это ведь та же самая энергия, что питает рунескрипты. Или