Миф о вечной любви - Лариса Соболева

– Старикан, че ты тут ползаешь? Сидел бы дома.

И – вжик! Авто вырвалось вперед, Крайний не успел выехать на перекресток, как вдруг – бабах! Удар железа, звон разбитых стекол… Машина с парнями врезалась в другую иномарку на повороте.

– Ничего, – проворчал Юрий Петрович, проезжая мимо аварии, – я вас, лихих пацанов, много видал. Попадешь ты ко мне, а ты попадешь, я тебе покажу «старикан» и «дома сиди»…

Столько дней прошло, а мотива Юрий Петрович так и не нащупал, пока убийство Хоруженко и Трипольской тянет на безмотивное. У Нефедова есть слабенький мотивишко, не вписывающийся в адское преступление, зато против этой версии у Юрия Петровича растет стопка аргументов. В сложных случаях ему помогала интуиция, а тут и она словно умерла.

– Опять? С утра! – прокряхтел он, паркуясь у прокуратуры.

Санька сидела на каменном выступе ограды, прислонившись боком к кованым прутьям, и дремала. Юрий Петрович поставил машину на сигнализацию, подошел к девушке, но она не услышала, он присел рядом. Присмотрелся, а девчонка-то славная, вон губешки торчат – не силиконовые ли? Хотя у этой денег на силикон нет, значит, и грудь, и попка, и губы настоящие. Поспела девка, сладкая, как малина, ей бы в мужских объятиях нежиться, тренироваться делать детей, наслаждаться любовью. А то ведь не успеет оглянуться, надышаться на этом свете, как тот свет окажется ближе некуда. Но дуреха тезисами прокуратуру закидала, небось всю ночь строчила, теперь отсыпается.

Он кашлянул. Негромко, чтоб не испугать, Санька вздрогнула, распахнула глаза, увидела сидящего рядом Крайнего и подтянулась, поправила волосы, проговорив:

– Здравствуйте, а я к вам.

– Хм, я догадался, что ко мне. Давай сюда тезисы.

– Тезисы? – не поняла она спросонок. – А, я сегодня без них.

– А что так? Некогда было составить? Чем же ты занималась?

– Автобус ремонтировала. (Ну и дура, про себя подумал Крайний.) У меня важная информация… очень важная. У Ии была подруга…

Если до этого Крайний сидел со скучающей миной, то, услышав «была подруга», он повернулся всем корпусом к девушке, заинтересованно спросив:

– Была подруга? А где она сейчас?

– В том-то и дело, что была! Ее убили. И представьте себе, убили недавно, кажется, восьмого сентября, но это не все.

– Ну-ка, внучка, пошли ко мне, я тебя чаем напою.

Санька взяла сумочку, забросила ремешок на плечо и с готовностью посмотрела на Крайнего, вызвав у того улыбку. Ему хорошо знакома страстная решительность, которая отпечаталась на лице девушки, да скажи он ей – иди вместо Глеба на нары, посиди, пока мы разбираться будем, она подменит его, не задумываясь. Женщин подобного склада отличает самоотдача во всем – хоть в быту, хоть на работе, хоть в постели. В молодости он о-ой как изучил женскую натуру!

– Тебя как звать? – спросил Юрий Петрович по дороге.

– Санька… Дед так называет. Я Александра… Ну, Саша.

– Забавная ты, Сашка. Конфеты любишь?

– Ну так…

– А у меня их нет, зато есть пряники. К чаю.

Дина приехала по просьбе Лели, которая боялась оставить Олесю одну, у добровольной «опекунши» важнейшая встреча могла сорваться. Из такси Дина вышла, только когда подруга оплатила таксисту проезд, раньше, когда ее просили срочно приехать, она стеснялась сказать, мол, не по карману роскошь, а сейчас – запросто.

– С каких пор наша Олеська стала недееспособной? – спросила Дина, шагая к дому без особого желания.

Она была недовольна, но приехала и – слава богу, ссориться с ней Леля не собиралась, тем более воспитывать Дину уже поздно.

– Олеся как раз способна к деятельности, это меня и пугает, – сказала Леля. – Я караулю ее, тебя прошу о том же. Всего пару часов.

– А без загадок нельзя?

– Долго рассказывать, а мне некогда. В общем, ее, типа, шантажируют, она готова пойти на свидание… возможно, с убийцей Руди.

– Свят, свят, свят, – лениво промямлила Дина. – Чокнулась?

Леля остановилась, позыв наорать на Дину подавила и дала указания с непривычной жесткостью:

– В твою задачу входит не выпускать Олесю из дома…

– Слушай, мамочка Тереза, а в полицию ты не пробовала обращаться? – зашипела Дина. – Пусть они караулят ее или на нее ловят преступника.

Вот злая баба! Леля поражалась себе и другим: какого черта они водятся с ней? Мыслимое ли дело – давиться злостью без всяких причин на то.

– Пробовала, – сказала Леля. – Не хотят шевелиться. Не верят.

Леля так и думала, ведь Крайний пропустил мимо ушей ее сообщение о звонках Олесе, тем самым потерял в Лелиных глазах авторитет. Что ей остается? Караулить неадекватную подругу, пока та не придет в норму.

– Вот когда ее убьют, – продолжила она, – они примут все необходимые меры. Так, не отвлекай меня. Должна тебя предупредить, наша маленькая и кроткая Олеся сейчас неадекватна и похожа на волчицу. Она пропитана злостью, но здесь вы найдете общий язык (не удержалась от желчи), огрызается, может кинуться драться, правда, на меня еще не кидалась…

– Поэтому ты сбегаешь. – Заметив, что Леля на грани срыва, Дина поспешила смягчить ее: – Ладно-ладно, посижу. Иди.

Если не лукавить, то Леле нужны эти два-три часа, чтоб решить дела и заодно отдохнуть от Олеси, ставшей просто мегерой. Но она сама вызвалась опекать ее, наверное, ангел-хранитель подруги спутал Лелю с психоаналитиком.

Дина проводила отъезжающий автомобиль и вошла в дом. Олесю она застала лежащей на диване лицом к спинке. На столе Дина заметила в вазах еду: сладости, бутербродики, пирожки – ай, как кстати. Она села на стул, сунула в рот сразу два бутерброда-канапе, предложила:

– Олесик, солнце, иди, покушаем. Чайку хочешь?

Внезапно «солнце» развернулось, и в Дину с ревом разъяренной тигрицы запустило диванную подушку. Давнишняя подруга не смогла увернуться, в нее врезался довольно тяжелый «снаряд», да прямо в голову. А «солнце» вернулось в прежнее положение – улеглась лицом к спинке.

– Ты рехнулась?! – взревела Дина, с нее вмиг слетел налет снобизма. – Еще сиди с ней тут… береги ее… а она швыряется…

– Ну и пошла вон! Я тебя не звала!

Дина изучила себя в зеркале пудреницы, подправила прическу, вытерла под глазом размазавшуюся тушь.

– Слава богу, не булыжник кинула, – сказала вслух. – Но ссадина на щеке есть. Что я тебе сделала?.. Олеська, если б не твое горе, я бы тебе сдачи дала, честно. Человеку при любых обстоятельствах непозволительно превращаться в дикаря…

Что тут началось! Олеся подскочила! Нет, она не кинулась на Дину, схватила настольную лампу под бежевым абажуром и запустила ею в стену. Бедной стене еще досталось: следом в нее полетела ваза, инкрустированная натуральными камнями, потом стеклянная фигурка танцовщицы…