Младший научный сотрудник - Сергей Тамбовский

— Угу, — со слезой в голосе отвечала она, — такой тихий, что чуть нас обоих вчера не зарезал.

— Ну так не зарезал же, — возражал я, — все же нормально закончилось.

— Так не закончилось ничего пока, — твёрдо возражала она, — он же сбежал, как я слышала.

Вместо ответа я её направил к ближайшему перелеску, где мы и занялись тем, о чем вы все подумали. Через полчаса Олечка успокоилась, но задала один настороживший меня вопрос:

— Ты меня замуж возьмёшь?

— Женитьба шаг серьёзный, — припомнил я слова Эраста Гарина в фильме «Свадьба», — тут надо всё обдумать и выверить…

— Ну так думай и выверяй, — ткнула она меня кулаком в бок.

— Думаю, — серьёзно отвечал я, — но пока не завершил этот процесс… а чего там у тебя с Ниной-то, колись уже?

— Ничего у меня с ней нет, — огрызнулась Оля, — работаем просто в одном отделе, вот и всё.

— Чего она вдруг из колхоза-то сорвалась, не знаешь случайно?

— Случайно знаю, — ответила она, — у неё скоро свадьба с начальником, подготовиться надо.

— Ну тогда совет им да любовь, — усмехнулся я. — На сколько Наумыч старше Нины-то?

— На 25 лет кажется… но любви, как сказал Александр Сергеич, все возрасты покорны…

— И её порывы благотворны, — добавил я следующую строчку из Евгения Онегина.

А совсем уже вечером, когда делать было нечего, чёрт дёрнул меня за ногу прогуляться к бабке Федосье за самогоном. Деньги из председательского аванса имелись, так что развели меня, как последнего кролика — побрёл под начинающим чернеть августовским небом вдоль столбового тракта Белужское-Варнаково.

Поллитра самогона на пятёру я поменял без проблем (Федосья эта, кстати, оказалась не такой уж и бабкой, максимум сорок пять лет тётке), проблемы начались далее. Где-то посередине между её домом и нашей общагой дорога делала резкий крюк влево, а потом назад, так что напрямик через лесополосу срезалось добрых двести метров — вот и я срезал их. И как выяснилось очень скоро — зря… на пути у меня выросли двое. Один из них, как вы и сами наверно уже догадались, был немецкий карлик Осип, а второй… угадайте кто… нет, не угадали — это был наш соотрядник, который по словам Аскольда лечился в психушке и вроде бы вылечился, Антоном его звали.

— Ну здравствуй, Петюня, — начал разговор Осип, растянув рот в искусственной улыбке, — как жив-здоров?

— Спасибо, пока всё хорошо, — отвечал я, а потом задал вопросик этому Антоше, — а ты-то что здесь делаешь?

— У нас тут встреча выпускников одного лечебного заведения, — ухмыльнулся тот, — присоединяйся. Горючее, как я вижу, у тебя с собой.

— Какого ещё заведения? — попытался съехать с базара я.

— Ну как какого, — отвечал с укоризненными интонациями Осип, — психоневрологического диспансера номер два, что на улице Июльских дней. Ты же там тоже чалился, судя по легенде?

— Ну да, — сердито отвечал я, — наврал я армянам про это дело, чтобы оперативную комбинацию разыграть. А на самом деле ни на каких Июльских днях я отродясь не был.

— А это уже неважно, Петя, — ласково продолжил Осип, — теперь ты в нашем боевом братстве, так что давай соответствуй…

— И как же мне надо соответствовать? — уточнил я.

— Для начала налей-ка нам по стаканчику, — неизвестно откуда у Осипа в руках материализовалось два гранёных стакана.

— А себе, значит, не надо наливать? — тупо спросил я.

— Так ты же уже покойник, считай, — всё так же ласково продолжил Осип, — а зачем на покойников добро переводить?

— И почему же я уже покойник? — сделал шажок назад я, но Антон ловко переместился влево и перекрыл мне туда дорогу.

— Сам посуди, родной, — продолжил Осип, — взял и сдал меня властям, как этот… как последний стукач. К тому же несуществующие заслуги себе приписал, это как в войну чужую медаль на гимнастёрку нацепить… не, кончать тебя надо — и дело с концами.

— Стой, — притормозил его я, — а чего это ты про батальон Нахтигаль там врал? Председатель сказал, что в 45 году тебе восемь лет было — в таком возрасте разве берут на войну?

— Это председатель тебя на понт взял, — подумав, ответил Осип, — восемнадцать мне было, а не восемь, так по возрасту всё тут сходится. А как я в этот батальон попал, интересно?

— Конечно, интересно — рассказывай, — попытался оттянуть развязку я.

Осип открыл рот и откашлялся, но рассказать ничего не успел из-за сильного порыва ветра — нас всех троих просто взяло и повалило на траву и даже немного поволокло в сторону поля.

— Ни хрена себе, — удивился Антон, — что это сейчас было?

— А я знаю? — огрызнулся Осип, — давай этого хера кончать и ноги отсюда делать, — и он достал из-за пазухи длинный и острый нож, в котором я опознал вчерашнюю финку… вот же урод Пугачёв, подумалось мне, хотя бы холодное оружие-то мог спрятать подальше.

Осип встал с травы и решительно шагнул ко мне, а я выставил перед собой бутылку с самогоном за неимением другой защиты… но тут поднялся новый порыв ветра и всё вокруг как будто заплясало в энергичном танце, срывая с деревьев ветки. А ведь это смерч, всплыло у меня из глубин памяти, он же торнадо, он же мезо-ураган… в нашей области что-то такое было в 74 году, сейчас похоже вторая серия пошла.

Воронка смерча тем временем начала закручиваться всё быстрее и быстрее, а мы все трое смотрели на неё, как заворожённые. Первым опомнился я и быстро перекатился к ближайшей берёзе, обняв её ствол возле земли обеими руками. Антон, глядя на меня, сделал то же самое, а вот Осип не успел — воронка с причмокиванием засосала его и унесла в небеса…

— Как Элли с Тотошкой в Изумрудном городе, — непроизвольно вырвалось у меня.

83 год, Камчатка, радио и телевидение

— Президент Соединенных Штатов Рональд Рейган осудил варварскую акцию советских властей, сбивших пассажирский лайнер Корейских авиалиний над Сахалином. В своей речи в Белом доме он назвал СССР «империей зла». Особенное возмущение