Дорога к новой жизни - Марик Лернер

Вот егеря и собаки, жившие соответственно в единственном большом здешнем лесу и в отдельном городском квартале, проходили с самого начала по статусу союзников и гражданство имели, хотя и без права голосовать на выборах. Все остальное у них было на общих основаниях с людьми. Впрочем, было несколько групп людей, как раз и не имеющих гражданства.

Индейцам это было не интересно, курды жили слишком далеко, но было еще несколько категорий — например, представителей разных сект, которых за своих не держали и нередко относились не самым дружелюбным образом.

Кроме того, в армии негласно был распространен принцип квот по приему добровольцев. Процент принятых на службу разумных других видов не должен был превышать процента граждан-нелюдей того же вида. Хорошо это или плохо — интересный вопрос. С одной стороны создавалась конкуренция и происходил отбор лучших, с другой, вполне естественно, была масса недовольных.

Был еще один вариант — двадцать лет отработать на государственной службе, но это давало только личное гражданство, не распространяясь на потомков. Вариантов такой службы было много. Существовали государственные предприятия, на которых можно было работать, кто-то должен был пахать на карьере, добывая щебень и песок для строек, чистить оросительные каналы, строить дороги и мусор тоже убирать. За это платили невысокую по местным понятиям, но очень приличную по понятиям тех мест, откуда приходили работники, зарплату.

В результате со временем получились целые кланы из местных разумных, специализирующиеся на определенных занятиях. На тяжелой физической работе трудились орки, приспособленные самой природой и предками под такие занятия, а на заводах, где необходимо было умение и точность, в основном подрабатывали гномы. А среди не пристроенных нередко появлялись собственные банды, занимающиеся грабежами и рэкетом. Долго они, правда, не жили. Город пока был не большой, с общей численностью жителей под полтораста тысяч, контролировался легко, и полиция с такими вещами боролась крайне жесткими мерами. Известное дело, законы уважают, пока за их неисполнение убивают. Так что нередко доставалось очень больно даже посторонним соседям, вплоть до изгнания. Поэтому бандитов очень быстро сдавали кому следует.

А жить в городе было хорошо. Даже по меркам славянской зоны он был богатым. Промышленная продукция, производимая на местных заводиках, была дешевле самопальной и качеством лучше. Хорошие специалисты из округи всегда имели больше шансов неплохо устроиться. Простейшие вещи вроде керосиновых ламп и соответственно керосина, полученного на городских предприятиях из нефти, добываемой на принадлежащих городу скважинах, шли на ура у всех племен и видов, населяющих котловину. А на газовых плитках и газовых баллонах, развозимых по всей котловине еще одной городской компанией, с удовольствием готовили пищу все. С деревом для отопления и приготовления пищи были большие сложности, и местные раньше употребляли под это дело высушенное козье дерьмо.

Был еще один интересный источник богатства города. Огнестрельное оружие было действительно дешево, даже очень дешево. А вот патроны к нему совсем наоборот. Как бы не в три раза дороже, чем у русских. Патронный завод бойко штамповал гильзы из местного сырья и даже имел собственные хлопковые плантации для производства пороха. Все необходимое производилось на месте, но цены принципиально держали ниже поставляемых эльфами на какие-то сущую мелочь. Так, чтобы огнестрел оставался дорогим удовольствием для большинства. При этом его все равно покупали и князья орков, и общины гномов, и простые разумные, прекрасно понимая выгоду таких вещей.

Возле здания больницы от продавца, торговавшего едой прямо с тележки, отошел молодой парень. От стены отделились четверо мужчин, подпиравших ее в целях недопущения выпадения кирпичей, и встали у него на дороге полукругом. Один держал деревянную дубинку, у второго с руки свисала цепь.

— Как здесь интересно жить, — радостно воскликнул Следак, — не то, что у нас в роще, где ничего никогда не происходит! — И не дожидаясь моего согласия, направился через дорогу.

Не будь на улице столько свидетелей, проще всего было застрелить кого-то из них, но в здешних законах я не слишком разбирался, и рисковать не хотелось. Потом будешь долго оправдываться сидя за решеткой или вообще на здешнюю каторгу отправят. Совсем ведь невинные мальчики, просто развлечься захотели.

Слов мы не слышали, но парня толкнули, отчего пакет с едой полетел на тротуар, и он без перехода резко двинул в челюсть одного из весельчаков. Человек с дубинкой вполне умело ударил его сбоку. Парень прикрылся локтем, но после таких ударов рука уже не слишком работает.

— Только без смертей, — громко сказал я Следаку в целеустремленную спину.

— И вечно ты все удовольствие обламываешь, — недовольно ответил он, снося ударом ножищи в спину того, что с цепью.

Еще один зарычал не хуже зверя и, развернувшись, кинулся на меня, расставив руки. Может, захотел задушить в радостных объятьях, но у меня для этих целей есть жена и в мужских нежностях я вовсе не нуждаюсь. На чистом автоматизме я отодвинулся и ударил его ногой по колену, так что он моментально свалился. Нога была выгнута в обратную сторону. Сегодня был день поломанных костей. Собирать разбитую коленную чашечку — большая проблема, надеюсь, денег на эльфов у него не хватит, и он будет хромать всю оставшуюся жизнь, а в будущем хорошо думать, что делает. Я подумал, не ударить ли еще раз, для профилактики, но в этом уже не было необходимости.

Тот, что был с дубинкой, неподвижно лежал, успокоенный Следаком, а мой так называемый охранник стоял и с интересом наблюдал, как парень, из-за которого все и началось, лупил ногами последнего, старательно пытаясь заехать ему между ног. Тот свернулся в позу зародыша и только дергался от очередного удара.

— Ну, кто ж так бьет? — укоризненно сказал Следак, отодвигая парня в сторону. — Чего им вообще было надо?

— Борцы за чистоту крови, — тяжело дыша, ответил тот. — Оборотни им не нравятся. — Рукой, по которой пришелся удар дубинки, он старался не двигать, да и лицо у него было в крови.

— Это вот эти? — неприятным голосом переспросил Следак и пнул ногой лежащего так, что его приподняло над землей и отнесло в сторону.

— Хватит, — сказал я. — Вот посмотри, как на тебя этот с тележкой смотрит.

Следак повернулся всем телом и уставился на продавца.

— Да я ничего не видел, — поспешно сказал тот.

— Город очень плохо влияет на зрение, — наставительно сообщил Следак. — То ли дело в лесу или степи. Там надо хорошо смотреть по сторонам, чтобы тебя не скушали. А в городе должны собираться люди, которые ничего не видят, ничего не слышат и ничего никому не говорят.

Продавец послушно закивал.

— Мы потом пройдем мимо, — добавил Следак, — непременно купим твои пирожки, — он шумно принюхался, — с бараньим мясом. Я очень большой и аппетит имею соответствующий. Очень бы не хотелось при этом знакомиться с какими-то любопытными должностными лицами. Если нам что-то не понравится, мы ведь можем и не только этих обработать.

На лице продавца читалось страстное желание оказаться как можно дальше от нас. Стоит уйти и он тоже испарится.

Парень внимательно посмотрел на Следака, потом перевел взгляд на меня и неожиданно встал по стойке смирно.

— А, — дошло до меня, — ты этот самый Тед? Ну-ка пойдем, покажи, где тут Черепаха сидит.

— Кто? — не понял он.

— Мария, — пояснил Следак, направляясь за нами и оглядываясь на прощанье на лоточника. Тот поспешно поклонился, показывая всем своим видом, как он нас любит, в отличие от этих валяющихся без признаков жизни.

В палату к жене Теда мы сразу не пошли. Сначала нашли ближайший умывальник, и я заставил его привести себя в порядок. Еще не хватает обмороков у беременной жены при виде побитого супруга.

— Ну, есть такие, — объяснял он, вытираясь полотенцем. — Все больше из бывших американских минитменов. Выживальщики хреновы, с Библией в одной руке и ружьем в другой. Дома их не понимали, и они собрались здесь строить свое самое правильное государство на основе заповедей, где написано про образ и подобие. Вместо государства получили очень больно от орков и прибежали с поджатым хвостом в город. А у нас, оборотней, вроде как вообще души нет и мы ниже людей, а я тут еще лезу к человеческой женщине. А в семействе, наоборот, — с тоской в голосе сказал он. — Люди ниже нас, а вывод тот же — нечего связываться с человеческой женщиной.

Большинство этих минитменов, сразу как сюда попало, полезли в драку. Сначала их орки ополовинили, потом крысы постарались. Они все больше мелкими группами жили, даже со своими договориться толком не могли, вот и плохо кончили. Некоторые остались, вот по старой памяти и цепляются. Обычно они собак трогать боятся, но я уж очень глаза мозолю.