Как пальцы в воде. Часть 2 - Виолетта Горлова

Каким-то чудом она вызвала такси и добралась домой…

И вот сегодня-похожий приступ. Что ж, если есть проблема-значит, существуют и способы ее разрешения. Кристель клятвенно пообещала себе, что завтра же примет меры, тем самым успокоив свои душевные терзания. В конце концов можно, сославшись на плохое самочувствие, согласиться на замену. Впереди еще будет много ролей и спектаклей. Сейчас важно сохранить в норме психическое состояние и снять нервное напряжение… Интересно, а куда же она все-таки засунула свои черные кружевные трусики?

Глава 7

Рядом с живописной долиной Рестоника, где зеркальная амальгама горных озер меняет свой блеск от яркого изумруда до глубокого аквамарина, находится географический центр Корсики, город Корте. Когда-то этот город был столицей острова и резиденцией правительства независимой Корсики.

Неподалеку от этого города, южнее деревни Калакучча, среди корабельных сосен уютно устроилось скромное с виду владение: трехэтажная современная вилла с бассейном, теннисным кортом и коттеджем для прислуги.

В то утро стояла чудесная погода: на высоком синем небе – ни облачка, но жизнерадостность солнца не была чрезмерна по своей яркости, а приветливость прохладного ветерка не превращалась в назойливость отвергнутого любовника. Кроны сосен дозировано фильтровали активность солнечных лучей, чтобы те согревали, но не ослепляли своим светом компанию из трех человек, расположившуюся под светлым тентом, на просторной террасе, увитой зеленью. Кремовая скатерть, серебро и хрусталь-такая церемонность была отнюдь не исключительна: мадам Оливия Виар относилась к любому приему пищи с пиететом, хотя ее дети: пасынок Серж Дамьен, младшая дочь Адель Дамьен и отсутствующая старшая Жюльетт – не разделяли такого отношения женщины к трапезе и редко обходились без ироничных реплик. Несмотря на обычно здоровый аппетит всех присутствующих, в этот день их завтрак имел «лицо» скорбного, если не похоронного ритуала. И хотя тем для срочного обсуждения было немало, начало разговора странно затягивалось. Мадам Виар не могла понять, что случилось. Безусловно, она неплохо знала своих детей, а в особенности то обстоятельство, что они никогда не оставались пассивными в подобном случае, проявляя активность даже тогда, когда нужно было бы отдать прерогативу более опытным и зрелым собеседникам. Мадам Виар решила начать разговор после того, как миловидная прислуга Нина, работающая у них более пяти лет, подала им кофе с легким ягодно-творожным десертом.

Оливия, несмотря на свои пятьдесят пять, выглядела моложаво и энергично, хотя никогда не прибегала к каких-либо сложным косметологическим процедурам. Светло-русые короткие волосы женщины были уложены, но без той, особой, тщательности, которую демонстрирует стилист-парикмахер, пытающийся из каждой, даже повседневной прически создать свой неповторимый шедевр. Это же относилось и к ее макияжу, которого практически не было. На Оливии был светло-голубой брючный костюм, удивительно освежавший бледную кожу ее лица, весьма притягательное миловидностью своих черт и выразительностью больших голубых глаз. Казалось, возраст не отразился на их по-детски задорном и в то же время проницательном взгляде; да и от худощавой фигуры этой дамы веяло энергетикой молодости и оптимизма.

Двадцативосьмилетняя Адель совсем не унаследовала внешних черт своей матери, но эта девушка не очень-то была похожа и на своего брата Сержа, хотя гены их отца, отвечавшие за цвет волос и особенности пигментации кожи, очевидно, передались им обоим. Оба – рыжие, только у Сержа в оттенке волос преобладала медь, а у сестры – золото. А вот в цвете их глаз гены, вероятно, решили поиграть в контраст: у брата они были светло-карие, почти желтые, миндалевидной формы, а у Адель – темные, цвета спелого каштана, большие и слегка выпуклые. Кожа девушки была лишь слегка припудрена светлыми веснушками, будто чуть присыпана золотистой пыльцой; на ее брате меланин отыгрался и усеял кожу мужчины темными пятнышками, точками родинок, веснушек и их многообразными сочетаниями. На округлом, с правильными чертами лице невысокой и пухленькой Адель всегда сияла добродушная и смешливая улыбка. Долговязый брат с мускулистым телом и вполне симпатичным лицом улыбался редко. Черты его лица были резкие и даже жесткие. Однако всю эту вяло жующую троицу объединяло то, что первоначальное восприятие внешности каждого члена семьи не совсем соответствовало их индивидуальным личностным качествам, разумеется, в некоторых аспектах. Адель по своей натуре была намного жестче и увереннее своего брата, впрочем, и своей матери тоже. А Серж относился к созерцательно-философскому складу характера, и поэтому казался пассивным и мягким – если не сказать, ленивым. Мадам Оливия гармонично сочетала в себе решительность и практицизм, совсем не чуждые философии справедливости и добра. Но этот оптимальный баланс, а скорее, мудрость, женщина приобрела с возрастом благодаря своему жизненному опыту и каждодневному труду.

Когда-то молодая, умная и способная девушка собиралась сделать карьеру в фармацевтической сфере, чтобы продолжить семейное дело. Но неожиданно для всех, а прежде всего для себя, влюбилась в талантливого французского рок-музыканта, с которым познакомилась на каком-то рок-концерте в Лондоне. Элис, не взирая ни на свои планы, ни на чувства родных, уехала с Рене Виаром на его родину – «каштановое королевство «Корсики – в Кастаньиччи. Мать Рене приняла невесту сына не очень приветливо (своего отца молодой человек почти не знал), но все же благословила пару на создание семьи. И в 1975 году в приходской церкви Сент-Маргерит местечка Каркето произошло их скромное бракосочетание. Скромное, потому что со стороны невесты не было ни единого родственника, а со стороны жениха – его мать, несколько соседей и друзья Рени, нищие служители музы Эвтерпы. Сэр Уильям, отец Элис, вычеркнул некогда любимую дочь из своей жизни и запретил всякое упоминание о беглянке, его супруга, мать девушки, не дожила до такого проступка своей дочери. Генри Старлингтон, старший сын сэра Уильяма, любил свою младшую сестру, но он был еще слишком молод, поэтому не попытался умалить гнев отца.

Первые месяцы семейная жизнь молодых супругов протекала вполне счастливо. Край, в который попала Элис, разительно отличался от пейзажей родной Англии: каштаны высотой до шестидесяти пяти футов (20 м), давшие название среднегорью Кастаньичча, создавали удивительный по красоте ландшафт, и в то же время – дикий и неприветливый из-за крутизны гор. Весной каштановые рощи стояли в полном цвету, а осенью поражали разнообразием красок.

Элис, будучи привлекательной и трудолюбивой девушкой, устроилась официанткой в небольшой ресторанчик при гостинице Le Refuge в городке Пъедикроче. Рени со своей рок-группой гастролировал по небольшим европейским городам, но так и не достигнув признания и славы, молодые музыканты постепенно втянулись в глубокую наркотическую воронку. И в один из таких дней супруг Элис, попытавшись в очередной раз посредством химического яда достичь нирваны, переусердствовал в своих стараниях и остался в ней безвозвратно. На самом деле юная мадам Виар быстро успела разочароваться в своем муже, а его смерть даже отрезвила молодую женщину. Несмотря на то что она находилась в чужой стране, деля кров со свекровью, не испытывавшей к невестке теплых чувств, Элис почувствовала облегчение и радость от полученной свободы. Год после похорон молодая вдова носила траур, не позволяя себе никаких вольностей с гостями ресторана и постояльцами гостиницы; даже помогала своей свекрови оправиться после смерти Рене и после того, как арендовав скромное жилье, уехала из дома семьи Виар. А вскоре судьба наградила Элис неплохим подарком за ее стойкость, доброту и трудолюбие. «Подарок» выглядел вполне реально и физически ощутимо: золотисто-рыжие волосы, умные карие глаза на округлом, добродушном лице, небольшой животик и процветающий бизнес.

Месье Патрик Домье, парфюмерный коммерсант в третьем поколении, неоднократно приезжал на Корсику по делам своего бизнеса. Дело в том, что весной, в апреле и мае, остров покрывается благоухающим ковром маккии, источающим пьянящий аромат. Непроходимые заросли вечнозеленой маккии состоят из пахнущих пряностями растений и трав, таких как мирт, ладанник, дрок, розмарин, можжевельник и лаванда; и эти заросли покрывают больше половины острова. Такой природный океан сильных ароматов не мог не привлечь профессиональный интерес предприимчивого бизнесмена, не жалевшего средств, времени и сил на исследовательские разработки в сфере парфюмерии.

В один из похожих дней разведенный мужчина, воспитывавший малолетнего сына, приметил симпатичную и не по годам умную и серьезную девушку. Вскоре он знал об Элис почти все. А будучи человеком целеустремленным и предприимчивым, месье Домье окружил молодую вдову заботой и вниманием, не допуская при этом настойчивости и даже малейших намеков на более близкие отношения. Патрик был умен и знал, как строить свои отношения с женщинами, дабы достичь желаемого. Девушке понравился этот обаятельный и чрезвычайно эрудированный бизнесмен, хотя внешне мужчина был совершенно не в ее вкусе. Но первый семейный опыт мадам Виар – в какой-то степени неудачный – заставил Элис пересмотреть свои приоритеты на качества характера своего будущего мужа. Девушка перестала грезить о синеоких стройных брюнетах (одного такого было вполне достаточно) и скоро стала замечать, что месье Домье – очень симпатичный кавалер. И надо отдать ему должное: не каждый мужчина ради понравившейся ему дамы станет ограничивать себя в еде и выпивке, займется спортом – теннисом и бегом. Спустя полгода после знакомства счастливый и стройный Патрик Домье женился на Элис Виар, ставшей Оливией Виар. Девушка изменила свое имя, полагая, что с новым именем изменится и ее жизнь. Но фамилию своего первого мужа менять не стала по своим личным причинам, о которых рассказала Патрику, и тот вынужден был согласиться с доводами своей супруги. Оливия не перестала вспоминать своих родных, особенно брата Генри. Обида на отца прошла, и она надеялась, что через некоторое время будет прощена, а с прежней фамилией ее разыскать будет проще. И Генри Старлингтон действительно ее разыскал, но только после кончины их отца, сэра Уильяма. На момент встречи Оливии со своим братом, тот уже был женат. Как поняла женщина из разговора с Генри, его брак произошел почти по математическому расчету и, возможно, мог бы претендовать на идеальную семейную конструкцию… Если бы Элизабет, его жена, была мудрее и хотя бы иногда прикидывалась, что все же глупее своего супруга. Кроме того, Элизабет оказалась невероятно властной и амбициозной особой, и для Генри такого великолепия своей жены оказалась слишком много. Сила характера молодой женщины слишком подавляла утонченную и несколько рафинированную личность ее супруга. По истечению небольшого количества времени Генри смог организовать в противовес миссис Старлингтон свою тайную коалицию в лице своей сестры Оливии и ее семьи. Мужчина сообщил своим родным в Англии, что Элис давно умерла, прекрасно осознавая, что этой новостью никого, к сожалению, не огорчит: оставшиеся родственники, двоюродные брат и сестра Дэвид и Эмма Старлингтоны родились уже после побега Элис, да и выросли они достаточно эгоистичными, чтобы переживать из-за кончины какой-то виртуальной для них девушки, которую даже не упоминали в домашних беседах, а ее фотографий не было ни в одном семейном альбоме. Так и произошло: все были слишком заняты своими, вполне земными, в основном меркантильными, проблемами. В то время Элизабет проводила реорганизацию компании, и вся ее деятельность посвящалась работе. Надо было отдать ей должное: миссис Старлингтон, как никто другой в этой семье, радела не только о собственных интересах, она ставила перед собой более масштабные задачи, достигнув многого в этом отношении. Но а как иначе, если с самого детства жизненной установкой Элизабет стало известное высказывание Пита Райли: «Если ваши дела не становятся лучше, значит, они становятся хуже».