Шахиншаху шах (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Одним разом всех прихлопнуть, чтобы и на Кавказе больше туркам не на кого было надеяться, ни в Крыму особого сопротивления русские не встретили, и главное, чтобы турецкий флот не мешался. Как вишенкой на торте будет если удастся серьёзно проредить орду и отбить у них охоту ввязываться в драку.

Событие шестьдесят шестое

Пощада повинным. Смерть непокорным. Час — на размышление.

Ультиматум, предъявленный генералом И. Ф. Паскевичем, представителям паши при осаде крепости Карс в ходе русско-турецкой войны 1828–1829 годов.

Чтобы мониторить ситуацию Иван Яковлевич во все стороны от Дона отправлял разведку. Благо конницы хватало. Имелось два полка конных башкир, имелось два эскадрона калмыков, и в чём там они измеряются? словом, более тысячи запорожцев… Вроде, таборами считают их. Целый табор был. Разъезды доносили, что всё идёт по плану, и турки с татарами на попе ровно не сидят и тоже разведка их шастает по степи. Были уже стычки, при этом одна даже в пользу тех самых кабардинцев, что с гор спустились пострелять, закончилась. Они отрядом в пару сотен человек наткнулись на плутонг башкир и изрядно их потрепали, еле семерым удалось уйти. Но кабардинцам тоже не сладко пришлось, те на сабли понадеялись и выстрелы из двух двуствольных пистолетов были неприятным сюрпризом. Кабардинцы в итоге все полегли, они погнались за удирающими башкирами и наткнулись на весь башкирский полк. Может кто и ушёл, уже темнело, хотя сомнительно, Акай говорит, что от тысячи стрел не уйти, там черно всё было.

Первое настоящее сражение произошло в десятке километров от Азова. Вообще, когда человек слышит слово Азов, то представляет такую древнюю кирпичную стену и пушки на ней. Так, да не так. Азов — это не одна крепость, а целая система крепостей, турки они не зря полмира под себя подмяли. Умеют воевать и крепости строить. Сначала на подходе к основным крепостям на правом и левом берегу Дона стоят так называемые каланчи. Это такие небольшие крепости из брёвен и земли, и с этой самой каланчой в центре — высокой деревянной вышкой, с которой в степи всё отлично и далеко видно. Там есть и пушки в этой крепостце и несколько десятков солдат. Главная цель — не остановить русских, а кто ещё с севера может наступать на Азык, а увидеть неприятеля и предупредить основные силы.

Но на этот раз на левом берегу Дона стояло возле каланчи войско. Десяток не десяток тысяч, но около того конницы. Кабардинцы и ногайцы. И с правого фланга немного всадников в красных мундирах. Брехт особым знатоком формы османов не был, предположил, что это янычары, отправлены присматривать за степняками и горцами.

У встречающих было пару пушек, из которых они ядрышками по подходящим линейным кораблям 4-го ранга бахнули, и из пищалей ещё в воздух постреляли. В подзорную трубу Ивану Яковлевичу всё это было отлично видно. Прямо, как в фильмах про индейцев ГДРовских. Там вечно индейцы зачем-то в воздух палят, при том, что патроны им, наверное, не дешево доставались. Или даже не патроны? Когда первые берданки появится? Не, явно режиссёры в братской ГДР погнались за эффектами, ой как далеко ещё до берданок. Даже до винтовок Сильвестра Крнка ещё больше столетия, даже столетия с приличным хвостиком. Не могло быть такого оружия у индейцев. Было дульнозарядное. И тогда чего из него в воздух палить?

— Пётр Петрович, а угостите встречающих шрапнелью, — Пётр Петрович, это не Ласси. Тот сейчас подходит должно уже к Каменцу и скоро осадит Хотин и Яссы. Это — контр-адмирал Пётр Бредаль — командующий сейчас Донским флотом. Очередной норвежец на русском флоте. Может, и правда, нужно Норвегию у Дании отжать вместе с Гольдштейном. Вон, какие бравые моряки там в фьордах водятся. Этот не только умом и умением взял. Он ещё и богатырь. Викинг огромный настоящий — выше Бирона сантиметров на пять и в плечах ширше. Такому попробуй, возрази, у него аргументы — кулаки как гири двухпудовые.

— Левым бортом, поочередно, шрапнельными гранатами, запал на две секунды! — замахали флажками сигнальщики, передавая команду адмирала на остальные суда, — Огонь!

Брехт уши прикрыл, и рот раскрыл. Учёный уже. Корабли задрожал. Семь выстрелов с интервалом в пару секунд. И так на всех двадцати кораблях. Дон заволокло дымом.

— Заряжай! Огонь поочередно!

Бабах. Дым и старый ещё не успел рассеяться, а тут новым совсем видимости лишило. Но промахнуться в такую плотную… Застройку. А чего построились же для встречи. Так, промахнуться было невозможно. И расстояние плёвое. Граната могла и три километра при максимальном возвышении ствола пролететь, а тут метров шестьсот до всадников.

— Заряжай. Огонь поочерёдно! — Ух разошёлся норвежец. Еще ведь и в самом Азове живую силу уничтожать.

— Пётр Петрович, давайте осмотримся, — тьфу, дыму Брехт наглотался, закашлялся.

— Банить орудия! Не переживайте, Ваше Высокопревосходительство, ни одна свинцовая пуля впустую не ушла, сейчас дым развеется, убедитесь.

— Ох, мать вашу — Родину нашу! — прав норвежец, не пропали пули даром. Там тысяч пять полегло. Остальные уже спешили подальше убраться. Брехт передал подзорную трубу Бределю, — Хорошая работа, адмирал. Кавалерии у турок больше нет, а у России нет врагов среди кабардинцев. Они внукам про ваше угощение рассказывать будут и заповедовать, не слушать турок и не воевать против русского царя и тем более цариц.

Дальше несколько дел одновременно делали. Башкиры и калмыки заготавливали для корпуса продовольствие. Раненых лошадей добивали, а из убитых кровь выпускали. Казаки в это время освобождали трупы от одежды лишней и, главное, от оружия. В ад с оружием не пускают. Туда голые и босые грешники попадают. Интересно, а кто их по дороге раздевает и разувает? А три казака, что побывали у крымчаков в плену, и знают язык, были отправлены к воротам левой каланчи под белым флагом с предложением сдаться. Видели же обитатели малюсеньких крепостиц, чем заканчиваются обстрелы шрапнельными гранатами. На этом левом берегу в результате турки вместе с двумя офицерами сдались. Комендант каланчи Ада-Баш даже картинно саблю Бределю протянул, держа двумя руками перед собой. Теперь живыми останутся… Да ещё и мир посмотрят. Пешком до Кяхты тащиться, где будут дорогу строить. Тут мир не только разглядишь, но и на ощупь попробуешь.

На правом берегу в каланче истребление конницы не видели, и парламентеров обстреляли из ружей. Даже попали в руку одному из казаков.

— Отставить! — рявкнул Иван Яковлевич на адмирала, когда он приказал правым бортам всех кораблей зарядить орудия шрапнельными гранатами. — Вы, Пётр Петрович, представляете, сколько сил я потратил на добывание пороха⁈ И на что пришлось пойти, чтобы англичане нам его продали. Две гранаты для начала запустите по ним. Там видно будет.

Бабах. Бабах.

— Нда! Картечными давайте, — обе гранаты перелетели и взорвались, выпуская на охоту свинцовые шарики, далеко за стенами каланчи.

Бабах. Бабах. Бабах. Турки тоже выстрелили, обмазанная глиной деревянная стена окуталась двумя дымами. И не промазали османы. Оба небольших ядрышка угодили в борт «Святого Иоанна» и даже одно в нём дыру пробило. В трюме послышались вопли и ругань, а потом команды офицеров. Вроде, тушили пожар. Брехт, отвлёкшись, не успел проследить за вторым залпом Единорогов. А получилось хорошо. Обе двухпудовые гранаты попали внутрь ограды, и взорвались там. Не фугасы, и вышку не повалили, но раненых и убитых у турок хватило, чтобы над воротами с площадки, откуда только что палили пушки, показался шест с привязанной к нему белой рубахой.

Из двух десятков человек живых осталось пятеро, а здоровый — один. Раненых осмотрели и добили. У троих ранение в живот. Не выживут. Зачем людей мучить? Чтобы помучались? У последнего раненого два свинцовых шарика попали в грудь, разминулись с сердцем, и где-то в лёгких застряли. Тоже не жилец, уже кровью кашляет. Здоровым, только чуть контуженным, оказался офицер, был на вышке — каланче, и потому его картечины не достали.