Русские эсэсовцы - Дмитрий Жуков

В то же время не всем травникам нравилось выполнять «особые задания». Эти охранники стремились перевестись на должности, которые меньше всего связаны с выполнением карательных функций. Некоторые из них, не видя выхода, планировали бежать. Но, как уже говорилось, это удавалось сделать немногим. К примеру, на Рождество 1943 года из Собибора бежали пятеро заключенных и два украинских вахманна. Польский крестьянин одной из деревень донес, куда они скрылись, и в ходе погони двое охранников и один заключенный были убиты, а остальные были схвачены.

В секретном отчете, составленном, видимо, в конце декабря 1942 года на имя высшего фюрера СС и полиции на Востоке обер- группенфюрера СС Фридриха Вильгельма Крюгера, говорилось, что в Бельзеце, Собиборе и Треблинке было ликвидировано 1 236 672 человека[449]. Ученые до сих пор спорят, сколько евреев было убито в этих трех лагерях. Цифры называются самые разные: в Бельзеце от 435 000 до 600 000[450], в Собиборе от 200 000 до 250 000[451], в Треблинке — от 750 000 до 875 000[452].

Заметим, что представители ревизионистского направления считают Бельзец, Собибор и Треблинку трудовыми лагерями, где смертность евреев была вызвана не самыми лучшими санитарными условиями, нуждой и болезнями, лишениями военного времени и т. д. Эти исследователи называют гораздо меньшее количество еврейских жертв, полагая, что германские оккупационные органы в Польше не могли физически ликвидировать несколько миллионов человек. Дискуссии по этой проблеме между представителями разных направлений современной историографии принимают порой чересчур острый характер.

В депортациях участвовали и травниковцы. Они действовали вместе со 101-м резервным полицейским батальоном. До конца сентября 1942 года эта часть 8 раз привлекалась для карательных операций. В трех из них — депортация евреев из Парчева и Медзыржеца и расстрел в Ломзи — сотрудники полиции «работали» бок о бок с 50 травниковцами. При этом расстрел в Ломзи проводили в основном немецкие полицейские, а вахманны стояли в оцеплении[453].

Личный состав учебного лагеря Травники также использовался для охраны польских тюрем (например, тюрьмы г. Кельцы, где находились в заключении советские женщины-военнопленные, в гетто Радома, Кракова, Белостока и Ченстохове), а также трудовых лагерей на оккупированной территории СССР, в первую очередь, в Восточной Галиции. Самым крупным из них был лагерь, расположенный на окраине Львова, на улице Яновской. Именно сюда в июне 1942 года прибыла первая команда из Травников. Ее возглавлял польский «фольксдойче» — унтершарфюрер СС Рихард Рокита[454].

В последующем вахманны, служившие в Яновском лагере, направлялись в Бельзец, Собибор и Треблинку. В самом лагере в 1942–1943 годах произошла серия удачных побегов, что можно объяснить не самой строгой охраной. Так, под руководством охранника И. Хабарова к советским партизанам перешла группа травников (И. Волошин, П. Бровцев, М. Коржиков и Н. Леонтьев), захватившая с собой винтовки, автоматы, гранаты и два пулемета. Все они сражались в составе партизанских отрядов, были даже награждены орденами и медалями, а после войны оказались в советских лагерях. В середине 1950-х годов их реабилитировали[455].

Со второй половины 1942 года в округах Генерал-губернаторства произошла активизация польского и еврейского сопротивления. Одним из главных центров, где собирались антинемецкие силы, являлась Варшава. Внутри здешнего гетто были созданы боевая еврейская организация (БЕО), еврейский народный комитет (ЕНК; Zydowski Komitet Narodowy) и еврейский военный союз (ЕВС). Несмотря на идеологические разногласия, они начали подготовку к вооруженной борьбе, стали искать тесных контактов с Армией Крайовой. Параллельно с этим в варшавское гетто тайным путем, через канализацию и подземные ходы, доставлялось оружие (винтовки, пулеметы) и взрывчатка (динамит). В скором времени евреи были распределены на боевые группы, которые начали постоянно нападать на германских офицеров и солдат, сотрудников немецкой полиции и членов польской службы порядка. Уже в 1942 году были организованы налеты на бюро по еврейским вопросам и сожжено несколько заводов и складских помещений, находившихся на окраинах города. Варшавское гестапо пыталось выявить инициаторов этих нападений, но так и не нашло их. Зачистки отдельных районов гетто несколько снизили напряженность, но не привели к захвату руководителей еврейских боевых организаций и их самых активных участников[456].

К апрелю 1943 года обстановка в Варшаве накалилась и стала выходить из-под контроля. Ежедневные нападения на полицейских, поджоги, акты саботажа, забастовки в польской части города усилили желание СС и полиции покончить с гетто. Специальные мероприятия по ликвидации гетто было решено начать накануне еврейского Песаха, 19 апреля. В Варшаве ужесточили пропускной режим, были введены немецкие части полиции и СС (2000 военнослужащих войск СС, 234 сотрудника охранной полиции). В «арийской части» города по тревоге было поднято около 7000 полицейских и эсэсовцев, а в самом округе «Варшава» было приведено в состояние боевой готовности до 15 000 человек. Для подавления еврейского восстания, по распоряжению Глобочника, было также привлечено несколько подразделений из лагеря Травники (по одним сведениям — 200, по другим — 337 вахманнов). Высший фюрер СС и полиции обергруппенфюрер СС и генерал-полковник полиции Фридрих Вильгельм Крюгер поручил командовать операцией срочно вызванному из Лемберга бригадефюреру СС и генерал-майору полиции Юргену Штропу.

Вечером 18 апреля гетто было блокировано польской полицией. В два часа ночи 19 апреля группы блокирования были усилены патрулями немецкой полиции и травниковцами. Утром батальон полиции (850 человек) вступил в северо-восточную часть гетто с целью ликвидации боевиков и захвата скрывавшихся евреев. В авангарде шли травниковцы, гнавшие перед собой членов еврейской полиции. За оказание помощи восставшим и за попытку к бегству этих евреев расстреляли возле здания юденрата. После этого в гетто вошли легкие танки и бронеавтомобили. Через громкоговорители немцы призвали евреев добровольно выйти из укрытий и сдать оружие. Однако боевики из БЕО и ЕВС открыли огонь.

Евреи оказали ожесточенное сопротивление. Из окон домов, с чердаков и крыш на полицейских и эсэсовцев посыпался град пуль. На улицу полетели гранаты, бутылки с зажигательной смесью. Боевики пытались отрезать травниковцев и полицейских от основных сил. По словам некоторых очевидцев тех событий, евреям удалось завлечь эсэсовцев в ловушку между домами, окружить и уничтожить три роты, взять в плен около 300 полицейских и вахманнов[457]. Однако эти цифры, насколько видно из отчетов, составленных Штропом, сильно преувеличены. В ходе первого боя его люди потеряли 12 человек (6 немецких солдат СС и 6 травников).

К полудню эсэсовцы овладели позициями боевиков в северной части гетто. Бои переместились на Мурановскую площадь, в том же районе. Евреи, используя канализацию, заходили в тыл к эсэсовцам, обстреливали и забрасывали их гранатами. В одном из кварталов разгорелась жестокая рукопашная схватка, после которой 80 боевиков были разоружены и отправлены под конвоем на Умшлагплац (Umschlagplatz) — пункты, где проводились расстрелы и высылки в концлагеря округа «Люблин» (эти пункты располагались рядом с железнодорожным вокзалом).

19 апреля боевые столкновения продолжались и вечером. Точно такими же были следующие дни восстания. 23 апреля Штроп получил приказ Гиммлера прочесать гетто с «безжалостной настойчивостью»[458]. Штроп приказал сбрасывать в водосточные колодцы дымовые шашки, пускать слезоточивый газ. Солдаты войск СС получили разрешение поджечь дома, где могли прятаться евреи. Восставшие стали вылезать на поверхность. Тут их встречали боевые группы полицейских и травниковцев.

К 27 апреля СС и полиция схватили 31 746 евреев. Боевики были вынуждены перейти к новой тактике. Она состояла в сочетании оборонительных действий с внезапными ночными вылазками. Несколько дней восставшие сдерживали натиск эсэсовцев, однако долго это не могло продолжаться. К тому же у немцев появилась информация о том, где расположен штаб сопротивления, бункеры, откуда осуществляется управление группами боевиков.

16 мая 1943 года основные очаги еврейского восстания были подавлены. В этот же день Штроп объявил о завершении операции. В своем заключительном донесении он приводил следующие цифры: «Из 56 065 схваченных евреев 7000 погибли в ходе „Большой операции“ (Grossaktion) на территории бывшего еврейского квартала; 6929 были убиты во время депортации, таким образом, всего было уничтожено 13 929 евреев. Помимо 56 065, еще 5000–6000 погибли от взрывов и пожаров»[459].