Мой Однолюб. В его сердце другая (СИ) - Коваль Лина

— Дуры. Че с них взять? — озвучивает свой вердикт.

— И я подумала…

— Ты же не поверила им?

— Ну почему же, — улыбаюсь, мягко подталкивая Ваню к кровати. Он ложится. — Я подумала, что получается, победа достанется мне… о боже мой… через постель?

До него не сразу доходит. Трудный рабочий день дает о себе знать, но, когда смысл моих слов устаканивается в загруженной голове, Соболев упирается локтями о матрас и раскатисто хохочет. Хриплый смех рассеивается по комнате, превращаясь в отголоски всех проблем. Рассеивает их, будто туман над рекой.

Я нетерпеливо освобождаю член из трикотажного плена и обхватываю пальцами у основания, любуясь тем, как внушительно смотрится его желание.

— Что думаешь? — спрашиваю, устраиваясь на полу между широко разведенных ног.

Ваня приподнимается, тянется к моему лицу и нежно заправляет волосы за ухо. Затем мельком проходится по пылающей щеке и оттягивает большим пальцем нижнюю губу. Я послушно прикусываю его, распаляясь все больше.

— Думаю, что ты сильно недорабатываешь, малыш.

Глава 42. Тая

Наша жизнь быстро встает на привычные рельсы.

Я снова исправно посещаю университет, а Ваня много работает. По вечерам он отвозит меня на репетиции, а после них мы едем домой и остаемся только вдвоем. Мое любимое время, наполненное смехом, нежностью и, конечно, яркими оргазмами.

Благодаря Яне Альбертовне мы даже налаживаем отношения с мамой. Конечно, без выяснений и без обсуждений того, что произошло.

Тема Софьи Третьяковой и Адель остается закрытой.

Мама максимально загружает себя сменами, начинает давать лекции в медицинском институте и записывается в студию танцев. Внешне выглядит еще лучше, чем прежде, но ее предательски выдают глаза.

Мне многое хочется обсудить с ней, поговорить, съездить вместе на могилу к папе в Каменку, но сделать этого я не могу. Просто боюсь очередной неадекватной реакции и агрессии.

День, когда проходит областной конкурс красоты, выдается морозным и очень нервным. Как это часто бывает — все идет шиворот-навыворот. Мое финальное платье девочки-костюмеры перешивают уже на мне, потому что я отчего-то прибавила в весе и талия увеличилась на несколько лишних сантиметров.

В большом зале собралась наши семья и друзья. Адель, с которой мы поддерживаем общение, тоже хотела приехать, но я попросила ее остаться дома. Испугалась реакции мамы.

Яна Альбертовна, предусмотрительно отказавшаяся от места в жюри, открывает вечер торжественной речью. Ведущий искрометно шутит и объявляет конкурсанток.

Заветные лента и корона в конце достаются мне. Как и внушительный денежный приз. Но самая главная награда, как это обычно и бывает, ждет меня дома, куда мы приезжаем уставшие и счастливые.

В центре гостиной в большой белоснежной коробке с красным бантом нахожу пыхтящий и мило сопящий сюрприз.

— А-а, что это за чудо? Я умру от восторга, Вань!

Беру чудо на руки и перебираю мелкие кудряшки цвета молочного шоколада. Осторожно пожимаю лапу. Пушистый щенок мило сопит мне в ладонь и жмется к груди.

В душе лютый восторг и щемящее чувство нежности.

— Лабрадудль, — произносит Соболев.

Сложив руки на груди, улыбается.

— В первый раз слышу. А как мы его назовем?

— Полкан.

Оба смеемся, разглядывая сопящее облако на моих руках. Полкан ему точно не подходит.

Ваня с улыбкой за нами наблюдает, а затем подмигивает и сообщает:

— Они очень дружелюбные, но, конечно, плохие охранники.

— Странно, что ты выбрал что-то «плохое», — подтруниваю.

Он садится рядом и тоже гладит щенка, а затем смотрит мне в лицо.

— За безопасность нашей семьи отвечать буду я. Между прочим… эти собаки обожают маленьких детей.

Я смущаюсь.

— Ну каких детей? К твоей занятости нам только детей не хватает. Мия вот родила и ничего не успевает. Ни поспать, ни помыться нормально. Вчера звонила, жаловалась и сегодня на конкурс не пришла.

Ваня закатывает глаза, приближается и, пощекотав макушку лабрадудля — слово-то какое! — ласково целует меня в губы.

— Это Мия, а это ты, — рассудительно произносит.

— Я не лучше.

— Лучше, — отвечает тихо.

Он осторожно забирает нового члена нашей маленькой семьи и кладет его на мягкое одеяло в коробку.

— Лучше всех, мой малыш, — повторяет, удобно размещаясь на диване, и тянет меня за руку.

— Так уж и лучше, — ворчу, но внутри меня один за другим вырастают и раскрываются белоснежные цветы.

Кто бы мог подумать: сегодня меня признали самой красивой девушкой в области, а для меня этот статус ничто, по сравнению с простым признанием моего парня! Моего будущего мужа.

— И чем же я лучше? — интересуюсь, чтобы еще немного урвать комплиментов в свой адрес.

Мой упрямый десантник обычно не слишком на них щедр. А мне до безумия хочется услышать, что он думает. Иногда мне кажется, что в его светлой голове происходит что-то такое, о чем я не знаю. Что-то страшное для меня и для нас.

— Поженимся, Тай? — спрашивает Ваня вместо ответа. — В следующем месяце. Успеем подготовиться.

Поднимаю голову и заглядываю в его горящие глаза. Они окутывают меня решительностью и нежностью.

— Ты хочешь, Вань?

— Конечно. Я тебе уже собаку притащил, чтоб ты точно не свинтила.

Заливисто смеюсь и трусь о воротник его рубашки. Она привычно пахнет парфюмом и совсем немного табаком.

— Соболев, куда я свинчу от тебя?

— Хрен знает. Сон плохой приснился, Тай.

— Какой?

— Забей.

Ваня устало прикрывает веки и продолжает мерно поглаживать меня по спине. Его дыхание выравнивается, но я стою на своем:

— Расскажи, пожалуйста…

— Приснилось, что я проснулся утром. А тебя нет. Ни под одеялом, ни в ванной, ни на кухне. Нигде. Все закончилось.

Ваня морщится, будто ему физически больно, а я не выдерживаю. Прикладываюсь губами к гладко выбритому подбородку и коротко целую его. Успокаиваю.

— И что ты делал без меня? — шепчу.